«Суть вещей высока и зрима...»
«Суть вещей высока и зрима...»
Герои его стихов живут рядом с нами – в старом Кузнецке, на Форштадте, на периферии малоэтажных жилищных кварталов города. Это вносит особый акцент в лирическое содержание авторских строк, окрашенных легкой иронией, иногда переходящей в сарказм. Неожиданные поэтические образы пробуждают воображение и заставляют сопереживать.
Геннадий Фёдорович Шемелин родился 20 июля 1959 года в Читинской области. По профессии он – инженер-металлург: окончил Сибирский металлургический институт, четвёртый десяток лет работает на Новокузнецком алюминиевом заводе.
Увлечение поэзией началось ещё в школьные годы. Посещал занятия Новокузнецкого городского литературного объединения «Гренада».
Член Союза писателей России с 2005 года.
Автор сборников стихотворений: «Брод» (1993); «Фанерная дверь» (2003). Произведения поэта печатались в региональных изданиях («Литературный Кузбасс», «Кузнецкая крепость»). Известны они и по публикациям в прессе, в коллективных сборниках, а также по регулярным выступлениям на творческих вечерах в Доме творческих Союзов, в школах и библиотеках Новокузнецка.
ЗИМА НАСТУПАЕТ
Сугроб ползёт, как бронепоезд
Неописуемой красы.
Бредут дома, в снегу по пояс,
Надвинув крыши на носы.
Зачем не позже и не раньше
В атаку двинется буран?
Одной зиме, как атаманше,
Известен генеральный план.
И вот, как строй кавалеристов,
С землёй встречаясь прямо в лоб,
Снежинки ринулись на приступ,
По флангам обходя сугроб!
Уже весь мир собой облекши,
В мельканьи снега пряча взор,
Зима парит, подобно векше,
Слетая с ветки на забор.
Жизнь потерялась в беззаконье,
И от неё осталось лишь
Перелетание воронье
Над островами белых крыш.
ПРЕДЗИМЬЕ
И все прелести стали прелостью.
И, уставившись в пустоту,
время двигает резвой челюстью,
перемалывая красоту.
Этот каменный шорох жёрнова
поглотит, в безразличье карм,
непреклонность борца упорного,
восхитительной девы шарм.
Суть вещей высока и зрима –
хоть истлеем мы, хоть сгорим…
Но дорога одна – из Рима.
Остальные дороги – в Рим!
* * *
Валит снег на хрустящую наледь.
По метели иду, словно в бой.
Непогода меня не печалит –
Я навек опечален тобой.
Колкой вьюги студёные струи,
Скрывший небо удушливый дым –
Это всё для меня поцелуи
По сравнению с гневом твоим
Ты царишь отрешённо и гордо.
Я мечусь, будто раненый зверь.
Но надежно враждебные орды
Разделяет фанерная дверь.
И, тебя у подъезда не встретив,
Я сольюсь с леденящею тьмой.
И возьмёт меня под руки ветер
И печально проводит домой.
БАРДУ
Поэты и барды,
художники-бороды,
за рюмкой огурчика хруст…
Вот так и творилось
в потерянном городе
единство трёх видов искусств.
Петь хором по пьянке –
такая банальность.
Но в память о давней стране,
сыграй нам «Орлёнка»,
забудь про тональность:
она утонула в вине!
Над снежной равниной
восторженно рея,
мы любим наш искренний вой.
А снизу соседи стучат в батареи…
А выше нас – нет никого!
* * *
Олесе, юной поэтессе
Ангел музыки волоокий!
Твой губантик призывно сжат.
Перешёптываются строки,
Что в кармашках твоих лежат.
Ты, как будто, не здесь, не с нами,
А неведомо далеко –
Переглядываясь со снами,
Пьёшь волшебное молоко.
От его чудотворных капель
Стихотворные корабли,
Оставляя твой хрупкий стапель,
Станут пасынками Земли.
* * *
Под звон гитар я взглядом отыскал
Твой знойный стан, изваянный на диво,
Ты проходила, в сумраке зеркал
Себя оглядывая горделиво.
Среди других неугомонных тел
Ты, словно царственный протуберанец,
Твоё участие в мирском теченье дел
Напоминает грациозный танец!
Живая статуя! Твой облик не застыл!
И всё звучат волнующим напевом
Простые линии великой красоты
И правый глаз, рифмующийся с левым!
ЭТЮД
В богемном сумраке витают
о нас магические сны –
Глаза встречаются и тают…
Но дни восторга сочтены.
Вселенная покрыта пылью,
как золотой иконостас.
Я обниму тебя за крылья
и, может быть, в последний раз.
ПРЕДМЕСТЬЕ
Дождь напутствует так навязчиво.
Я по лужам иду без зонтика –
Нет правдивого настоящего,
Лишь история да экзотика.
Дама ветхая в синем рубище –
От погибели два мизинца –
На прохожих глядит любяще,
До сих пор поджидает принца.
И когда он вдруг появляется,
Как ведро с водой из колодца –
Всей душой к нему устремляется:
«Закурить у Вас не найдётся?»
НА ПРОСТОРАХ
Там, где шестая доля суши
вращает обруч-горизонт, –
держа по ветру нос и уши
таится ушлый генофонд.
В съеденье несъедобных крошек,
что украшают смрадный бак,
он – конкурент бродячих кошек,
соперник брошенных собак.
Он схоронился в теплотрассе,
Где вещемебельный «отель»,
И на изодранном матрасе
Ждёт заблудившийся апрель.
