Журнальный мир

Стало чудовищно очевидно, что наши технологии превзошли нашу человечность.

А. Эйнштейн

Метаморфозы прогресса

Начиная с Нового времени, движущей силой прогресса стало не просто знание, а наука – знание социально организованное. Служа людям, она принесла им великие блага, о которых раньше нельзя было и помыслить. В ХХ веке наука превратилась в технологию, и в их отношениях с человеком произошел поворот в духе трагической диалектики господина и раба, когда не цель определяет средство, а наоборот: раб может обойтись без господина, а господин – нет. Без раба он «формальный господин», а в сущности – никто. Все решается техникой, из субъекта деятельности человек стал ее фактором и даже «человеческим капиталом» (капитал – это любое средство, используемое для получения прибыли). Великий математик и выдающийся философ ХХ века, один из инициаторов Пагуошского движения за мир (подумать только, человечество вело борьбу за разоружение!) Бертран Рассел сравнивал современное ему развитие науки и техники с «танковой армадой», которая «потеряла своих водителей и движется вперед слепо, безрассудно, без определенной цели». Это он говорил до информационной революции.

Сейчас технологии достигли развития, грозящего их превращением в hostis humani generis (врага рода человеческого) по самой своей сути. Прочитав геном человека, что должны биологи делать дальше? Правильно: манипулировать им. Для чего придумывается идея его «улучшения»? По мнению раба, хозяин у него «плох», его надо совершенствовать. Поднимают крышку ящика Пандоры для чего? – Чтобы копаться в нем: трансгуманизм, Covid-19, «гуманизированные мыши» (в Китае летучие, у нас наземные – почувствуйте разницу) только первые ласточки. Ведь геном – это сопряжение, симбиоз всего со всеми в нем. И вот начинают «заменять» отдельные гены для предупреждения какой-то болезни. Разворошив, раскачивая миллионами лет их «притертость» друг к другу, сложившуюся симфонию. Сколько эти вмешательства породят новых проблем и болезней! Особенно в последующих, после «улучшения», поколениях.

_{* * *}

Но… такова логика стихийного развития исследований, внутренняя потребность их продолжения. Возникла «частная наука», со всеми вытекающими отсюда социальными последствиями конкурентной борьбы. Еще не сказали своего веского слова физики в имитации Большого взрыва Вселенной (предлог – поиск бозона Хиггса). Скажут. Строятся десятки коллайдеров. Взорвут, вопрос только в масштабах этого деяния. И т. д. по линии движения к «Интернету всего» и Искусственному Интеллекту. Если после нескольких такого рода «генетического Чернобыля» с пандемией Covid-19 апокалиптических предупреждений, человечество не попытается как-то этими процессами управлять, тогда нам крышка (Пандоры). Но «прогрессоры» с поразительной умственной слепотой и нежеланием смотреть на реальность продолжают игнорировать любые предостережения и попытки остановить, притормозить и регулировать их движение в неизвестном направлении. Настоящий хаос предположений о возможных результатах у самих специалистов, однако – делают.

Хотя во многом и известное, происходящее на поверхности, все расписано в книгах-антиутопиях, которых пугались, одна социальная система адресовала их ужасы другой (обвинения в «Большом брате», тоталитаризме, всеобщей слежке). В кино, наконец, если вспомнить голливудские фильмы. Они ведь не на пустом месте создаются, а на идеях там же, в Америке, находящейся Силиконовой долины, проектов и намерений ее творцов и во всем мире технократов. Стихийная, нерегулируемая, безоценочная, даже не обсуждаемая гонка технических инноваций по опасным последствиям для человека достигла «уровня преступности», такого состояния, когда на память приходит обращение приговоренного к смерти Юлиуса Фучика к остающимся жить: «Люди, я любил вас. Будьте бдительны».

Расширенное сознание

«Река времен в своем стремленьи уносит все дела людей // И топит в пропасти забвенья народы, царства и царей» (Г. Державин). Не исключая и накопленные человечеством знания. Образованные люди Нового времени (Просвещения, Модерна) вплоть до ХХ века имели некое представление о повседневной жизни древних греков и римлян, в университетах изучали латынь, кто-то мог читать Овидия или Горация в подлиннике, кто-то «в конце письма поставить vale». У современного выпускника университета от знания древних языков осталось Veni, vidi, vici, In vino veritas и, может быть, О tempore, o more. Тенденция же такова, что в ХХ веке по мере развертывания Великой технологической революции (эпоха Постмодерна) подобная участь постигнет и Новое время. От свершившихся в нем великих деяний останется знание об изобретении паровоза, открытии электричества, в искусстве картины Леонардо да Винчи, в науке имена Галилея, и Коперника. Да зачем их знать, когда все есть в компьютере (смартфоне, чипе), скажет выпускник университета с электронным образованием.

Рискнем, однако, предположить, что даже среди on-line образованных найдется человек, который вспомнит Ф. Бэкона, из-за его знаменитого высказывания: Scientia est potential = Knwledge is power = Знание – сила. Ведь именно оно, эта идея лежит в основе достижений современного прогресса, то есть информационной революции и общества потребления, зашедшего в своих успехах так далеко, что его члены могут себе позволить ничего не знать и не помнить, ибо в то же мгновение любое знание можно извлечь из Сети. Возникло явление «расширенного сознания», другими словами, если вы подсоединены к компьютеру, то знаете несравненно больше, чем может знать самый талантливый человек без такого намозг(рд)ника. В принципе, знаете все – и ничего.

