Журнальный мир

За много-много лет до Великой горбачевской перестройки, о которой никто не мог даже мечтать, в Стране Советов социализм одержал Полную и Окончательную Победу. Страна, огромная и необъятная, «твердыми шагами» двигалась вперед, то есть к построению коммунизма в одной, отдельно взятой стране.

Об этом вещалось во всех средствах массовой информации, подчиненных идеологическим отделам обкомов партии.

* * *

Среди прочих, районный прокурор Олег Машинский, начиная свою речь во время судебных заседаний, говорил: «Наша страна строит коммунизм, но есть граждане – пережитки царизма и капитализма, которые очерняют наш общественный строй. Они совершают преступления и мешают рабочему классу продвигаться вперед, к коммунизму!»

Под пафосные речи судей и прокуроров, коммунистов и комсомольцев, депутатов и делегатов – создавалась определенная духовная аура. Окончательно победить вольный дух старинного русского города Приволжска, царственно стоящего на крутых берегах двух крупных рек, текущих куда хотят, а не куда партия прикажет, не удавалось. Город стоял на двух реках да семи ветрах, шла-текла обычная, не лозунговая жизнь простого рабочего люда…

Неотъемлемой частью города была сапожная будка мастера Арона. У Арона, на свежем воздухе, вырос сын – Нотька. Нота Сандлер.

* * *

Сегодня, 22 апреля 2021 года, давно переселившийся на землю предков сапожник, писатель и художник Нота Сандлер, сказывает, вспоминает эпизоды из той жизни.

Конечно, можно было бы и забыть всё: какие-то мелочевки, случаи, имевшие место много лет назад, мол, давно это было. Но у евреев забывать не принято. Мстить – нет, благодарить – да, помнить – обязательно. Так создано и Нотино сознание: это сам Творец Неба и Земли участвует в обустройстве «сосуда памяти», который будет передаваться в поколениях как историческая правда.

И сам бы не забывал. Да еще знакомая редакторша всё время говорит: «Люди забыли слишком о многом! Жизнь каждого еврея – либо цельный роман, либо сборник впечатляющих рассказов. Каждый, кто может, обязан оставлять воспоминания! Тем, кто сейчас заново переписывает прошлое, создавая сладкие образы и новых «великих людей», должна противостоять ПРАВДА. Пишите, Нота. Вам Господь не зря литературные способности дал».

Ну, после такой подкрутки грех не вспомнить о былом!

…Жизнь текла, виляла, закручивалась в спираль, потом выпрямлялась в параллельные прямые – и вновь вертелась «ниткой на веретено», создавая единый клубок. Особо зафиксированное в памяти число – 22 апреля 1961 года – не забывается вот уже шестьдесят лет.

* * *

Была весна. Снега в городе Приволжске растаяли и мутными ручьями умчались в русло великой реки. Солнышко пригревало, сырая земля курилась паром, на ней появилась молодая, еще бледная поросль трав и кустов. На деревьях тоже проклюнулся зеленый пушок. Хорошо! Шло обновление жизни после зимнего застоя. И советские пролетарии начали потихоньку выбираться из тесных коммуналок на теплый уличный воздух. К благоуханию листьев и травы прибавился оптимистический аромат открывшихся по весне пивных киосков.

Вот он, у перекрестка двух дорог, стоит «терем-теремок, из трубы валит дымок» – что означало: до поздней осени все, у кого «трубы горят», и «братья ордена Св. Бодуна» смогут утолять жажду и гасить похмельный синдром здесь, под тенистыми кронами вековых тополей и лип, стоя у киоска или сидя на скамейках.

«Скорая помощь» – киоск, торгующий пенным напитком, – находилась на этом месте уже много-много лет. На маршрутных картах города это был перекресток улицы Карла Маркса с улицей Гегеля – простите, Гоголя.

Завсегдатаи пивных посиделок между собой называли точку очень кратко: чапок на Гоголя. И вывеска на чапке была очень коцевой: на красном фоне белыми буквами было написано: «Свежее жигулевское пиво из дубовых бочек».

И тянулся народ с соседних улиц и переулков к «намоленному месту», наскребая мелкие денежки на покупку любимого напитка.

