Белый ангор

Белый ангор

Был месяц май. Солнце, после проливного дождя, заливало светом всю округу.

Ваня возвращался из хлебной лавки, когда через дорожку, мимо его ног, в кусты, прошмыгнул грязный котёнок. Следом выбежали пацаны и спросили, не попадался ли кошачий заморыш. Ваня отрицательно покачал головой. Мальчуган впервые в жизни солгал, тем более что своим товарищам. Но это была ложь во спасение.

Пацаны побежали дальше, а Ваня раздвинул кусты и увидел замученного и испуганного котёнка. Не стал трогать бедное животное, а сдвинул снова кусты и пошёл домой.

На следующий день, сделав уроки, Ваня вышел во двор и, направляясь за дом к пацанам, играть в Чику, увидел, что соседский доберман Гудвин, несётся к беззащитному котёнку, который вчера повстречался мальцу. Ваня, не раздумывая, бросился на помощь бездомному бедолаге. Но, не добежав почти метра, споткнулся и упал прямо на морду добермана, который уже чуть было не схватил бедное животное зубами. От такой неожиданности доберман отпрянул и громко залаял. Ванюша прижал котёнка к себе и ни за что не хотел отдавать несчастного на растерзание.

Гудвин был молодым отвратительно воспитанным доберманом. Его хозяин, Диблов, тридцати лет от роду, презирающий всех и вся, имеющий самый дорогой внедорожник во дворе пятиэтажного дома, выгуливал самца без намордника и науськивал на котов и кошек. Выходя с псом из подъезда, Диблов сразу спускал с поводка своего питомца, а тот гадил на детской площадке или возле перекладины, где жители чистили ковры. Никакие замечания старших не могли пробить снобистскую натуру молодого хама. Многие люди осуждали поведение невоспитанного наглого соседа, но тому было на всех наплевать: разум был окутан тщеславием. Никто связываться с ним не хотел.

И только девяностолетняя бабка Ариша, которой уже терять было нечего, хлёстко и смело всё говорила соседу в глаза: резала правду–матку. С её лёгкой руки соседи пса называли Гадёныш, а молодого – Дебилов.

Ваня забрал котёнка домой: мать была на работе.

Достал обувную коробку. В саму коробку положил чистую газету, а в крышку нарвал бумаги, соорудив, таким образом, туалет для животного. Решив сразу котёнку дать имя, Ваня стал перечислять все более подходящие клички, которые приходили на ум. Но ни на одну бедолага не отзывался. Потом решил вымыть несчастного, и когда гость был тщательно отмыт, Ваня удивлённо произнёс: белый. На что котёнок, повернул голову и впервые издал звук. Ваня так и решил: дать котику кличку – Белый. А котёнок, действительно, был чисто белым, слегка пушистым, с яркими жёлтыми глазами.

Ванюша вытер гостя, положил в коробку, достал блюдце, налил туда молока и поднёс малого, чтобы тот наелся. После того, как котёнок наелся, Ванюша поместил его ненадолго в крышку коробки, а потом положил в саму коробку. Котёнок не сопротивлялся, думая, наверное, что это такой ритуал перед судом – будут делить на две части. Поэтому притих; а вскоре уснул.

Белый проснулся от того, что мать ругала Ваню за принесённого найдёныша и требовала унести туда, где взял. Но Ваня поклялся, что исправит все тройки и будет хорошо учиться; убеждал, что давно мечтал о таком котёнке. Мать согласилась.

На следующее утро мама увидела лужицу возле своих туфель и пришла в ярость. Ваня быстро подтёр мокрое и заверил, что больше не повторится. Но мама никакие доводы не принимала: решение было одно – выбросить заморыша на улицу. Ванюшка так крепко прижимал к себе котёнка, что казалось: вот–вот малец раздавит бедное животное. Слёзы лились из глаз водопадом в два потока, не переставая. Даже когда Ваню бил пьяный отец, малыш меньше плакал. Мама Зоя заявила сыну, что это последнее предупреждение.

Зоя рано вышла замуж. Она с первой же встречи влюбилась в гитариста Лёшу, который был душой компании, и упорно не хотела замечать, что Лёша не отказывается ни от одной рюмки водки. А когда у них родился Ванюшка, муж и вообще почему–то спился: потом начал поднимать руки на жену и на сына. В один из очередных запоев Лёша превысил силу удара и сломал Зое нос – тем самым подкорректировал лицо своей жены. Пришлось расстаться… Мужчины на Зою не обращали внимания, а её это бесило. Поэтому Ваня ласки почти не видел.