Римляне говорили: Tantum scimus quantum memoria tenemus – знаем столько, сколько держим в памяти. Так вот нет – теперь люди могут знать, даже если ничего не знают. Правда, самостоятельно, тем более творчески мыслить они уже не будут, только комбинировать информацию. Без памяти мыслить нельзя. Возникает «посткреативный человек» (понятие, которое уже есть в психологии). Расширенное сознание – (со)знание индивидуально потерянное, растворившееся в интернете, ставшее ничтожной каплей виртуального океана, минимальным узелком информации. «Не ваше». Это процесс самоубийства естественно мыслящего человека, замещаемого, что логично, становлением Искусственного интеллекта. Перевод деятельности в on-line является расчисткой места для него, начальная стадия этого процесса. Таково коварство прогресса, если человек не будет им пытаться управлять.

Под эти тенденции в современном обществе возникла потребность в непонимании, в частности у ученых, ограниченных в своем мышлении узкими рамками специализации. При попытках кого-то из них посмотреть дальше своего носа, более статусные товарищи ему скажут: хватит философствовать, shut up and calculate (заткнись и вычисляй). Возникает своего рода «культура зомби», слабоумия как социального блага. Вместо Homo sapiens – Homo dementia. Чтобы не понимать, куда все идет. Самый яркий пример – феномен трансгуманизма. Проблема проблем, о которой, кажется, писал Хайдеггер, что люди перестают мыслить. В смысле – сознавать. Это, пожалуй, главная «глобальная проблема» современного человечества.

_{* * *}

Принято, модно спрашивать, «как изменится мир после Covid-19». Предсказывать трудно, но кое-что можно. Почти наверняка. Пресловутый «электронный концлагерь», которым пугали всякие, типа меня, предсказатели, станет реальностью. Почти стал, что проявляется даже в мелочах. Молодые родители говорят, что главное, о чем рассказывают теперь их маленькие дети, придя из школы, – безопасность. О безопасности. Удивляются. Да это просто подготовка к тому, что вам предложат детей непрерывно контролировать, чтобы всегда знать, где они. Чтобы не просто камеры следили извне, а сам ребенок был их носителем. Естественно, ради безопасности. А запуганные дети и родители, с минимальными сомнениями, в основном довольные, согласятся. Всем поставят чипы, как теперь собакам. Но эти чипы будут более «совершенные», чтобы можно было ими, и вообще людьми, управлять. Отслеживать и анализировать кто, что, где и как делает. На работе, «белых воротничков» так уже проверяют. Хозяин теперь всегда может знать, чем подчиненный занимался в рабочее время, на что была направлена его активность. Это будет перенесено на все сферы жизни. «Большой брат» должен знать, что делают его под-данные, люди. И совершенствоваться будут не люди, а чипы. Это и есть Internet of everything, «интернет вещей», к которому так стремятся прогрессисты. Впрочем, это не какие-то теоретические предположения, все уже работает в Сингапуре («государство-компьютер»), в том же направлении семимильными шагами идет Китай, да и вся линия на глобализм, суть которого в технологизации всего и вся, превращающей общество в электронный концлагерь. И это есть/будет не метафора, а настоящая реальность.

_{* * *}

Все-таки Ф.М. Достоевский – чудовищно гениальный человек. Предвидел и это, когда писал: я хотел бы такого общества, где могу сделать преступление, но не хочу, а не такого, когда я хочу его сделать, но не могу. На наших глазах создается общество, которое этот великий писатель и гуманист не хотел. В результате «преступное сознание» у многих как бы заперто, иногда прорываясь в диких выходках со стрельбой в невинных людей. Вопрос о праве на личную жизнь и выбор человеком своего поведения – снимается. Он только фактор происходящих вовне процессов. Сообщают по телевидению: В Москве какой-то мужчина вышел на свой балкон, после чего система слежения выписала ему штраф за нарушение режима изоляции. Система! (уже и не люди, не полицейские, автоматически). Слежения! Сообщают совершенно бездумно, как некую шутку, без всякой озабоченности.

Куда только смотрят наши моралисты и «мыслители», особенно либералы, которые бы должны рвать на себе волосы и биться головой об стены, рыдая по ценностям Просвещения. Но они молчат, ведь они «за прогресс» и предпочитают бороться с «политическим авторитаризмом», а экспансию нового вида тоталитаризма их пораженное техническим плоскостопием сознание не замечает, на него в их глазах слепое пятно. Вот где в истерии с безопасностью, а это только частный случай, зарыта собака. Кажется, люди совсем перестают понимать, что происходит. «Свобода», «самость», «совесть», «субъектность», «творчество», право на преступление и наказание, нравственная ответственность, да и созна(ва)ние вообще – вы, зомби, восхваляющие возможности техники по замене самостоятельных решений человека тотальным контролем/принуждением/наказанием, – забудьте о них.

Чудеса медицины

Скажем сразу: достижения медицины громадны. Иногда просто удивительны, действительно похожи на чудо: принимаешь таблетку – и «все прошло». Известное выражение Л. Н. Толстого о том, что «Наташа выздоравливала, несмотря на то, что её лечили врачи», несправедливо. Медицина способствует продлению сроков и облегчению жизни. Телесные и психические страдания, болевые ощущения успешно купируются. Это оче-видно. Мы стареем намного позже, чем хотя бы век назад. Живем дольше. Хотя… не больше, не глубже (долгонежители). Успехи в лечении индивида достигаются за счёт рода, его резервов. Настоящего за счёт будущего. Противоречие между интересами конкретного индивида и человечества как такового – это лезвие бритвы, по которому надо бы стараться пройти. Реально современная медицина идёт, едет, несется, мчится по полосе сиюминутных выгод, способствуя полному прекращению самоочищения родового биоорганизма и подрыву его функционирования.