Пиво тогда стоило очень дёшево: всего 22 послехрущевских копеек за поллитровую кружку. Советские пролетарии, а порой и трудовая интеллигенция, случалось – и просто бомжи, не чинясь, пили для поднятия жизненного тонуса, пили пиво пенное, чтоб была рожа здоровенная. Обычной бывала и такая картина: из последних сил добирался до заведения мужик, мучающийся от последствий употребления накануне «огненной воды». Выглядел он ужасно: лицо искривлено от гадкого вкуса во рту, волосы слиплись, по всему телу бегут липкие ручьи алкогольного пота… Только здесь он и мог поправиться после вчерашнего – запустить в желудок большую кружку ароматного жигулевского пива. Лекарство действовало быстро: в считанные минуты приводило человека в веселое состояние.

Хотелось петь, выговариваться, дискутировать на тему «что в мире творится».

…В этот день большинство бесед сводилось к небывалому событию, наполняющему гордостью всех: всего несколько дней назад советский герой – Юрий Алексеевич Гагарин – стал первым лётчиком-космонавтом, покорил космическое пространство! Некоторые еще и вспоминали про дедушку Ленина: вот мол, был бы жив – исполнилось бы ему уже девяносто с гаком.

Как хотите, но по столь уважаемым поводам одним пивом не обойтись. Разливалось по ёмкостям и выпивалось «вино простолюдинов», которое сами люди называли «коньяк два яблочка». Некоторые, не дождавшись освобождения стакана, потребляли напиток прямо из горлб: «Жлек, жлек, жлек! Упс-упс-упс!» После этого люди садились и вольно дышали, прислушиваясь к ощущениям. Вдох-выдох, еще вдох-выдох, и еще… О! Питие попадало в кровеносные сосуды жаждущего. Тело начинало «отрываться от земли», возникала своеобразная невесомость от кайфа – ну чисто Гагарин! Потом рука, уже не трясущаяся, брала кружку пива… По тому, как рука брала кружку после распития «коньяка», можно было определить кондицию человека. Довольно часто пивные дрожжи давали человеку полный улёт куда-то в космическое пространство, создавая полную иллюзию парения в седьмых небесах. Поскольку буфет с выбором закусок не был предусмотрен, после распития раскуривалась папиросочка. Самый шик – ежели «Беломорканал» или «Казбек» в хорошей упаковке, но и попроще что-то тоже вполне годилось. Присев на корточки, как совсем недавно в рабочей зоне, у Хозяина, вели удовлетворенные люди беседы с дружбанами-корешами. Обычная тема – о зоне, которая жила в памяти и сознании многих жителей Приволжска, как и всей страны Советов… Так это было в те послесталинские времена, которые назывались «хрущевщина».

* * *

Надо сказать, что шобленка пивоманов и любителей «народного коньяка», о которой пойдет речь в этом сказе, не пришла в особый восторг от полёта Юрия Гагарина и не вспоминала с сентиментальной дрожью в голосе великого вождя. У них была своя тема беседы: приезд с зоны Борьки-Воина, который откинулся в аккурат под полёт, 12 апреля, и приехал на хату родной маменьки на следующий день. Десять дней летал Борька по городу вольной пташкой. И, конечно же, ко дню рождения Ленина уже пропил все «хрусты», привезенные с собой. За это время он научился пользоваться новыми советскими купюрами – ибо как раз в начале этого года была проведена денежная реформа, по-простому – «хрущевский обман-обмен денег, было сто, стало десять». Эффектное гулянье после отсидки укрепило Борьку в общественном мнении. Жильцы улиц Карлы-Марлы, Суетинки, Гоголя, Заломова, а также переулков Тихова и Урожайного, знали, что Воин – фартовый парень, и вновь начнет жить в «своей семье», не трудясь на благо социализма.

Так, куда-нибудь приткнется на работенку, чтобы участковый мусор Шпигаль не посадил за тунеядство, а доходы бывший сиделец будет добывать сам. Новое успешное «дело» надо было организовать профессионально, чтобы вновь не залететь к Хозяину.

В обозначенное послеобеденное время пришел Борька-Воин к чапку на Гоголя, подсел в кружок к своим братанам-друганам, с которыми «ходил» до первой засадки. С ними он был повязан жизнью, с самых что ни на есть юношеских годков. Днями раньше повстречался Борька с братанами, они «причастились» за встречу на свободе.

