Зимняя вода

Зимняя вода

Стихи

* * *

Лед разносился на впалой реке,

словно колечко на левой руке —

тонкое, с темным изъяном,

на золотом безымянном.

 

Тень удлиняется — не унесешь:

хочешь обнять — обнимается дрожь,

словно земля для солдата

павшего — великовата.

 

Глина прижмется — и тесно ему.

Тронешь лопату, узнавшую тьму…

 

Холоду мало, холоду мало —

вот и вода исхудала.

 

* * *

Под каждой крышей твердая блесна

из влаги и небес, из холода и речки.

Осины потаенная весна

освобождается у печки:

о, запах смерти, вербы и любви,

и жизнь огня в оттаявшем полене,

и рыбка серебристая в крови,

и лес в сугробах, ставших на колени,

и в рукавах озноба воробьи…

 

* * *

И снег освободит березовые выи.

И голая ветла натянет вдоль ручья

в узлах веревки бельевые

небытия.

 

И вербные шмели объятья раскрывают.

И шире неба в озере светлеет полынья.

И в горле — от любви — не застревают

шмелиные узлы небытия.

 

* * *

Зимняя вода — не мертва зима —

строит в проруби, прямо в себе, дома

из лучей твердеющих, брошенных вкось,

в бездну вонзенных — проходит ось,

по которой пятится к тебе ведро:

жидкое, черное серебро

выплеснется шорохом — на льду ни следа,

долго кто-то смотрит с высоты сюда…

 

Бредит горлом ласковым зимняя вода.

 

* * *

Как будто воздух сделан из ресниц —

так пасмурно. Доверчивых синиц

с ладони легким семенем кормлю.

В слепом слепое высмотрит слепец —

и видит тьму, не опуская век.

 

И чайной ложкой ласковый творец

в твоем окне помешивает снег.

 

* * *

Небытия чужое чудо —

потянет музыкой оттуда:

она безвидна и легка,

как дождь, текущий в облака.

 

Как снег, все валится — оттуда —

из рук отчаянья и чуда,

как вечный снег из первых рук…

 

Где замыкает узкий круг

небытия неслышный звук.

 

* * *

Подо льдом вода неглубока,

и на льду следов издалека

выпуклые тянутся овальцы.

Мальчику малиновые пальцы

поцелует в проруби река.

 

В небе зябнет левая рука —

там, где отдыхают облака,

белые от влаги постояльцы,

беглые, нездешние пока…

 

* * *

Воздуха звери царапают кровлю,

звери вечерние в окна стучат

веткой, наполненной треском и кровью —

твердой, как зимний надломленный сад.

 

Утром в развалинах снега и взгляда

зверь умирает, и в друзах дворца

черный скворечник и неба громада

держат скворца по велению сада

волей родного отца —

главного в мире Скворца.

 

* * *

Нити времени — не паутины:

с крыши нежная дратва воды

убывает в отдушину глины

и мышиные учит ходы.

Словно взгляд проникает в мышленье

и тревожит пасхальные швы,

повторяя свое шевеленье

шевеленьем бессмертной травы.

 

* * *

Воздух одет в воду,

в музыку и свободу

шума внутри ведра

мятого, на заборе —

дном к небесам: как море

небо стоит с утра —

здесь, посреди двора…

 

Господи, что такого —

колокола пустого

голос находит слово

из вещества иного —

гнутого, как подкова,

зимнего серебра.

 

* * *

Жизнь дерева и облака над ним

понятна им, неведомым, двоим, —

и третьему незримому — ему,

живущему в своем большом дому,

и я иду всю жизнь к его крыльцу —

остановлюсь и улыбнусь скворцу,

и проведу ладонью по лицу…

 

* * *

N. Z.

 

Вселенная больна сознаньем,

нежнее снежного — касаньем

чего-нибудь, кого-нибудь,

где ливень ивы с придыханьем

в себе полощет Млечный Путь.

Нежнее смерти и свободы,

прямее боли и беды

твой Млечный Путь врастает в воды,

где льется ива вдоль воды.

 

 

* * *

По слуху, от птицы до птицы,

иду от щегла до синицы,

до ласточки первой не сплю —

на веки, на взгляд, на ресницы

тяжелые слезы леплю —

по кругу от звука до слога

иду от ресницы до бога,

от вербы до вербы не сплю —

великие слезы коплю…

 

* * *

Не пустота — похолоданье,

не шерсть, а иней на стволе

сосны: изнанка мирозданья,

заплатка неба на земле.

 

Собака лает у соседки,

и совпадают наши сны:

и вывих общей тишины,

и вывих голоса и ветки,

как вывих сердца из страны.