Дети блокадного Ленинграда на томской земле — в книгах и в жизни

Дети блокадного Ленинграда на томской земле — в книгах и в жизни

Блокада Ленинграда – это одно из тех исторических событий двадцатого века, которые не забудутся, не будут вытеснены из памяти народной никакими другими катаклизмами. Слишком уж сильные испытания выпали на долю детей и взрослых в городе-герое, городе-страдальце. До сих пор не посчитано точно, сколько людей погибло в нём, сколько было вывезено. Кто-то спасся, оказавшись за пределами блокады, кто-то, как известная всему миру Таня Савичева, не смог выжить на «большой земле», настолько были подорваны силы и растрачены резервы организма. В Томск, как и в другие тыловые города, привозили эвакуированных из Ленинграда, и семьи, и детей-сирот. В Ягодном, в Асиновском районе, в течение нескольких трудных военных лет размещался детский дом для детей, вывезенных из блокадного города.

Не так уж много документов осталось в наших архивах о жизни этого детдома, но по сведениям о других подобных учреждениях можно судить о том, как трудно приходилось и персоналу, и ребятишкам. Впрочем, они пережили за самую первую, лютую зиму в блокадном городе столько страшных испытаний, что студёная сибирская зима и недостаток питания уже были им не так страшны…

Свидетельства о жизни эвакуированных ленинградцев мы можем найти в книгах, изданных в Томске. В 2003 году Государственным архивом Томской области и Центром документации новейшей истории (ЦДНИ) было подготовлено к печати интересное издание, выпущенное в серии «Из истории земли Томской». Это более чем четырёхсотстраничная книга «Кто был для фронта мал…». В ней собраны письма, документы, редкие снимки, тексты сообщений, переданных по радио, заметки из газет, написанные подростками, а также таблицы расходов на организацию детдомов и снабжение детсадов. Сейчас горько читать щемящие подробности бедной, полуголодной жизни, когда не хватало буквально всего – одежды, утвари, продуктов.

В одном из документов, приказе от 31 января 1942 года Нарымского отдела народного образования, говорится об итогах окружной выставки работ воспитанников детских домов. Первое место в ней заняли ребята из Усть-Чижапского детдома, которые сделали макет корпуса детского дома, шахматы и лыжи. «Почти полное отсутствие экспонатов по столярному, слесарному делу и техническому моделированию свидетельствует о неудовлетворительной постановке в детдомах этих видов труда». Да что там говорить о нехватке слесарных инструментов, если даже снабжать тетрадями и карандашами школьников не было возможности!

В сводках трат на детей из блокадного города фигурируют такие цифры: «выделить на питание для эвакуированных детей из Ленинграда: жиров 60 килограммов, мяса-рыбы, крупы и кондитерских изделий по 100 килограммов» (из «Решения Томского горисполкома «О выделении дополнительного питания для эвакуированных детей г. Ленинграда»).

Не менее трогательный документ – предписание нескольким предприятиям выделить для ленинградских детей следующие продукты: предприятию «Техсемкультура» – 500 кг шиповника, горпищекомбинату – 500 кг ягодных соков, мясокомбинату – 200 кг отходов мясокомбината и артели «Профинтерн» – 300 кг лапши. А директора фабрики перевязочных материалов обязали отпустить для пошива детских пальто 100 кг ваты.

О количестве сирот можно судить по сведениям из другого документа, справки от 10 октября 1944 года, где указано количество детей в детдомах Томской области. Больше всего детдомов – по три учреждения – было в Парабельском, Зырянском, Колпашевском и Асиновском районах. Если говорить о количестве воспитанников в них, то в Асиновском районе в это время числилось 446 детей-детдомовцев, в Колпашевском – 462, а в Парабельском – 544.

Наряду с сухими цифрами в этой книге есть и немало душевного. Письма детей друг другу и воспитателям, например. Так, опубликована в ней факсимильная копия листка со стихотворением Алины Б., воспитанницы 82-го ленинградского детдома, эвакуированного в Нарымский округ. Это – посвящение Вертикосу, датированное 1943 годом.

 

Тебя не знали никогда,

О милый Верте-Кос!

Прибила нас сюда волна

Кровавых, страшных гроз.

Фашистов грязная рука

Легла на город дорогой.

И вывезти оттуда нас

Велел наш вождь родной.

Нашли мы здесь приют, покой,

Заботу, тишину,

Мы научились здесь любить

По-новому страну.