Совсем не греет душегрейка,
а он и усом не ведёт –
как волосатая копейка,
что закатилась за комод.
Люди, аа-уу!
(Басня – по просьбе школы)
Я – то, что ем, сказали люди.
И каждый обернулся тем,
Что было у него на блюде,
И это стало видно всем.
И повалили на аллею,
На площадь и на тротуар
Все компоненты бакалеи
И остальной съестной товар.
Батоны, коржики, сосиски,
Сыры алтайские в кругах;
Шатаясь, коньяки и виски
Пошли на четырёх ногах.
Бесшумно пролетели суши,
Паря на лёгких сквозняках;
Прошла копчёная горбуша
С пивною кружкой в плавниках.
Как царь, прошествовал картофель,
Потом – морковка, лук за ней.
У сала самый жирный профиль…
Нет, всё-таки анфас жирней.
А у столба два чебурека
Скворчали, брюхи наклонив,
Что кто-то видел человека!
Но не пугайтесь: это миф…
Когда-то здесь была мораль,
Но кто-то съел её. Мне жаль.
АЛМАЗЫ
О, зачем диамантами
Полыхает заря,
Если все арестанты мы
Под пятой января?
Лгут глаза сине-карие,
Глотки гулко галдят,
Но выходят их арии
Невпопад, невпопад!
Что? Расстались с кошмарами?
И укрылись от бед?
От кого ж тротуарами
Окровавленный след?
Кто, живот зажимаючи,
Осенённый под дых,
Вызнал исповедь заячью
Под зубами борзых?
Мозговою заплатою –
Из витрины: «Привет!»
Оскалыбка, распятая
На свиной голове…
Aurum
Я – шило в каменном мешке,
Гармонии наивный баловень…
Когда я грелся на песке,
Мне Солнцем важный сан пожалован.
Я вдохновением живу!
Пусть утомлён железной участью,
Но золотому естеству
Обязан я своей живучестью.
К недостигаемой мечте,
стрелою в сердце ваше пущенный,
Сумею всё же долететь,
И вас возрадую – расплющенный.
Когда устанет солнце жечь, –
Его сиянием расплавленный,
Смогу до истины дотечь…
Я знаю, где она оставлена!
На встречу выпускников
Сегодня в школу дверь открыта:
Выпускникам – на юбилей!
За четверть века – что забыто?
Что стало ближе и светлей?
Кого в толпе ищу глазами?
Кого сейчас желанней нет
В утробе актового зала,
Во глубине безмолвных лет?..
Она придёт, конечно, скоро.
И я осмелюсь, может быть,
И приглашу её по школе
Впервые вместе побродить!
Я ей скажу в большом волненье,
Одолевая этажи,
Что весь февраль – такой весенний,
Что я искал её всю жизнь!
Но нет её в родных пенатах –
Настолько нет, что просто жуть.
Тем, кто видал её когда-то,
В глаза униженно гляжу.
Я верю, что они, раздобрясь,
Вернут, как голубой огонь,
Запечатлённый ими образ,
Для них совсем не дорогой.
А я – приму его с улыбкой.
А я – прижму его к груди…
И мир, томительный и зыбкий,
Опять забрезжит впереди.
Однокласснице
из начальной школы
На тебя смотрел я, как в колодец,
И не знал, что можно утонуть.
Ты явилась, как первопроходец,
В глубь меня освоившая путь.
Я тебя, смеясь, за косы дёргал,
А потом смущался и робел.
В стороне далёкой долго-долго
Я мечтал и помнил о тебе.
Жил я, как и все, по принужденью –
Как капели, обрывались дни.
Только дату твоего рожденья
Я зачем-то в памяти хранил.
Совершилось чудо в Интернете –
Наша встреча через сорок лет,
И как будто на другой планете,
Мы друг другу говорим: «Привет».
Почему стихи? – Простое средство
На страницу проливать озон,
Потому что к королеве детства
Обращаться в прозе – не резон!
Девушке с нашего
алюминиевого завода
Так, кое-что мне стало ясно…
Мы в спецодежде, как родня:
На фоне моря Вы прекрасны,
А здесь похожи на меня.
Одеты мы стандартно оба,
И я не буду Вас просить
Во тьме светящуюся робу
Примерить или поносить.
Я на заводе – по соседству,
И не бываю на морях.
Возможно мы знакомы с детства…
А здесь – аноды на штырях.
Когда в фрамугу полночь глянет,
И страшно встретить упыря,
Я подойду к той самой ванне,
Скажу: «Ну, здравствуй, это я».
Вы в папке чистый лист найдёте
И, взяв меня на карандаш,
Ответите: «Я на работе,
Я провожу хронометраж».
Забайкальские слова
Создать словарь – задача непроста.
Слова в нём, как в ухоженной могиле,
Когда их говорившие уста
В уютном времени почили.
Слова из прошлого дороже с каждым днём,
Как золотой цепи златые звенья.
Мне кажется, их надо брать живьём,
Не упущать в просторы безвременья.
Но чем я их могу спасти? Слезой? –
От лап цивилизованной опричны,
Когда я чувствую, что мой язык – другой,
И для меня они не органичны.
Они исчезнут сами по себе
Среди руин, овеянных печалью,
Когда гуляет ветер по избе,
И нет пути к былому Забайкалью…
Но живы мы – апологеты слов.
Мы их припомним, занесём в анналы –
Пускай они у нас среди пиров
Сидят, как свадебные генералы!