Банальная рифма
Банальная рифма
Ночь
Ночь говорила уже не раз:
«Жди, не к тебе – за тобой приду».
Не признавалась, в каком году.
Лет через пять? Через год? Сейчас?..
Но, разумеется, не лгала,
Глядя луной сквозь моё окно –
Прямо в глаза, в глубину, на дно –
В душу, раздетую догола.
И понимала душа всегда:
Дни мимолётны, и только ночь
Не убегает куда-то прочь,
А по пятам за мной – сквозь года.
И неотступно глядит в меня,
И обнажать продолжает суть,
Будто верша надо мною суд.
Судного в предвосхищенье дня.
Вина
Памяти поэта Татьяны Кирпиченко
Живым остаётся порою лишь крест вины.
За тех, у кого уже отняты свет и воздух;
Кто больше не может смотреть на ночные звёзды,
Топтать эту землю – и жизни не знать цены…
Хочу о прощенье молиться, вину храня –
Как то, что извечно присуще всему живому.
А Бога – совсем по-ребячески, по-земному –
Всё спрашиваю:
«Почему Ты взял не меня?»
Но Бог сохраняет молчанье… А где-то там,
Где Светом нездешним наполнен – дух, а не воздух;
И где за живущих просить никогда не поздно;
И где для молитв – не от этого мира храм, –
Умершие молятся. Здесь, на земле, нужна
На это надежда, хотя бы и небольшая.
А знать не дано. Я живу, ничего не зная –
Лишь чувствуя: это мой крест и моя вина…
* * *
Никогда не поймут, не простят…
Это всё же не боги, а люди.
Кто руками их был на кресте распят, –
Понимает, прощает, любит.
Он прощает – а я среди тех,
Кто меня не простит.
Распинаю
Вместе с ними, вбивая гвоздём свой грех.
Вся любовь Его – рана сквозная…
Вся пробита гвоздями грехов!
Ты прости хоть за то меня, Боже,
Что – с креста не сходя – возлюбить готов,
А душа моя ищет всё новых слов,
Но для тех, кто простить не может.
По-русски
Не сумею оставить России хотя бы спасибо
В виде искренне пламенной патриотической песни.
Я умру как живу: неприкаянно и некрасиво.
И ни словом отблагодарить не сумею, хоть тресни.
Но Россия не треснет.
И слов от меня ей не надо.
Ни любовных, ни прочих…
Она вообще не услышит…
А какая бы всё-таки в сердце вселилась отрада,
Если б слово такое нашлось – и сильнее, и выше
Всех моих неуместно, не вовремя сказанных прежде!
Настоящее слово – моей настоящей России!
Здесь не только моей не дано было выжить надежде.
Здесь не только меня о любви никогда не просили.
Здесь спасаются – верою в Бога.
И верою в Слово.
В то, что Слово и было у Бога, и с Богом, и Богом…
Не сумею спасибо сказать – сокрушаюсь я снова.
Так успеть бы – по-русски – о главном своём, о немногом.
* * *
В такой никому не понятной стране
Живу никому не понятною жизнью.
Не тем ли близка моя родина мне,
Что я понимания так же не мыслю
Ни в ком никогда и нигде повстречать?
Одно неподдельное недоуменье…
Как будто на мне – отчужденья печать.
Россия, ты вечно в кругу отчужденья,
Не познанная из народов никем.
Хоть целому миру, как книга, открыта,
Но мир-то тебя не умеет совсем
Читать. А тобой – прощено и забыто…
Отчизна моя! Ты меня научи –
Бывая великой, бывая убогой,
Забыв, где от собственной тайны ключи, –
Искать понимания только у Бога.
Молчание
Ты молчишь, и для меня Твоё молчание –
Как суровый, беспощадный приговор.
Я боюсь его – уже теперь, заранее.
Будто слышу… Будто знаю с давних пор…
Будто главное давно мне было сказано:
В умолчаниях, в подтексте, между строк.
И душа моя уже теперь наказана
Ожиданием: вот-вот наступит срок
Исполнения того, что мной прочитано
И осмыслено в молчании Твоём.
Сохраняемом поныне…
И кричит оно –
Прямо в душу, и всё время об одном.
А точнее говоря – всю вечность вечную.
А ещё точнее – прямо из души…
Ты её не милуй, Господи, увечную.
Но молчанием Своим не оглуши.
Невыразимость
Какою-то нескáзанною правдой
Терзается душа.
Но ею же – как высшею наградой
Безмерно дорожа.
И кажется, чем тягостнее мука,
Тем больше ты готов –
Фальшивого не проронив ни звука –
Терпеть без лишних слов.
Терпеть, не в силах выразить ту тайну,
Чьей сам разгадки ждёшь.
Замкнув и рот и душу, чтоб случайно
Не разразилась ложь.
Для правды, что вовеки несказáнна,
Свобода ото лжи –
Словами наносимого изъяна –
Оплачена терзаньями души.
Учусь молчать
Учусь молчать.
А слово просит выхода.
Как выплеска желанного – душа.
В молчании пока не вижу выгоды –
И приучаюсь трудно, не спеша.
В молчании пока не вижу толку я,
Но мне сказали: должен выйти толк.
Ученье предстоит, наверно, долгое,
Коль дух не обнищал и не умолк.
А помню, что блаженны духом нищие,
Что Царствие Небесное – для них.
Доступно, значит, им искусство высшее,
Чем с моего ума сходящий стих.
Найдёт он на меня – и как без слова-то?
Попробуй тут ни слова не скажи…
И глупый дух мой ропщет – зло и молодо, –
Пока учусь, как переплавить в золото
Молчания – всю кровь моей души.
Банальная рифма
Ты учишь меня не такой любви,
Что раны душевные мне залечит.
А той, что смертельна – но смерти крепче.
И дух возрождает мой – на крови.
Банальная рифма: «любовь» и «кровь».
Но это скрещение не случайно.
Крещения в нём боевого тайна,
Какое выдерживать – вновь и вновь.
И выдержу, Господи: я держусь.
Тобой, за Тебя…
На любви и вере…
Учусь – на высоком Твоём примере.
И пусть непомерно высок он, пусть.
Превыше всего – как Ты Сам привык –
Пребуди во мне, как Еси, как можешь.
Каким возлюбил Тебя, Святый Боже,
Любовью проверенный ученик.
Ещё приучаться мне к высоте,
Удерживаясь на столпе – и в ритме.
На этой до боли банальной рифме.
На вечном, бессмертном её кресте.