Побеждая многие тяжёлые болезни, она высвобождает место для более тяжёлых. Налицо явный прогресс:

а) в углублении болезней и сложности их лечения; все болезни становятся хроническими; в отсрочке смерти и болезненности жизни; вместо здоровья или смерти бытие в «третьем состоянии», когда не болен и не здоров! Не болен, потому что работает, функционирует, не здоров, потому что лечится всякими таблетками. Такого раньше не было или было минимально. Возникает феномен больного здоровья (спортсмены прежде всего) и новая порода людей: хроники. Хроник – это терпеливый носитель неизлечимой болезни. (Не)здоровый субъект больной жизни;

б) в изобретении болезней, их конструировании в лабораториях как артефактов с последующим нахождением у человека. Зато может обеспечить «лёгкую смерть» – эвтаназию. «У нас умирают комфортно», – с гордостью сказал руководитель одного крупного медицинского центра. Это, по-видимому, и будет самым высшим и неоспоримым достижением человека по пути совершенствования своей жизни.

Когда-то в больницах была детская палата. Потом стали открывать детские отделения. Теперь параллельно существуют взрослые и детские районные и областные больницы, детские федеральные кардио- и онкологические центры и т. п. И их не хватает. Совсем недавно построили громадные корпуса онкологической больницы имени Димы Рогачева. Теперь говорят, надо второй центр. И еще, еще, все с восторгом о «дополнительных возможностях пересаживания костного мозга» и новых способах лечения. Всех. Чем больше, тем лучше. И никаких мыслей о последствиях. Совершенно забыли вопросы – откуда, почему, зачем и куда идет, осталось только «как». Толкуют о синергетике, нелинейности отношений, но на деле не хотят видеть банальных причинно-следственных связей. Какой-то поразивший общество прогрессивный (паралич) идиотизм! Помню, мне казалось нелепым желать ребёнку здоровья. Ведь это само собой разумеется, не старик же. Однако теперь… Настало время, когда дети болеют больше стариков. Они больны от рождения. Значит, больным стал не человеческий индивид, а человек как вид.

Символическим подтверждением этого факта является использование убитых младенцев для омоложения. Но тут важно, как сказать. По-русски – грубо и неприятно. Скажите профессионально: «вытяжка стволовых клеток абортированных эмбрионов для лечения тяжёлых возрастных болезней». От них теперь лечится чуть не вся богатая элита в медико-косметических салонах. Особенно к юбилеям. Глядишь на дряхлеющую знаменитость: опять помолодел(а).

_{* * *}

Лечиться современными мощными химическими средствами – это менять одну болезнь на другую. Появились так называемые лекарственные болезни. Их изучают и лечат тоже лекарствами и так далее – в тупик дурной бесконечности. Появилась новая категория больных – «залеченные». Для учёта в медицинской статистике надо бы вводить три графы: «пролеченные», «вылеченные» и «залеченные». Только искуснейший врач и умный больной, следуя завету Гиппократа использовать целебные силы природы, способны проскочить между Сциллой и Харибдой двух болезней – той, от которой лечатся, и той, которую, лечась, приобретают.

Успехи современной медицины в борьбе с болезнями напоминают копание песка у подножия бархана: чем больше его выгребают, тем сильнее он осыпается. Но врачи довольны: высокие технологии, успехи, работа. Бархан большой. Но не бесконечный. О защите от песка через закрепление бархана и другими способами думают минимально или никто.

«Болезни века» – это болезни преобразования человеческого организма под воздействием быстро меняющихся условий. Вид приспосабливается к ним через ускорение смены индивидов, через их повышенную смертность, особенно мужчин, так как через этот пол всё живое осваивает изменяющиеся обстоятельства. Природа делает разные попытки ускорить обновление: аппендицит, например, намечался как важнейший путь. Но мы научились, в основном, с ним справляться. Тогда сердце. Тайно и внезапно останавливается: «лёг на диван и умер». Подлинных причин этого никто не знает. Пытаются заменять искусственным. Тогда бунт природы происходит на клеточном уровне – раковая болезнь, СПИД, потом пойдут, вернее уже пошли, все больше и больше, опухоли мозга и т. д. Делая пересадки, подавляют иммунитет, а потом ищут причины дефицита этого иммунитета. Стимулируют иммунитет, а потом ищут причины аллергических реакций и «атак иммунитета» на собственный организм. Дальнорукие или близозоркие? Тсс… ученость, наука.

Стало немало очень волевых, заботящихся о своём здоровье людей. Каждое утро делают зарядку… лекарствами. Динамо-машина превратилась в аккумулятор. Скоро разрядится?.. Идёт бесконечное соревнование медицины с противоестественным образом жизни, особенно в пронизанных электронными излучениями городах-человейниках, приводящее к постепенному демонтажу человека как живого телесного существа.

