Дальнее синее море

Дальнее синее море

Стихи

Творческое наследие сибирского поэта Александра Ивановича Плитченко (1943—1997) велико и разнообразно. Он много издавался в Новосибирске и Москве и пользовался успехом у любителей отечественной поэзии. Лучшие его стихотворения и по сей день на слуху. Однако есть и такие стихотворения, которые известны лишь немногим обладателям всех-всех когда-либо вышедших сборников писателя; стихотворения, несомненно заслуживающие полноценного включения их в поэтическую действительность. Подборку из таких стихов мы и предлагаем вниманию наших читателей.

Редакция благодарит за помощь в подготовке данной публикации жену поэта Эрту Геннадьевну Плитченко (Падерину) и Владимира Ивановича Ярцева.

 

Окно

Оно имело цвет и запах,

Как будто легкое вино,

То,

Обращенное на запад,

То земляничное окно.

 

И голубыми вечерами,

Когда уже взойдет луна,

Я прикасался к синей раме —

И мир теснился у окна.

 

В миру ворочались и жили

И самолеты, и жуки,

Коровы и автомобили,

Приезжие и земляки,

И лес — еловый, вострокрыший,

И на заборах петухи,

А в заключенье кто-то рыжий

Шел и насвистывал стихи.

 

И стоило мне очутиться

В постели

И уснуть в тепле,

Как сквозь окно влетала птица

И застывала на столе…

 

Воспоминание об океанском побережье (1963 г.)

Полуживые бакланы — перья пропитаны нефтью.

Ящики, комья асфальта, обувь, игрушки, бутылки.

Дохлая рыба, моллюски, заваль капусты осклизлой.

С этого и начиналось дальнее синее море…

После вчерашнего ветра — жарило желтое солнце.

Душная бухта дышала влагою, гнилью и йодом.

Грязные чайки мотались с криками над мелководьем.

С этого и начиналось дальнее синее море…

 

Иволга

В сумерках звуку какому-то

Ищешь названия ты —

Это по черному омуту

Синие кружат цветы,

 

Или тот звук удивительный,

Влагой исполненный, он —

Звон родниковый живительный,

Знобкий и радостный стон,

 

Иль окликает растения

Вольно упавших долин,

Изнемогая в цветении,

Из-за ограды жасмин,

 

Или коровий медлительный,

Влажно изогнутый глаз —

Теплою тьмою растительной

Глянул, блеснул и погас,

 

Или — луной припорошена,

Плавно — бела и тепла —

Из-под фуфайки наброшенной

Милой рука протекла, —

 

Это свечение нежности,

Радостный оклик высот,

Это движение свежести,

Этот звучащий полет

 

Я сохраню, если вечное

Слово оставить смогу…

Иволга,

Иволга вечером,

Иволга пела в логу!

 

Без границы

С деревьев перевала

На первое число

Все листья посрывало

Да в море унесло.

И мне видней, поскольку

Ничто не застит свет,

Над островом Аскольдом

Полночный ход планет.

И оттого мне любо,

Что эти дни пришли,

Что небо,

небо,

небо —

от самой от земли

Взлетает,

Вырастает,

Бушует синевой,

Сияя высотою

Над самой головой.

Была от неба ржою

Земля отделена.

Покончено с межою —

Распахана она.

 

* * *

Прости меня, родина горькая,

Узнай,

Обогрей,

Приюти,

Усталой осеннею зорькою

Дорогу мою освети.

 

О, доля твоя недопетая,

Печаль разговоров и хат,

И в чем я виновен — не ведаю,

Как будто во всем виноват.

 

Но верю,

Ты скажешь:

Прощение?

Нет в мире весны до весны,

Вот так и твое возвращение

Само —

Искупленье вины.

 

Прочь, прошлое, рук не заламывай,

Плечей не когти, воронье.

Вот я и вернулся,

Земля моя,

Любовь моя,

Горе мое.

 

Скворец

И молодо-зелено в мире,

и песни свои завели

и в небо весеннее взмыли

веселые птахи земли.

Летайте и пойте по маю,

шалейте от звезд и любви!

Пой, скворушка,

я понимаю

недолгие песни твои.

Пой, пой, перелетная птаха,

живи.

До птенцов, до гнезда

не ведай ни боли, ни страха, не знай ни греха, ни стыда.

 

А дальние грозы

лягают

над синим бугром небосвод…

 

И как это птицы летают,

и в чем только песня живет?

Я знаю —

окончиться маю,

и песню в душе берегу,

и эту весну продлеваю,

и, видно, продлить не смогу.

 

Дорога к морю

Издалека, из Чумаково,

Из васюганского села,

Где весело,

Где бестолково

Моя дорога пролегла.

Иду я.

Подводить итоги

Еще не наступили дни.

В миру такие есть дороги,

Что и не снились мне они.

Однако этот путь недолгий —

Начало песни и судьбы —

Касался приказанской Волги,

Дудинки,

Камня-на-Оби.

И без особенной поклажи

Я шел под солнцем и грозой,

И транссибирские пейзажи

Бурлили через горизонт.

И трепетало надо мною,

И берегло мое житье

Берез вязанье кружевное,

Дубов чугунное литье.

Вели меня вселенской ранью

Сквозь незнакомые края

Голубок утренних ворчанье

И разговоры соловья.

И я пришел в края иные,

Где из тревожной тишины

Деревья вроде бы земные

В нездешний свет устремлены.

И на каком-то косогоре

Вдруг

За малиновым леском

Блеснуло утреннее море

Ультрамариновым

Мазком!

 

* * *

Земли родные!

Туда

Тянет больнее с годами,

Даром ли слово «страда»

Сродственно слову «страданье».

 

Обыкновенна роса,

Тын, а у тына калина.

Что же, всегда «чудеса»

Схожи со словом «чужбина».

 

За суетой камыша

Вновь загораются зори

Или пылает душа

От непомерного горя?

 

Так ведь недаром места,

Милые помыслам с детства,

Ставят святое «мечта»

С яростным «меч» по соседству.

 

Кто это знал,

До конца

Будет любить без укора

Клен у могилы отца,

Свет у Отчизны простора.

 

Утро

Еще темно,

Еще совсем темно…

Проснется мать,

По дому захлопочет…

Заголубеет раннее окно,

Огонь в печи спросонья залопочет…

 

Я выйду в полушубке на крыльцо,

И вот он —

Мир весеннего восхода —

Сияющее катит колесо

Из-за лесов на кручи небосвода.

 

Как воздух яр!

Как широко дышать!

О, что нас остановит или свяжет?!

Откроет двери,

Улыбнется мать

И поглядит,

И ничего не скажет.

 

Душа полна!

О боже, как полна!

И под крылами утреннего ветра

Все выше

Поднимается волна

Родимого,

Родительского света!

 

Стою на синем, как слеза, ветру

С глаголом влаги,

С памятью полыни,

Я отвлеченно знаю, что умру,

Но этого не чувствую поныне…