В этот день по первой кружке пива пили лучшие друзья: Славка-Гадаш с Урожайного, Валька-Дерун с Гоголя, Валерка-Ткач с Заломова и Валерка-Костыль с Краснофлотской. За пивком надо было обсудить важную тему. С зоны ее привез Воин, а сказывал ему Вока-Квадрат, дзержинский, – про то, как в городе химиков фартовые «обслуживают» мероприятия около пивных киосков.

Допил Борька-Воин кружку и повел речь для друганов своих:

– Братаны, хочу я сегодня, прямо здесь начать – деньги весело собирать, в краю родном Приволжском, дзержинские дела сварганить – и получить пару копеек. Заработок делим на троих, то есть бухаем вместе. Много башлей на таком деле не сработаешь. Но для приятного времяпрепровождения с бесплатным пивком и коньячком два яблочка сойдет.

Смысл дела простой: нет никакого грабежа и стыра у клиентов с моей стороны. Этот отстриг деньжат будет называться ПАРИ. А выглядит оно так:

– подходит к терему-теремку фраер;

– я к нему с вежливым предложением: «Давай, друг, в кулачки с тобой поиграем!»;

– говорю: «Ты меня бьёшь первым. Если я устоял на ногах – покупаешь мне кружку пива и даешь рубль на бутылку фруктовки. А если я упал – то я тебе рубль даю и пиво покупаю»;

– если он меня опрокинет, вы подходите и говорите фраеру, что он меня неправильно ударил, и пусть смыливается побыстрее от терема-теремка, а про угощение и рубль в придачу – лучше забыть.

В общем, как говорили на зоне, ловкость рук и никакого мошенства. Выдержал удар в рожу – получай гонорар. Ну как оно вам?

Гадаш, Дерун и Ткач развеселились: они допивали первую кружку. И Валерка Костыль оживился, даже попросил слова. Твердым голосом произнес:

– Воин, ты прав! Дело пойдёт однозначно! Не свалил фартового – так гони монету. Щас допьем по первой кружке, а по второй будем пить уже за счет фраера. Давай, иди к терему-теремку и подсекай клиента на разговор, который перейдет в пари. Мы рядом, на стреме. Если тебя фраер с ног свалит, мы научим его свободу любить. Будет от пивной бежать, не оглядываясь. Да еще рад-радехонек будет, что мы ему челюсть не своротили или нос не сломали! Гы! И никаких предъяв по пари делать он не станет.

«Семья» братанов-друганов пришла от разговора в веселое настроение и вцепилась глазами в амбразуру пивного киоска. Началось ожидание первого клиента-фраера. Вскоре к месту культурного досуга граждан Приволжска подошел мужик, серьезный такой, в шевелюре уже седина пробивается. На вид – самое ото-то: худощавый, невысокий и не плечистый, просто одетый. Достал из кармана новенький металлический рубль и отдал его Машке-продавщице:

– Возьмите сразу за две кружки пива. Я вначале первую быстро выпью, потом повтор сделаю.

Через минуту, уже с кружкой пива в руке, встал незнакомец под старый тополь. В это мгновение подошел к нему Борька-Воин и разговор начал:

– Слышь, мужик, я Борька-Воин, меня здесь все знают. Десять дней как из зоны откинулся. Заключаю с тобой пари. Ты бьёшь меня в морду. Если я не упаду, покупаешь мне кружку пива и рубль в придачу даешь. А если упал – я тебе рупь дам и пиво поставлю. Соглашайся давай! Не подпишешься – я тебя трусом обзову, чтобы все услышали, и сюда, в чапок на Гоголя, тебе ходу не будет!

Неброский мужчина удивленно посмотрел на вновь появившегося шпанца, потом улыбнулся и вежливо ответил:

– Парень, мне уже пятьдесят стукнуло. Зачем тебе, молодому, со мной в такие игры играть? Слышал я, что где-то здесь Борька-Воин, фартовый парень, проживает, с самим Валеркой-Дрягой в корешах ходит, но не хочу я с ним – то есть с тобой – в кулачки тягаться. Найди молодого клиента и стукнись с ним.