Рецепты антропоконсерватора

Я не врач, однако рискну выписать один философский рецепт: непонятные болезни лучше лечить непонятными средствами. Особенно нервно-психические. Восточная медицина, внушения, заговоры и гомеопатия. Высокотехнологичные методы только усугубляют их, переводя на клеточный и субклеточный уровень. Там уже лечат не человека, а пытаются регулировать химико-биологические процессы. С помощью компьютеров. Суют в них анализы, он выдает диагноз и рецепт лечения. А когда-то твердили про индивидуальный подход. Дорогущие лекарства и врачи, которые знают аппаратуру и не знают болезней, про человеческое тело забыли, как выглядит. Или воспринимают как порнографию.

Я не врач, однако рискну выписать один философский рецепт: при сложных хронических болезнях помогают, в конце концов, самые простые средства. Наиболее простой из них – сменить образ жизни: климат, семью, профессию. Другими словами, стать другим человеком. А болезнь знала прежнего. Так вы и разойдётесь. Но самое простое – всегда самое тяжёлое, почти как смерть. Только социальная. Поэтому большинство предпочитает привычную, биологическую. Умереть проще, чем жить.

Кто-то, допустим, вы, без видимых причин много болеете? Да, я не врач, но рискну поставить философский диагноз: вы живёте не своей жизнью. Не по способностям к тому, чем заняты, и без любви к тем, с кем общаетесь, к миру вообще, а только (пре)терпи(вае)те его. И он вас – (не)терпит. Больше того, вы не только никого не любите, вы даже боитесь быть любимым. Всё время поете не своим голосом. Он у вас второй, а вы напрягаетесь на первый. Тенор, поющий басом. Или наоборот. Когнитивный диссонанс. Душа в тюрьме, и в окошечко, которое ей оставлено для встреч с миром, света проникает очень мало. Так что же вы хотите, вы, чахлое растение? Болезнь – это трение и скрежет телесно-духовного организма из-за плохой подгонки его трущихся частей к внешним поверхностям своего существования. Смазывать надо, хотя бы философией, кто не способен к простой радости. Сам я теперь после книги «Унесенные прогрессом» уже перестал выдумывать «эсфоризмы». Но все-таки для утешения не могу удержаться: «С приближением конца жизни мудрому (а)логично быть оптимистом».

Впрочем, что-то мало помогает. Все же главный залог здоровья – искренность. Души. Как чистота тела (конечно умеренная, без мытья каждый день, которое не дает организму жить самостоятельно). Искренность (конечно, умеренная, не до бесстыдства и наг/о/лости) – это внутренняя свобода в борьбе с внешними обстоятельствами. Тогда возникает мастерство, искусство бытия, которое, впрочем, допускает возможность греха и покаяния. «Грех – это святое». В общем, «всем нам свойственно ошибаться. Главное – знать меру. Надо бы учредить орден «Мастер жизни». Как орден всех орденов – самый высший. И кого-то награждать. Или каждый сам себя, сильной, плодотворной или хотя бы долгой жизнью. Но только посмертно.

В Древнем Китае встречного человека приветствовали словами: «Ешь ли рис?» В некоторых странах Африки: «Как потеешь?» В европейской культуре: «Как здоровье?» Теперь более естественно спрашивать: «Чем болеешь?» А вместо «Как поживаешь?» – «Как выживаешь?» Но это пессимисты. Оптимисты, «вписавшиеся» и «перезагруженные», будут приветствовать друг друга: «Как шопинг(у)ешь?» Или всё это кончится появлением сначала техноидов: мутантов-зомби, кентавров-киборгов (они уже здесь, «при дверях», чтобы обмануть себя, их называют «техночеловеками»), потом чего-то совсем постчеловеческого, того, к чему устремилась современная технонаука. Она хочет заменить человека роботами, маскируя происходящее, а потом и свою смерть болтовней о бессмертии. Оно будет, но – не наше. Однако у живых (пока) людей нет выхода, кроме как быть оптимистами. Поэтому мой девиз консерватора: отсталость, отсталость и ещё раз о(т)сталость… Человеком.

_{* * *}

Да, я антропоконсерватор. А кем ещё должен быть любой человек, который хочет продолжать жить и чье сознание не похищено силами Иного? Кем, теперь, наконец, я вас и любых технократов, кто еще способен думать дальше своего носа, спрашиваю? Это относится ко всей нашей цивилизации, если бы, конечно, она не впала в состояние прогрессирующего слабоумия в форме тотальности эгоистического разума, заменяя жизнь технологиями = умертвляя свой дух, душу, и вот теперь (идет процесс) сознание и тело. Чтобы в конце концов замениться искусственным разумом Чужого. А когда он станет «Всем», то просто «Не-разумом». Растворит(м)ся в материи. И будет очередная мертвая планета. Вот что я хочу и чего не хочу.

Разум и/или Человек

Разум – это кинжал, воткнутый в тело человека. Образовалась рана – его душа. Разум – порождение жизни. И ее отрицание, ее смертельный враг. Он заставил ее прятаться в самой главной сфере своего проявления – в акте создания новой жизни, стесняться себя в своем воспроизведении. И осуждает, преследует все другие проявления естественности человека, хотя они только ослабленные следствия первого принципиального проявления акта враждебности. Сейчас это достигло апогея, перебросившись на борьбу со всем «нерациональным», на подавление вещей и материальных отношений информационными, «духовными». Воспевание духовности переходит в воспевание ментальности и информационности. Для рассудка реальность есть пред(до)-рассудок. Идет процесс становления мира на голову. Телесный человек еще нужен, но только как носитель, подставка для ума и «вычислений», без которой сразу не обойдешься. Разум появился как орудие жизни. Пройдя длительный путь развития, он приобрел самостоятельность. «Отпал» от человека. Он предал жизнь и начинает служить себе. Вплоть до перехода в постчеловеческое состояние: Искусственный интеллект. В этом его вина. Перед нами, ибо мы, его носители, все еще живые. В этом наша беда. Бедные, неразумные.

