Журнальный мир

* * *

Не думал о жизни и смерти,

И шёл, помолясь, напролом,

И в этой мирской круговерти

Судьбу управляя пером.

Конечно, хотелось бы шпагой,

Но участь иная дана,

И только – перо да бумага,

И – черпай удачу до дна.

И черпал, и шёл, и вгрызался

В заснеженных истин гранит.

И шёл до конца, но остался,

И Бог милосердный хранит.

Иду, и печалясь, и мучась,

И пью эту чашу до дна.

Верь: эта небесная участь

Мне Господом Богом дана…

* * *

Сухая и тёплая осень.

Последние дни октября.

Сквозь кроны подоблачных сосен,

Дымясь, проступает заря.

Туманное небо высоко,

Но холодом веет уже.

Как тихо. И так одиноко

В осеннем лесу на душе.

Рябины тяжёлые кисти

Мерцают в рассветном чаду,

И падают жёлтые листья –

Последние в этом году.

* * *

На Родине – как на вокзале:

Сумятица и суета.

И сумрак в прокуренном зале

Такой, не видать ни черта.

Здесь кто-то прибудет заране,

А кто-то – в последний вагон.

И кружится в сонном сознанье

Мир шапок, ботинок, погон…

А после в бездонном пространстве

Лететь среди тусклых светил,

Чтоб ветер сомнений и странствий

Земную печаль возвратил.

Чтоб вновь поутру захотелось

Пройтись по траве босиком,

Чтоб снова печалилось, пелось,

И даже неважно о ком.

Чтоб вновь обрести постоянство,

Чтоб вновь осязать наяву,

Как падают звёзды в пространство,

Как яблоки – прямо в траву.

* * *

Дымится мгла морозного тумана,

И первый снег отяжелил листву.

И то, что было призрачно и странно,

Отныне проступает наяву:

Покатых крыш немые очертанья,

Высокой церкви чёрный силуэт,

А в небесах, под сводом мирозданья,

Далёких звёзд лампадный, тусклый свет.

И на сто вёрст – ни недруга, ни друга.

И на сто вёрст – глухая тишина.

И в снежный мрак погружена округа,

Чуть теплится тяжёлая луна.

И сколько мне ещё в пути осталось

Брести среди заснеженных могил…

Когда-то Русь и пела, и смеялась,

А нынче даже плакать нету сил.

* * *

А скорый поезд мчится ночью

По растревоженной земле,

И огоньки и огонёчки

Летят навстречу мне во мгле.

Гремят раскатистые стуки,

Любовь и ненависть вразброс;

И наши встречи и разлуки

Летят со свистом под откос.

Меняешь всё без сожаленья,

Летишь сквозь звёздную метель,

Осознавая, что движенье –

Твоя единственная цель.

* * *

Ночью в город приходит весна.

Спят канала свинцовые воды,

Но, очнувшись от долгого сна,

Пробуждаются силы природы.

Тает снег. И светлей вечера.

Суетятся весёлые птицы.

У случайных прохожих вчера

Просветлели усталые лица.

Отчего же, скажи мне, друг мой,

В эти дни голубого апреля

Я теряю последний покой,

Становлюсь нетерпимей и злее?

Отчего же, скажи, иногда

Больно так от веселья чужого?

Отчего же внезапно тогда

Так бессильны и чувство, и слово?

Но когда заслоняют уже

Всё на свете лихие печали,

Тихо музыка в стылой душе

Прозвучит, как в покинутом зале…

Остальное – не всё ли равно?

Остального – не вижу, не слышу.

Опускаюсь на самое дно,

Поднимаюсь всё выше и выше…

* * *

Ни имени не помню, ни лица,

А только помню – осень, вечер, дождь.

Я долго ждал у твоего крыльца,

Надеясь, что ты всё-таки придёшь.

Насквозь промокли кепка и пальто,

Как будто слышен чей-то разговор…

А было ли на самом деле то,

О чём я вспоминаю до сих пор?!

Навеки наши разошлись пути,

А я гляжу в немую темноту,

И надо бы очнуться и уйти,

А я всё до сих пор чего-то жду…

* * *

Молюсь исправно Богу. Но

Не вяжутся слова молитвы.

Душа – как будто поле битвы,

В ней всё огнём опалено.

Горит в ночи моя свеча.

Казалось бы – читай, внимая,

Но, вещих слов не понимая,

Бросаю книгу сгоряча.

Но слышу – я ещё не глух, –

Как тень звезды скользит по крыше.

Господь, верни мне скорбный слух,

Чтоб сам себя я смог услышать.

* * *

Однажды, в урочные сроки

Тоска растворится в крови,

Устав от житейской мороки,

Душа возжелает любви,

Но мир беспощадно железный,

В преддверии судного дня,

Своей суетой бесполезной

В унынье вгоняет меня.

Как в эти минуты хочу я

Исчезнуть в сосновой глуши,

Рождественским снегом врачуя

Ожоги мятежной души.

Здесь нынче такие сугробы,

Что путника скроют вполне,

Здесь так мне захочется, чтобы

Забыли бы все обо мне.

Здесь топится жаркая печка,

Здесь чайник сопит не спеша,

Здесь вновь затрепещет сердечко,

И тихо оттает душа…

За окнами синими стынет

Насквозь промороженный лес,

Молитва из этой пустыни

Быстрей долетит до небес.

* * *

В век тотальной обналички,

В царстве мытарей-менял

Жизнь прожил я по привычке,

Но себе не изменял

На вершине и в болоте

Жил, как все в родной стране.

И в застолье, и в работе

Был со всеми наравне.

Сокрушает жизни битва,

Но спасает вновь и вновь

Нерадивая молитва,

Бестолковая любовь.

В мире муторно и тесно.

В облаках лечу во сне.

Там, где ангел мой небесный

Молит Бога обо мне.

ВЕЛИКАЯ СУББОТА

Толпа кричала бесновато,

В единый гул слились уста,

Не вняли милости Пилата –

На казнь отправили Христа.

Для всех понятней был Варрава,

Ветхозаветный лиходей,

И мрак его разбойной славы

Гипнотизировал людей.

Умело умывают руки

Вожди в унылой простоте…

Мы обрекли Христа на муки,

Да, мы такие же, как те.

Имеем ли на счастье право,

Верша свой путь в кромешнеой мгле,

Покуда шествует Варрава

По развороченной земле?

Покуда ты, печальный зритель,

Не осознал – в который раз,

За что тебя простил Спаситель

И от чего тебя Он спас.

г. Ханты-Мансийск –
г. Санкт-Петербург