Отсюда письма пишем все

Во все, во все концы,

Узнали всюду о тебе

Родные и бойцы…

 

Об истории пребывания этого детдома на сибирской земле рассказывал в одном из своих материалов журналист-ветеран Николай Пигарев, собравший многочисленные свидетельства того времени. Эта партия ленинградцев прибыла на место размещения детдома на двухпалубном колёсном пароходе «Тихонов». От Томска по прямой – почти 500 километров, но, увы, прямого пути нет! Попасть туда можно или по зимнику, или летом – по Оби. Около 80 детей от семи до 14 из ленинградского детского дома № 82 прибыли туда в августе 1942 года. До Вертикоса ленинградский детский дом добирался целый месяц. Сначала они переплыли Ладожское озеро под бомбёжкой. Затем их везли на полуторках две сотни километров лесной дорогой, потом – поездом до Сибири.

Едва хватало сил у ребятишек взобраться на откос высокого берега. Им приготовили невиданный, потрясающий обед – уху из стерляди! С проблесками жира на поверхности и с кусочком вкуснейшей рыбки в миске, а к этому прилагался ломоть настоящего, свежеиспечённого хлеба. Им полагался двойной паёк, и дети понемногу окрепли, начали помогать воспитателям заготавливать дрова и выращивать на огороде овощи, собирали дикоросы. Держали и небольшую ферму с коровами, свиньями, лошадкой. Учились дети Ленинграда в Вертикосской школе, её директор в своих записках отмечал, что ученики сдали в фонд обороны 455 рублей на строительство авиазвена «Нарымский Комсомолец», 220 рублей на танк, 500 килограммов грибов и шесть посылок для бойцов РККА. Трудной и долгой была жизнь в эвакуации, и огромным праздником стало известие о Победе.

Оно тоже было получено необычно – с борта парохода «Тихонов» были сброшены бутылки с письмами, в которых сообщалась потрясающая новость. Причалить из-за непогоды к берегу было трудно, но капитан парохода Яков Гребнев придумал, как сообщить о Победе людям.

Учительница колпашевской школы Анастасия Половинкина, которая много сил отдала работе с этими детьми, спустя сорок лет после окончания войны побывала на встрече выпускников этого детдома. Среди них – актриса одного из ленинградских театров Валентина Макушина и скульптор Александр Венедиктов. Он – автор памятника детям блокады у «Дороги жизни», на котором выбит дневник Тани Савичевой…

О жизни ленинградских детей в более близком к Томску Асиновском районе можно прочитать в книге «За чертой блокады». Её автор, Михаил Сухачев, когда-то сам был среди детей, вывезенных из блокадного Ленинграда. Он жил в Ягодном, в детском доме, организованном специально для эвакуированных детей. Книга издана в 2015 году и недавно поступила в Томскую областную детско-юношескую библиотеку. Эта книга пользуется спросом у школьников, и даже сподвигла некоторых юных читателей на участие с этой темой в областном конкурсе историко-краеведческих, литературных и поисковых работ «Россия, Родина моя!», который каждый год вот уже полтора десятилетия проводится в этой библиотеке. В этом году в число призёров вошли ученики 7 класса Ксения Гейн и Егор Гуца, авторы исследовательской работы о блокаде Ленинграда. Они встретились с одной из воспитанниц детдома в Ягодном, Валентиной Чистяковой, которая живёт в Зоркальцево.

Валентина родилась в 1938 году в Ленинграде. Зимой 1942 года во время бомбежки её родители погибли, а Валю, которой тогда не было и пяти лет, тем же летом по «Дороге жизни» вывезли из осаждённого города. Так она оказалась в Ягодном. Вот что вспоминала на встрече со школьниками Валентина Алексеевна:

«Родители погибли, а я чудом осталась жива: мама закрыла меня своим телом. Меня нашли, накормили и отправили в детский дом, а в июне 1942 года нас, спасённых детей, эвакуировали по «Дороге жизни» в Томск и поселили в селе Ягодном Асиновского района в детском доме. Встретили нас там, как родных, и относились к нам очень хорошо, заботились о нас. Жили в Ягодном голодно: ели жмых, суп из крапивы, но так жили все, а также мы помогали колхозу в прополке, уборке урожая, собирали горох, заготавливали дрова. Жизнь была очень интересной: мы ставили спектакли, пели в хоре, давали концерты. По окончании четырёх классов нас, у кого не было родителей, перевели в Томск в детский дом № 5, затем – в детдом № 6».

Потом Валентина Алексеевна училась в женских школах № 1, 6 и 12, закончила 7 классов, затем выучилась на токаря и была направлена на Томский электромеханический завод (ТЭМЗ), где проработала более 40 лет. Ребята рады были встретиться с ней и узнать подробности о прошлом из первых уст.