Первые дни котёнок не покидал прихожей. Днём так и вовсе лежал, притаившись на дне коробки.

Только через неделю Белый стал делать вылазки по ночам. Он заходил в комнату Вани, где у окна стоял стул, а рядом была коробка с игрушками. Так вот: он, как по лестнице, забирался на подоконник, и смотрел на звёзды, когда небо было безоблачным. Что он там разглядывал, никому не ведомо. Может быть: звёзды напоминали ему глаза его мамы? Но на небо Белый смотрел подолгу.

 

Прошло два года.

Ваня действительно стал хорошо учиться.

Белый оказался породы Турецкая Ангорская. У него распушился хвост, шерсть выросла до десяти сантиметров длиной. Был молчуном, но когда его брали на руки, пел долго и громко. Умница: по столам не скакал, спать никому не мешал. Ваня регулярно ему подстригал когти, а кот и не сопротивлялся.

У кота была одна особенность: после еды умывался и начинал носиться по квартире, забывая про всё на свете, собирая в кучу половики и паласы. Так – минут десять. Зоя терпела до поры, до времени.

И вот в один из дней лета, Зоя делала генеральную уборку: перемывала посуду из серванта. В то время, когда Зоя несла свою любимую хрустальную вазу, Белый промчался под её ногами. Потеряв равновесие, Зоя полетела на диван, роняя свою дорогую вещь. Хозяйка испугалась и истошно взвизгнула. Ваза упала на край дивана и медленно сползла на мягкий ковёр, при этом нисколько не пострадав. Но от пережитого стресса, мамино решение было суровым: кота – на улицу. Слёзы и просьбы сына не помогли. Коту пришлось покинуть квартиру.

Во дворе дома рос огромный раскидистый клён. Белый его сразу облюбовал и расположился в густом лабиринте витиеватых верхних веток. С первых же дней изучил режим дня Гадёныша. Днём и ночью спускался с дерева, а утром и вечером, когда выводили на прогулку пса, смиренно сидел, притаившись в густых зарослях спасительного клёна. Соседи полюбили Белого за его отзывчивость, красоту и чистоплотность. Сердобольные бабушки кормили кота мясом, а он в ответ тёрся у них возле ног и громко пел свои песни; разрешал себя гладить, но в руки не давался: полюбил свободу. И только на руках Вани Белый сидел долго и не хотел уходить.

Кроме Гадёныша Белый боялся старого дворового кота Степана и сторонился бродячих собак.

Как–то раз дворняжка припёрла Белого в угол, из которого некуда было деться. Кот выгнул повыше спину, распушил свою шерсть, громко зашипел и показал свои огромные зубы. Дворняга ретировалась. Впервые Белый одержал победу и почувствовал свою правоту. Через несколько дней Степан, старый полосатый кот, в очередной раз решил напомнить, кто во дворе хозяин. Белый, в полтора раза больше Степана, и не думал отступать. Пошипев минут пять, коты вцепились друг в друга. Белый вонзил свои, почти сантиметровые когти в шею врага и задними лапами отбросил нападавшего. Степан от боли оторопел и прекратил нападки; потом затих и отступил.

Всю осень Белый жил на дереве. Где коротал время в зимние морозы, никто не знал, но за едой приходил регулярно; всегда был чистым. Как только начали распускаться листья на деревьях, наш кот вновь вернулся на свой клён. Трёхгодовалый Белый стал ещё краше. Большие жёлтые глаза, слегка розоватые уши, белоснежная чистая шерсть и пушистый хвост обращали на себя внимание прохожих.

И вот однажды утром, когда Гадёныш, отпущенный с поводка и без намордника, убежал подальше от хозяина, на пса неожиданно из кустов вылетел Белый.

