Дом на пропажу

Дом на пропажу

Стихи

Дурочка

Дурочка живет.

Виктор Кривулин

 

А дурочка по-прежнему живет:

плетет венки. Цветами засорила

углы и стены крохотной каморки.

И августовским палевым жнивьем

плетется в ад — к живым и в небо — к мертвым,

летит в прогал — кончаются перила:

в корзине — яблоки и в банке — мед.

 

А дурочка по-прежнему. Плавник

Господней рыбы пилит терпеливо

и ждет-пождет внезапного прилива,

серебряного, точно по часам.

Как будто Бог возьмет ее в ладони

(Сам — невесом, а спустит небеса)

и будет с нею. В дурочкином доме.

 

И станет ей понятен тот язык,

которым говорят цветы и вещи.

И спустятся святые. Будет вещим

тот дивный сон, что никому нигде…

как дурочка с Иисусом — по воде.

 

снег наоборот

шел снег и вечером, и днем.

шел ты и женщина чужая.

шел снег, едва соображая,

что хорошо идти вдвоем.

и это знает каждый школьник:

«три» образует треугольник.

 

а снег не знал. он просто шел

на красный, желтый и зеленый,

по зебре, клумбам и газонам,

рождая рой пушистых пчел:

когда зима еще в начале,

нет места мартовской печали.

 

снег плыл — и вы за ним — шаг в шаг, —

доверчивые, тихо плыли —

и все пространство украшал,

из мягкой серебристой пыли

лепил пейзаж. но так непрочно,

как лепят из папье-маше:

не надо снегу о душе,

зато муляж выходит точный.

 

и вдруг споткнулся, вверх шагнул —

внутри забилось что-то птичье —

свалился, встал и отряхнулся,

потом чему-то усмехнулся

и в небо темное рванул,

забыв про возраст и приличья,

смешно и глупо, невпопад!

с земли потоком в небо хлынул!

такой зимы не знали зимы,

такому снегу каждый рад:

проспект, бульвар и сонный дворик,

а больше всех — бессонный дворник…

 

в окошко девочка глядела,

как снег летел, летел, летел

и выпасть в небе так хотел,

что темнота вокруг редела

и отступала к фонарям —

к танцующим и мутным пятнам.

и очевидным и понятным

все было в мире.

и не зря…

 

и снег летел, как человек

влюбленный, выпорхнув из тела,

и ты летел, как этот снег,

и рядом женщина летела.

 

Чеховские мотивы

 

1. Фирс

Постой,

хмельная моя эпоха…

Которым веком живу?

Назад!

Туда, где глухо,

туда, где плохо,

где рубят,

рубят вишневый сад!

 

От репетиций

до революций

один кровавый

и верный шаг…

Они не слышат,

они смеются —

а вишни рубят…

аж стон в ушах!

 

Лопахин

делает дело ловко:

сметлив, прожорлив…

Обречены

мы вместе с садом.

У них подковки

на сапожищах

еще с войны!

 

Они —

не новые дровосеки.

Не новый

рубят вишневый сад.

Застряли где-то

в минувшем веке,

и щепки те же

сюда летят…

 

погодь, хромая…

свечу затеплю…

неможно к Богу так сразу

из

кровищи…

камень в ладони?

хлеб ли?

я раб Твой Божий,

забытый Фирс…

2. дом на пропажу

а дом никак не продается

 

в подагрово-вишневый сад

врос

в полушаге от колодца

в колодце

стынет звездопад

и все — никак не продается

 

кто удосужится купить

одноэтажное сиротство

приют старух

что просят пить?

 

воды пригоршня

капля солнца

и жизни там где жить —

не место

и бледным шлейфом

по весне

при розовеющей

луне

бредут горбатые невесты

 

но дело даже

не в пейзаже

с подагрой

дело не в тоске

и сырости и сквозняке

а в том

что не осмыслить даже

 

что дом

никак… всё всё что кроме

с трудом

трюмо

три венских стула

сидел

весь Ярославль и Тула

седел

почтенный книжный шкап

старик

отдался за бесценок

без книг

и оголил простенок

ушел

буфет с посудой домик

для пчел

и только дом никак

 

пустые

черные поля

худые

палки-тополя

кому — родство

кому — уродство

 

а дом совсем не продается

как Родина

и как земля