Стихи
Стихи
***
Шёпот. Робкое дыханье…
Афанасий Фет
Сквозь шёпот, робкое дыханье
и соловьиный перещёлк
вдруг прорывалось громыханье,
как будто шёл солдатский полк.
Стихом стыдили, поучали —
поэт взрывался, как трибун, —
стихом громили, обличали,
на битву звали и на бунт.
Ревел поэт, как лев спросонок.
Всё это видимость, поверь:
стих беззащитен, как ребёнок,
он не щетинится, как зверь.
Он — не приманка дикой страсти,
не двигатель добра и зла,
и не в его печальной власти
вершить насущные дела.
И если трогает он сердце,
то ненароком, исподволь,
как истина в устах младенца
порой приносит взрослым боль.
Уносит время громыханье,
и долетает сквозь века
всё то же робкое дыханье
незащищённого стиха.
***
У весенней у воды
далеко ли до беды.
Разлилась она стремглав,
как роман из сотни глав,
без начала и конца
и без главного лица.
Кто прочтёт, мечту тая,
эту книгу бытия?
Кто достигнет глубины?
Где тут явь и где тут сны…
Эта вешняя вода —
эта вечная беда.
Скрыты тёмные низины,
скрыта светлая гряда.
Где тут сходни, где причал,
Где тут радость, где печаль?
Жаль чего-то, а быть может,
ничего уже не жаль.
У весенней у воды
пропадут мои следы…
ПОТЕРЯННЫЙ РАЙ
У деда не было часов —
по солнцу он вставал.
И двери в избу на засов
совсем не закрывал.
Чужой подковы не поднял —
хозяин подберёт.
На шило мыло не менял,
пусть даже был расчёт.
Зла на соседей не держал,
как на родных людей.
Здесь каждый всех с пелёнок знал
и до последних дней.
Как будто в райском уголке,
он жил в селе родном.
А в это время вдалеке
гремел вселенский гром.
На три войны его призвал
земной суровый Бог.
И вновь живого отпускал
в родимый уголок.
Шумели морем золотым
пшеница и овёс.
Вставал над берегом крутым
нетронутый покос.
Работы было ого-го
в том райском уголке.
Остались сверстники его
в далёком далеке.
Потом и старость подошла,
как зимняя страда.
Но повседневные дела
не делись никуда.
А вечером, стуча клюкой,
порой уже без сил,
он, как бессменный часовой,
Эдем свой обходил.
В обычный день ушёл мой дед,
растаял вдалеке.
И деда нет, и рая нет
в родимом уголке.
Скрипят сухие дерева,
гремит вороний грай.
И брезжит в сумраке едва
потерянный мой рай.