Доберман не успел опомниться, как кот кинулся на морду Гадёныша и вцепился своими длинными когтями в глаза лютого врага. Потом Белый резко развернулся на длинной морде добермана и, отпрыгивая, задними лапами располосовал Гадёнышу весь нос. Пёс заскулил, метнулся то в одну сторону, то в другую, потом припал к земле. Белый отскочил метра на три и посмотрел на Гадёныша, думая: стоит ли делать ещё контрольный выпад. Затем, постояв какие–то секунды, прошмыгнул в кусты. Хозяин пса, видя такой оборот событий, хотел схватить булыжник и запустить в кота. Но под руку ничего не попадалось. Диблов взвыл от безысходности и обнял своего пса…

 

Добермана пришлось усыпить – он стал незрячим. Белого с тех пор никто не видел. Но через полгода донёсся слух, что где–то в другом районе, на окраине города, большой белый кот гоняет собак.

Это, скорее всего, уже другая история…

 

 

НОЧНОЙ ДОЖДЬ

 

Стучал по крышам, падал на асфальт

Смиритель гнева и целитель сил.

Симфонией звучал природный альт –

Мелодией негромкой моросил.

 

Шуршал по листьям и траве густой.

Цветов касаясь нежно, чуть дыша:

Он шёпотом просился на постой –

Рыдала неприкаянно душа.

 

Никто не мог скитальцу в том помочь.

Себя, наивно, тратя до конца,

Проплакал дождь, тоскующий всю ночь –

Пронзал печалью нежные сердца.

 

А утром, в ясном небе, в полный рост,

Над Бией, семицветием горя,

Из мелких капель был воздвигнут мост:

Раскрасила волшебница–заря.

 

 

ЖЕНЩИНА

 

Познала измены, по–девичьи, рано:

Вонзались несметно амурные стрелы.

Самцы оставляли глубокие раны –

Наивно прощала и долго терпела.

Противница оргий, совсем не порочна,

Добрейшее сердце сияло лучами.

Любила всем сердцем, душевно и прочно,

Рыдала в подушку частенько ночами.

Молчаньем душили, убитую словом:

Мужчины твердили, что встречи случайны.

Потом возвращались всё снова и снова –

Она не судила: осталось всё тайной.

Была откровенно–сердечной и честной –

Никто из мужчин не остался с рогами.

Её обливали смолою словесной,

По телу топтались жестоко ногами…

Пронзительным взором на холод похожа,

Конкретные фразы: правдиво, без лести.

Красивое тело и чистая кожа;

Не копит обиды – не жаждала мести.

Очерчены правильно алые губы.

Оценит «мечтателя» опытным взглядом –

Ответит достойно, учтиво, не грубо.

Желательно только, чтоб сильный был рядом!

 

 

НОЧЬ НАД СТРАНОЙ

 

Бриз прохладный, в меру влажный.

Месяц тонет в полной мгле.

Древний дуб на сопке – важный.

Страх гуляет по земле.

Луг накрыт росистой шалью.

Радость взята в плен печалью.

В балке лёг туман седой –

В нём плутает конь гнедой.

Бес бредёт тропой, беспечно.

Жертву ищет вурдалак.

Миг гипноза длится вечно.

Край окутал чёрный мрак.

Русский дух несокрушимый

И веками негрешимый

Стёрт из памяти людской.

Ложь явилась на постой.

Дом замшелый, в дебрях спящий.

Речка мутная нема.

Тихий ужас – настоящий:

Жуть довольна, без ума.

Мрачной глыбой ходят тучи.

В паутине меч могучий.

Сеть плетёт заморский гном.

Спит дружина крепким сном.

 

 

ЦЕНЗУРА И ВЕРА

 

Судили слог и светлый ум,

Меняли текст и силу фраз,

Лишали сна и вольных дум,

Пугали цензором не раз,

Чернили нагло чистоту.

Но я, с надеждой нёс мечту.

Я видел страх, что боль сильна…

Не гнулась гордая спина!

Готовя казнь, ища острог,

Плели интриги, ставя сеть,

Топтали музу ярких строк.

А я спешил любовь воспеть.

Сливали фальшь и реки лжи.

А я смотрел на витражи:

На жизнь святых, с ажурных рам.

И посещал славянский храм.

Втыкали нож, сбивали с ног,

Швыряли в ночь и жгли огнём –

Чтоб людям веру несть не мог.

Но я рождался снова днём.

Бросали яро в бездну вод –

Взмывал в лазурный небосвод.

Мне перья дёргали из крыл.

А я летал и мир любил!