Друганы Борьки молча сидели в сторонке, с пустыми кружками в руках, ожидая нового налива пива, уже за деньги фраера. Им было весело от предстоящего просмотра «кино». Воин начал закипать, вникнув в слова незнакомца. И обозленно заговорил вновь:

– Что? Трусишь, падла, силёнок нет? Зассал! Не хочешь нас пивком угостить, да? Ты же себя проверишь и мужиком перед обществом предстанешь: самого Воина с ног свалил!

Мужик глубоко вздохнул, улыбнулся, посмотрел на Борьку пристально – и вежливо ответил:

– Ладно, Борис, главшпан чапки на Гоголя, выполню я твой заказ от коллектива вашего, уважу – будете по второй кружке бесплатное пиво пить. Вот только не в сей момент: Дай мне первую кружку пива допить, сейчас я закончу. Вторую пить не буду. Сейчас продавщице Машке скажу, чтобы вторую кружку тебе налила.

Медленно, очень медленно, незнакомец допил пиво. Подошел к чапку, вернул кружку продавщице, сказал ей, чтобы его вторую, проплаченную заранее кружку она переадресовала Воину. Повернулся и пошел к ожидающей его шобле, которая в веселом настроении ждала начала пари. Спокойно, с доброй улыбкой клиент-фраер подошел к отдыхающим около терема-теремка – и с ходу врезал торцевой удар Борьке, прямо в улыбающийся рот.

Главшпан Борька-Воин тут же слетел с копыт, плюхнувшись на молодую травку. Из разбитого рта текла дурная его кровь. Фартовый шпан Воин лежал без сознания. Незнакомец обвел взглядом поднявшихся было с корточек друганов вчерашнего зэка и твердо произнес:

– Если кто из вас рыпнется на меня сейчас, тут же завалю! Дешевки поганые… Хотите пиво и «коньяк» пить – идите у детишек совочки отбирать или воруйте на кармане парчуганы. Я же говорил, что не надо меня испытывать!

Да-а, «фраер» оказался вовсе не фраером, а крутым мужиком. Поэтому все смотрели на него с удивлением. А он плюнул под ноги шобле из четырех «форшмаков» и быстро пошел в сторону Краснофлотской. Около терема-теремка повисла тишина, все молчали. Но вскоре общее беззвучье было нарушено: начала орать Валька-медсестра с улицы Грузинской. Она по вечерам тусовалась около чапка на Гоголя.

– Ой! Ой-ой! Беда! Нужно скорую помощь вызвать! Борька-то наш сознание потерял и вообще может кони бросить!

Услышав ее истошный вопль, прибежал из-за угла улицы Карла Маркса участковый мусор Петр Шпигаль. От одного взгляда на капитально отремонтированного Воина, лежащего в луже крови под деревом, мусор обрадовался – но только глазами. Поняв, что тут произошло, пошел он в пельменную, где был телефон, чтобы вызвать «неотложку». Попытки оказать помощь на месте не увенчались успехом, и через час потерпевшего от страсти к заключению пари Бориса Воинова в тяжелом состоянии отвезли в больницу.

Врач, принимавший больного в приемном покое, посмотрев на бедолагу-фартового, поздравил:

– Какая иллюминация к дню рождения Ленина! Или пациент без ракеты, вместо Гагарина, в космос летал?

…Время побежало дальше. Около терема-теремка еще долгие годы кучковались завсегдатаи. Пивной чапок на Гоголя всё так же оставался злачным местом. И, соответственно, во время пивопития там можно было слышать всевозможные байки, рассказы, пересказы, в том числе про то, как вправили мозги фартовому Борьке-Воину, главшпану с улицы Гоголя. Кстати, у баек конец получался убедительным. Рассказывали, что пролежав три месяца в больнице, он выписался, даже не потеряв трудоспособности. И после излечения стал простым советским гражданином – Борисом Ивановичем Воиновым. Нашел работу в «Горгазе», сварщиком, женился на дворничихе Зинке, поселился в подвальной коммуналке в конце улицы Гоголя. К терему-теремку на развилке двух дорог больше никогда не подходил.

В старинном русском городе Приволжске жизнь катила дальше.