Журнальный мир

«Играл на флейте гармонист» — роман-антиутопия, продолжающий традиции Евгения Замятина («Мы», 1920 г.), Джорджа Оруэлла («1984», 1949 г.), Рэя Бредбери («451 градус по Фаренгейту», 1953 г.) и других, уже не столь культовых, авторов. Это сюрреалистическое произведение, в котором ярко и достоверно, с вниманием к деталям и бытовым подробностям, описана фантастическая реальность, существующая исключительно в воображении автора. Фраза «Играл на флейте гармонист» не только является названием трилогии, уже с первой строчки создавая у читателя ощущение абсурда, но и проходит рефреном через все повествование, как 25-й кадр, проскальзывая в диалогах философствующих героев, вплетаясь в стихи, которые подчеркивают сюрреалистичность и бессмыслицу этого мира:

«Зима нечаянно пришла,

Когда упал последний лист.

Ты как всегда меня ждала,

Играл на флейте гармонист…»

Подобными стихами расцвечена вся проза Влада Стифина. Стихи в прозе — это его художественный прием: где-то они разрушают излишний драматизм, где-то иллюстрируют диалоги, поясняют мысли или просто создают настроение…

Первая часть трилогии — «Пришлый» — определена как «Полифоническая повесть». В «Предисловии» поясняется, что «полифоническая» означает смешение мнений персонажей произведения и смешение стилей. В самом деле, здесь и стихи в прозе, и вкрапления в сюрреализм повествования вполне реалистичных воспоминаний о детстве главного героя. Герой этот, проходящий через все три повести, не имеет имени. Очевидно, автор хотел показать, что в тоталитарном обществе личность утрачивает индивидуальность, обесценивается, становится не личностью, а — либо сырьем для экспериментов, либо пушечным мясом на войне.

В попытках сохранить свою индивидуальность, не желая примыкать ни к партии «дождистов», ни к партии «дымистов», где за гротеском и эзоповым языком легко угадываются современные политические партии, которые, несмотря на разную приверженность «дождизму» или «дымизму» — на деле суть одно и то же, и управляются одним Предводителем, герой пытается порвать все связи с социумом, став «СС» — «социальным странником» или попросту бездомным. Однако социум, обладая тотальным контролем за своими членами, не упускает его из виду и, даже несмотря на сверхспособности героя угадывать мысли, отлавливает его и отправляет на войну между «беляками» и «черняками». Герой воюет на стороне «беляков», однако вскоре понимает, что «черняки» — это не враги, а люди, принадлежащие к тому же самому социуму, а военные действия кем-то планируются и режиссируются, напоминая некий театр. Вот только гибнут люди не понарошку…

Финал повести открытый. Герой спасается бегством, прячется, шифруется, однако неумолимый социум неизменно настигает его. Пристанище он находит лишь в детских воспоминаниях, в которых все реалистично и понятно. Создается впечатление, что герой, будучи в детстве нормальным, здоровым ребенком, после нескольких психологических травм, связанных со смертью (убийство кота, утопленник, гибель любимой девушки), начинает страдать психическим заболеванием, связанным с манией преследования. А мы волей автора попадаем в больной мир его воображения, где есть страшный социум, являющийся искаженным, как в кривом зеркале, отображением реального мира: браслеты, с помощью которых ведется тотальная слежка, чудики, разговаривающие стихами, уникумы, угадывающие мысли… Таков фантастический зловещий мир сумасшедшего, в котором отдохновением становятся лишь смутные воспоминания детства. И впечатление это не совсем обманчиво, так как во второй части трилогии мы обнаруживаем героя в сумасшедшем доме.