_{* * *}

Ах, этот разум! Под Новый год в деревне наряжаю елку. Она живая, перед окнами. Ставлю стремянку, вверх-вниз, развешиваю шары, гирлянды, «дождь». А мой разум мне говорит: кому и зачем все это надо, твои висюльки, какой от них толк. Ребенок ты, что ли? Отвечаю: Иди отсюда, дурак! Для тебя и жизнь моя непонятно зачем нужна. Потому что хочу. Или другие хотят (так принято).

Говорят: торгует собой, продает собственное тело. Но не говорят: торгует своей душой. Потому что душу можно продать всего один раз. Больше она не возвращается. А главное, ее нельзя купить. Продать можно, купить нельзя – что за рынок! Душу только отдают – Богу. А продают – Дьяволу. Не нефть, не золото, не машины, а Души – вот главный товар рыночно-потребительского общества.

_{* * *}

Возгонка всего и вся в разум: не удивлюсь, если на руке заключенного вместо наколки: «нет счастья в жизни» скоро будет: «нет в жизни смысла». Вместо счастья ищут его смысл. Вместо существования началось «смыслование». Бытие разошлось со смыслом. Вот какое несчастье случилось с человечеством в XXI веке. Хотя к концу века оно от него избавится. Будут только считать (его). Смысл расходится с (машинным) мышлением. Счастье – понятие культуры. В цивилизации вместо него – комфорт. В техносе, в результате победы инновационизма и возникновения техногенного рая в виде комфортного концлагеря, такой проблемы вообще не будет. О н(ем)ей забудут.

Явь сме(стра)шного человека

Личность – человек с определенным артиклем. Это-т человек. И вот как мы определяемся: либо замороженные, либо отмороженные. Открытых, теплых и горячих совсем немного. Да сам-то я – полу(про)хладный. Эмоциональная импотенция. Не всегда.

По мере подавления жизни разумом, ее человеческие проявления кажутся все более странными, нелепыми и необоснованными. «Смешными». Как телесные, так и духовные.

Собралась толпа людей. В большом здании, которое называют храмом. Поют, бормочут, при этом зажигают огоньки, целуют доски, обращаются с просьбами. К кому? Говорят, что «служат» какому-то Богу, которого никто не видел. Вот другая толпа. Тоже в большом здании, которое называют театром. Прыгают, сучат ногами, соединяются и разъединяются, при этом издают разные горловые звуки. О чем? В основном про какую-то любовь. Остальные время от времени бьют рука об руку, «хлопают».

Да само пребывание на земле: ну родилось мелкое животное, жалкое, ни к чему не годное, писает, орет, какает. Умерло, упаковывают в ящик, несут в яму, у окружающих из глаз вытекает жидкость. Зачем? Все свершилось по законам природы. Объективно.

Или вот это же существо, открывая рот, довольно часто произносит слова: ха-ха, хи-хи, го-го. Что за «слова»? Одновременно морщится, приседает, машет руками. Говорят, «смех».

Или зевота: тут вообще простое открывание рта. К чему? Слов нет как это глупо. Будь я роботом, я бы смеялся (??!) до упаду. До отключки.

А уж в акте любви: ночь, луна. Он, она. Много движений, мало достижений. Лезут друг на друга, слюнявятся, дергаются, стенают… С точки зрения науки и технологии все это абсолютно условно, нерационально, неэффективно. Абсурдно. Тьфу!

Такие вот мы, под мертвящим взглядом разума. Все более смешные и нелепые. Так давайте быть серьезными, разумными. Увы, это не поможет. Человеческий разум перед лицом искусственного интеллекта нелепым будет всегда. Может, компьютеры над нами уже смеются? Когда капризничают, издеваются? Нет, давайте считать, что все хорошо в своем роде. И прежде чем плакать, можно посмеяться над нашими роботообразными и их идеологами, так называемыми трансгуманистами, которые хотят угнаться за техникой. Вот что действительно смешно. Вот кто действительно смешон. И страш(е)Он.

Один бывший преподаватель философии и бывший наиболее одиозный постсоветский политик Б. в «семейном» телеинтервью сказал: «Я никого не люблю. Я только уважаю». Потерей чувств, ауры и души он уже гордился. Но он не говорил, а гундосил. И впечатление было, что это не человек, а существо. Гуманоид. Когда спрашивают, где вы видите того, кем пугаете, всяких постчеловеков, теперь можно сказать: вот, смотрите. Смотрите, кто пришел. И представьте, что общество состоит из Б. Кругом одни Б-сы. Явь страшного человека.

Грех и преступление в развитии личности

Хотят обычно то, чего нет. Это естественно. Странно было бы хотеть того, что уже есть. Так же странно хотеть то, что можно. Подлинно хотят того, что нельзя. Запретного. (См. первородный грех Адама и Евы; о единственной закрытой двери в сказках и т. д. в жизни.) Таким образом, все заветные жизненные стремления – греховны. Сильные – преступны. Отсюда центральная роль греха в религии и преступления в обществе. Проблема борьбы с ними. С желаниями, с искушениями. С дьяволом. Дьявол – это мифо-идеологическая манифестация искушений нашего Духа. Ведь он – падший Ангел, давший волю страстям. По-стра-давший.