А Михаил Сухачев стал военным лётчиком, преподавал в Военно-воздушной академии, на склоне лет стал писать книги, и, конечно, не мог не рассказать в одной из книг о своём блокадном детстве. Герои его книги – Виктор Стогов, Валера Спичкин и Эльза Пожарова до приезда в Томскую область много видели горя, едва выжили, были разлучены с родителями и даже потеряли надежду их найти, посчитав погибшими. Они были старшими в детдоме и делали большую часть хозяйственных работ, заботились о малышах. Эту книгу особенно интересно читать томичам, в ней много подробностей о тогдашней жизни в сибирской глубинке, в Асино, в Ягодном.

Ещё один из блокадников, оказавшихся на томской земле, с которым мне самой довелось встретиться и поговорить несколько лет назад, – Анатолий Алмазов. Он родился в Ленинграде в 1935 году, их маленькая семья жила в самом центре, недалеко от Исаакиевского собора, не углу улицы Красной и бульвара Профсоюзов. Жили в огромной коммунальной квартире. Анатолий Аркадьевич запомнил из довоенного детства немного. И всё это – ощущение праздника, счастья. До войны он ещё не был сиротой. Помнит, что отец много работал, он был водителем. Когда удавалось с ним погулять, это был настоящий праздник. Запомнилось, как ели вкусные пышки однажды на Васильевском острове. Помнится и густонаселённая квартира, и стрекотание маминой швейной машинки…

Когда началась война, его отец уже был в армии, с мая 1941-го. Мальчишки во дворе после бомбёжки подбирали ещё горячие осколки. Помнит, как начался голод, а у них не было никаких запасов, и мама стала угасать. Он помнит последние мамины слова, помнит, как её увозили. Мама умерла в январе, и Толю вместе с другими детьми-сиротами – в доме их было много – определили в детский дом. Сперва – в Ленинграде, потом эвакуировали детей одним из последних транспортов в начале апреля. На льду уже были полыньи, путешествие было рискованным.

Толя поменял несколько детдомов, пока его не нашли родственники мамы, жившие в Хакасии. Дядя и тётя забрали его из детдома в 1943 году, вырастили вместе со своими детьми, помогли выучиться.

Я им всю жизнь буду благодарен, – говорит Анатолий Аркадьевич, – они мне дали путёвку в жизнь, низкий им поклон. У самих были дети, жили небогато, но меня взяли к себе, как только отыскали. Там я узнал, что папа жив, и он успел узнать, что я нашёлся. Это была такая радость. У меня сохранились его письма. А фотокарточки довоенные сохранили ленинградские родственники, они потом отдали мне драгоценные снимки, где я с мамой, фото папы… Ведь мы, ребятишки, уходили из дома в чём были. В Хакасии я полюбил леса, решил стать биологом, охотоведом. А в Томске – с шестидесятых годов. Мне нравится здешняя природа, охота, леса.

В Ленинград возвращаться он не стал. Оказалось, там всё другое. В свой родной город Анатолий попал лишь в 1961 году, там жили родственники. Двоюродная сестра повезла его в центр. А свой дом, доверяя детской памяти, он нашёл сам. Во дворе так же находилось бомбоубежище, сохранённое на всякий случай, то самое, куда они бегали прятаться от бомбёжки. Поднялся он в свою бывшую квартиру, где давно жили чужие, посмотрел дом детства. Пожилые женщины, подруги его мамы, сбежались со всего дома, плакали, делились воспоминаниями. Новая хозяйка их квартиры сперва заволновалась, но потом вспомнила, что претендовать на свою жилплощадь Анатолий мог лишь до 1947 года, и успокоилась. А он и не претендовал. Он уже связал свою жизнь с Сибирью.

Анатолий Аркадьевич отыскал в 27-м томе ленинградской «Книги памяти» данные о своей маме. Нашёл её могилу на Пискарёвском кладбище, выяснил, что бабушка по отцовской линии похоронена на станции Ольгино. Вот только отца ищет до сих пор. До самого лета 1945 года от него приходили письма к родственникам в Хакасию, в последнем из писем он говорит, что подразделение перебрасывают на Дальний Восток. А потом отец пропал без вести. Анатолий сделал в архивы массу запросов, работа идёт, и он верит, что узнает правду.

Сейчас большинство детей блокады уже в весьма преклонном возрасте, но они навсегда запомнили то, с чего начиналась их жизнь, и сибирская страница этой жизни – одна из наиболее важных в судьбе…