Вторая часть «Двое на фоне» обозначена как «Трагическая повесть». Двое главных героев — супруги Аполлон и Венера, энтомологи, занятые таким далеким от политики делом, как изучение насекомых, тем не менее, умудряются попасть под неумолимый каток репрессий и отправляются в лагеря, в так называемую «зону перевоспитания». Венера освобождается досрочно и возвращается в родной НИИ. Аполлон же решает бежать и, после долгих скитаний в тайге, прибивается к дикому племени «дисси» — «детей природы». Узнав о том, что муж бежал и, скорее всего, погиб, Венера так переживает, что попадает в психиатрическую лечебницу, где и знакомится с читающим мысли героем из первой части, теперь уже стариком. И опять возникают вопросы: не выдумал ли ее историю обладающий богатым воображением уникум? Действительно ли существовала история любви Аполлона и Венеры, безжалостно уничтоженная бесстрастным социумом, или это плод воображения старика?..

Не случайно героев зовут Венера и Аполлон — это условно прекрасные люди, прекрасные и телом, и душой, но безжизненные, как совершенные статуи греческих богов, застывшие в своем совершенстве. Сила воображения, то ли старика, то ли автора, переносит их, как статистов, из одного интерьера в другой, из одной жизненной ситуации в другую, сами же характеры героев остаются прекрасными и неизменными — статичными. «Двое на фоне…»

По прихоти автора, герои влюбляются. Она выходит замуж за чиновника, и у нее рождается дочь, он влюбляется в дочь природы, и у них рождается сын. Затем, по прихоти автора, она вновь вспоминает его, а он — ее. Они стремятся друг к другу, но у нее — семья, у него — семья, что делать автору, как распутать гордиев узел их личной жизни? Распутать не получается, выход — разрубить. И автор обрубает вторую часть трилогии гибелью героев. Но остаются их дети, которым посвящена третья часть.

«Последний пумпель, или наследники прошлого» — третья повесть, обозначенная как «фантастическая», впрочем, не более фантастическая, чем первые две. «Пумпель» — это поезд в сюрреалистической реальности Влада Стифина. Повторим, что автор создал целый мир, где каждая деталь выписана настолько осязаемо, словно этот мир его воображения реален. И если в двух предыдущих повестях сюжет развивается крайне медленно (герои не действуют, а именно проживают свою жизнь в этих искусственно созданных для них обстоятельствах), то в третьей повести сюжет развивается динамично: герои садятся в последний поезд, который везет их к Гуру — уникуму, который даст ответы на все вопросы. Поезд полон желающих попасть к этому таинственному Гуру. Однако по мере приближения к цели происходит зачистка: клоны, названные автором «пионэры», отсеивают неугодных. В результате из тысяч пассажиров поезда к Гуру попадает всего четыре человека, среди которых — дети Аполлона и Венеры. И оказывается, что это — эксперимент, в ходе которого Гуру, то есть наш старый знакомый из двух первых частей, тот самый уникум, умеющий угадывать мысли, на этот раз должен выявить людей со сверхспособностями…

И вновь финал остается открытым: герои благополучно спасаются, убегают из зловещего лабиринта, освобождаются от медальонов слежения. И оказываются в лесу… Наверное, по мысли автора, только в дикой природе, вдали от цивилизации, возможно укрыться от всевидящего ока «старшего брата». В то же время «Эпилог», описывающий эпизод жизни неких Билли и Шилли, их дикой жизни на природе в борьбе с какими-то «мурашами», которые отбирают у них еду, эпизод, совершенно не связанный с предыдущим повествованием, возможно, используется автором для того, чтобы показать, что и дикая жизнь на природе не является выходом… Тогда что делать? Ответа на этот извечный вопрос русской интеллигенции автор не дает. Как и Гуру не дает ответы героям на извечные вопросы молодых: «В чем смысл жизни?» и «Что есть истина?». Потому что каждый человек, по словам Гуру, должен «начать все снова», сам найти ответы на эти вопросы.

Книга рекомендуется к прочтению любителям экспериментальной прозы, антиутопий, всем, кому нравится разгадывать эзопов язык и искать тайные смыслы.