Лев Толстой однажды сказал, что люди, побывавшие под судом, приобретают благородное выражение лица. Лев Шестов расширил эту мысль «до обратного»: благородное выражение лица признак того, что человек побывал под судом. Думается, он банализировал мысль Толстого, тоже недостаточно решительную. По сути, можно сказать так: благородное выражение лица имеют люди, способные на преступление и на подвиг. И совершающие их, хотя бы мысленно, в намерениях. А если на деле, то это зависит от соответствия характера деяния характеру деятеля. Силе его духа.

В одних случаях грех разрушает личность, делая ее мелкой и скользкой. В других – способствует ее росту и возвышению. Второе возможно, если поступок соответствует внутренней силе индивида. Преждевременность вредна, и до 16 (25, 40, 60) лет многое нецелесообразно даже знать, не говоря о том, чтобы делать. Также и после 16 (25, 40, 60) лет кое-что надо уметь забывать.

Предпосылкой благополучного переживания проступка является предварительный труд души. Интерпретация. Она, как правило, важнее факта. Право на грех надо заработать. Вы-стра-дать.

Что касается преступления: «Тварь я дрожащая или право имею», то ситуация Раскольникова должна интерпретироваться конкретно. Однако я не хочу говорить об этом. Права не имею. Право на преступление имеет только гений. Талант может позволить себе грех. Другие должны грешить и преступать без о-прав-дан-и-я. Переживать чувство вины. Есть ли на свете мужество, каждый решает сам. А кто есть кто и объективную меру дозволенного ведает Бог: Мне отмщение, Аз воздам.

Верующий боится Бога. Неверующий себя. Кому легче? Знаю человека, который, спасаясь от себя, увлекся восточными, нет, не единоборствами, а учениями. Хотя, может быть, и единоборством – с собой. И… погряз в молитвах. Так ему легче.

На зло(бу) дня

Всегда ходил на выборы и за кого-то голосовал. Но вот приняли закон о заочном (on-line) голосовании. Чтобы исполнять гражданский долг, не отрывая зада от стула. Вместо этого – отрывая голову от тела. Тело сидит дома, «сознание» пошло голосовать. Формализация, рост отчуждения между людьми и властью.

Причина этой оскорбительной глупости одна: техника заставляет себя применять. Даже вопреки интересам хозяина. Ведь ясно, что в прибавившемся числе виртуальных избирателей будет больше безответственных, ни за что никогда не отвечавших людей, маргиналов и просто «игроков». Они всегда критичны. В любом случае, степень взаимного недоверия в обществе возрастет. Оправдание для такого закона как всегда одно: во многих странах уже так голосуют.

Превратности любви

Человеческий «верх» и человеческий «низ» развиваются вместе. Между ними, как теперь модно говорить, констелляция. По своей скрытой тенденции она примерно такая:

Человек чувственный – гетеросексуализм.

Человек духовный – гомосексуализм.

Человек мыслящий – аутосексуализм.

Человек информационный, компьютерный (гомутер) – асексуализм.

И, наконец, «целомудренная машина». Секс-(ро)боты. В Голландии, стране-лидере по реализации «европейских ценностей», все больше мужчин, приобретающих себе «для жизни» женщину-робота, и наконец, открыли бордель, где вместо живых девушек клиенты могут выбрать и заказать робота-проститутку. Она почти полностью идентична женщине. Но всегда вежливая и на все согласна. Вот что инновационно, т. е. подлинное благо цивилизации, а не какая-то там «любовь», о которой плачут консерваторы. Тем более без таких ужасов, как рождение детей. Перед фактом роста техногенного одичания человека в дальше продвинутых в никуда странах, все предыдущие извращения обретают статус нормы. Гомосексуализм и другие нетрадиционные отношения – это консерватизм и традиция, а любовь и секс мужчины с женщиной – реакционная архаика. Потому что человеческие, тогда как прогрессивно постчеловеческое. Искусственное осеменение, клонирование. Секс с роботами. Уже не в Голландии, а Москве открыт такой бордель (около Делового центра, цена за сеанс 5 тыс. руб. – из рекламы в Интернете). Техноложество! Торжество новой (а)морали. Искусственного и мертвого. Безвозвратное.

Скотоложество (фи!). Мужеложество (фу!). Техноложество (ура!).

Техноложество – это смертоложество, что уже не разврат, а любовь к мертвому. Мертвая сущность сущего проникает в последние интимные места человеческого бытия. В воспроизводство рода. Естественное вытесняется противо-естественным, которое заменяется пост-естественным. Везде, вплоть до политики. Горе тебе, undeadmodern-men (если бы ты понимал)! Нужна экология всего живого! Даже в его пре(из)врат(щен)ных формах.

Да простят меня те, кто с этим не согласен. А еще больше – кто согласен.

Странности антисемитизма

Регистратура хозрасчетной (платной) поликлиники в Москве (в советскую эпоху, когда их было мало). Полно приезжих.

– Бабка, к какому врачу тебя записать, к кому?

– Запиши, милая, к мужчине.

– Так у нас и мужчин много, по какой болезни-то, выбирай давай скорее.

– Вот чтобы к еврею запиши. Они лучше понимают, обходительные.

Некто посылает в журнал свои статьи. Отказы. Если он русский, говорит – евреи засели, своих печатают. Если еврей – зажимают, антисемитизм. Одна знакомая дама пробивает докторскую диссертацию, уровень не в дугу. И вот начала «уставать»: не пропускают, потому, что я женщина. Да что вы, говорю. К женщинам при защите всегда более снисходительны, при всех очередях и обсуждениях ставят вперед. Задумывается… Ну, наверное, потому, что я татарка (а осаждаемую ею кафедру возглавляет член-корреспондент К. – то ли татарин, то ли азербайджанец). – Никто не видит причин в себе.

Почему во всех областях деятельности евреи достигают больших успехов? Прежде всего это феномен диаспоры. Ведь они веками вынуждены бороться за выживание. Даже русские, известные из-за своих природных богатств и пространств увальни, попав в чужую среду, становятся цепкими. Как и другие народы, когда возникает дополнительная мотивация к деятельности. Приезжие, независимо от национальности, везде активнее коренных. А если сотни лет – и все приезжие? Еврейская мама в России практически не мыслит, чтобы ее ребенок не окончил вуза. В Израиле уже мыслит. Достаточно много. Частично это передается потомству. Ламарк и Лысенко, настаивавшие на наследовании приобретенных признаков, в чем-то правы. Детеныш современного человека намного чувствительнее, психически тоньше и болезненнее, чем, например, в начале нашего столетия. Настолько, что и рождается все больше – недоносков.

_{* * *}

Стремясь к успеху театральной постановки, кино, романа, их создатель должен спросить себя: достаточно ли они противоестественны по отношению к природе, насколько служат подавлению жизни и разрушительны для культуры, любых ее высоких ценностей – красоты, добра, истины. И вообще – «анти» и «пост» (человечны). Короче говоря, достаточно ли предлагаемое обществу произведение патологично? Если «да», то можно надеяться на финансирование, одобрение критики и интерес новой, современной массы «потребывателей. Если нет – вы отсталые и даже опасные (реалисты, моралисты, националисты, сексисты, гуманисты) люди. Авангард цивилизации увлечен самоотрицанием. В этом проявляется ее прогресс.

Везде и отовсюду слышны радостные клики, что вот и тут избежали человеческого фактора. Который во всем виноват, но уже больше не мешает. То есть хотя и человек, но не мешает. В сумме: мир без человека – радуются уже не слабоумные, не просто идиоты, а почти все. Больше не надо человека, говорят люди.

Люди, не бойтесь и не беспокойтесь. Апокалипсиса не будет. Будет эвтаназия! Она уже идет.

Человек прекрасен, если он человек

Все-таки это хорошо – быть хорошим. Не для других, для себя. И прежде всего для себя. Быть добрым, открытым, дружеским да еще бы щедрым и веселым. Как люди этого не понимают? Не стремятся к этому как к главной задаче жизни? Мучаются завистью, злятся, вредничают, надуманные и тусклые. Плохим – плохо. Страдают, много болеют, жалко их. Не повезло.

_{* * *}

Сильный человек, харизматический лидер, внутренне уверенный в себе человек, личность которого обладает натурой, говорит своим молчанием. Даже и прежде всего – молчанием. Слабый человек, наученный человек, поверхностная личность говорит словами. И только словами. Разговаривает. Его слушают, а первого слушают=ся. Первый – человек бытия. Философ жизни. Второй – человек языка. Философ слов. Фило-лог. Наверное, как я.

По жизни я встречал всего несколько первых человек. Одного в довольно странной ситуации. На отдыхе, «по курсовке», кажется, в Геленджике. (Советская эпоха.) Мы жили четверо в одной комнате. Я, тогда доцент, какой-то тракторист, тоже взрослый мужик, еще кто-то вполне солидный товарищ. И этот Сашка, который моложе нас, недоучился, бросив в Москве вуз, поехал на севера, толком не работает, играл в джаз-банде, имел дело с милицией и, кажется, иногда запивает. Но мы почему-то слушались его безоговорочно: скажет, сегодня с утра пойдем на пляж – все пойдем, скажет, в город или к девицам, никто не возразит. Что и когда велит сделать – как гуси за вожаком. Хозяева дома, где снимали комнату, само собой, сразу обращались к нему. Потом я думал – какая личность, какой парень пропадает. Мировой руководитель, хоть в президенты, а только в комнате.

_{* * *}

Человек – воплощенное противоречие. Двигаясь между Сциллой желаний и Харибдой долга, он всегда выбирает. Чтобы идти посредине, он выдерживает напряжение их борьбы, и пока ему это удается, он субъект самого себя, свободен и нормален. Пройти посредине, избежав Сциллы и Харибды, – это значит суметь «не влипнуть» ни в одну из них, сохраняя возможность перемен. Это удается сильному, слабый либо остается прибитым к одной стороне, либо избегает жизни, держась пошлой середины. Пошлая середина потому пошла, что не знает крайностей. Настоящая середина – стрежень. Он же и стержень жизни – смысл. Гармоническое развитие – вот утопия всех утопий.

_{* * *}

Самая простая и глубокая игра, которую знают люди, – в прятки. В нее можно играть даже с собакой. Собака не только ищет, но и сама скрывается за препятствиями, выглядывает, ждет, когда ее найдут. Это самая философская игра: был – и вдруг нет. Явился – исчез. Куда уж «бытийней». Люди всю жизнь в нее играют. Друг с другом, сами с собой, с жизнью. Явился – исчез.

Всегда хотел казаться лучше, чем есть, и никогда не был самим собой. Так был ли этот человек вообще?

Был честолюбив, энергичен, суетился всю жизнь. И как награда, в конце вытянул на некролог. На «описание смерти».

_{* * *}

Иметь хорошую несбыточную мечту или утопию – это не так плохо. Она и есть настоящая. Мечта, которая может сбыться, не обладает полнотой своего бытия. Не лучше было бы людям, если бы исполнялось все, что они пожелают. Так, кажется, говорили древние. Сбывшаяся утопия не существует вообще. Погибшие мечты – это когда они сбылись или не сбылись?

Все мечты сбываются… когда это уже не нужно. Пусть мечты сбываются! Но не все.

Широкая натура: то жить не хочется, то умереть боюсь.

Прос(ти)щай, человек

Гуманизм – любовь к человеку. К конкретному. А если любовь к человечеству? Ко всему? Уже скользко, ибо все подлости и преступления совершаются под этим лозунгом – любви к человечеству. Но скоро может наступить еще более опасное время, когда о любви к человечеству и человеку не будут даже говорить. По-тихому перестают. Не модно. Модно дискредитировать, называть «выродком эволюции». И вдохновляться эволюцией техники, не зная, на чем, на каком ее образце и этапе остановиться. Если же вдохновляться идеологией «прогресс не остановишь», то это форма дурной бесконечности. Абсурдистика прогресса. И «прогрессменов».

_{* * *}

Игра, Смерть, Онанизм – вот сущностные метафоры постмодернизма. Вместо традиционных – Вера, Надежда, Любовь. Прямо или косвенно это признают сами его представители. Особенно последовательные, «чистые» – экстремисты. Гордятся этим. Сначала хоронили советскую литературу и культуру, потом стали порочить русскую, а теперь отрицают культуру вообще. Их главный враг – духовность, душа, потому что ни того ни другого, по их мнению, на Западе уже нет. Мы здесь отстали, а их идеал, чтобы все было как на Западе. Их тексты то чисто физиологичны, то чисто концептуальны или механическая смесь. Ядро духовности – способность к любви, поэтому борьба с духовностью требует борьбы с любовью. Она сейчас разлагается на секс и интеллект. Поляризуется. Выражением духовности в социуме и культуре является совесть, поэтому борьба с духовностью означает отрицание морали, отказ от различения добра и зла. Отказ от ценностей. Гордятся этим, что «беспочвенные». А значит бесплодные. Постмодернизм – церебральный онанизм. В чем их сила? В том же, что и у могильных червей. Тело культуры, которое гложут, «деконструируют» и растаскивают на цитаты – в прошлом, а они – настоящие. Хотя черви. За ними будущее. Потому что живая культура умирает, а они, мертвые, – (не)живут. В чем причина их неуязвимости, глухоты к, казалось бы, очевидным признакам самоотрицательного характера такой деятельности? Да не только их, а всего «цивилизованного человечества». Потому что – техно(не)генные.

_{* * *}

Еще на моей памяти говорили о формировании всесторонне развитого гармонического человека. Какой вздор! Трагическая утопия. Человек распадается даже как целое, как единство тела и духа, выражением чего была душа. Вместо души – чистая мысль и голая чувственность. Робот и животное. Совершенствующийся робот и слабеющее животное. С распадением души утрачивается способность к любви. Тем самым утрачивается аура жизни, ее магнетизм, разлитость жизненного начала в теле и вокруг его. Чувственность сосредоточивается на физиологическом уровне и конкретном органе. Потому людям так трудно сближаться. Они одиноки, ибо их влечение не имеет силы выйти вовне, проникнуть в другого человека, который в свою очередь, тоже не имеет души и ауры. Двигаются рядом как размагнитившиеся куски железа. Заняты духовной мастурбацией, а ее результаты поверяют книгам, блогам, вообще – «публике». А сами пустые. Это же одна из причин «извращенности» человека. Гомосексуализм, феминизм, трансвестизм – это все проявления аутосексуализма, любви к себе, перенесенной на другого или даже только при помощи другого. Вместо любви к другому. Сексуальной энергии для преодоления аутизма и взаимной отчужденности хватает лишь на ближайшее состояние – лиц своего пола. Или на себя. Самолюбы, гомолюбы. «От и у» аутосексуалистов начали рождаться дети аутисты. Им сразу никто не нужен. Биологическое завершение социального отчуждения.

Однако совет типа «берегись своих желаний» и простое осуждение их – поверхностны. Для большинства «извращения» не прихоть, но суровая необходимость. Иначе – невротизм, непрерывная боязливость, алкоголизм, секты, ранние инфаркты и даже смерть.

Ставят разные, самые причудливые диагнозы. А он один – самоотравление желанием.

_{* * *}

Социальная близость, она возникает из общности положения, дел и вытекающих отсюда переживаний – общности судьбы. Вот почему самоценны привычка, привязанность, составляющие ядро дружбы, да, во многом, и любви. Действительно, что за дружба и любовь, когда заранее знаешь, что в любой момент ты будешь не нужен. Это только влечение или «интерес». Связь «на время». «Семья» по контракту. Западное общество: дружелюбно улыбающиеся, глубоко чужие друг другу люди. Flash smile, «бизнес-улыбки». Внешнее расположение как бы компенсирует внутреннюю самодостаточность, когда человек зависит только от себя. Прежде всего в труде, который все больше становится умственным. Для ума нужна не община, а общество, теперь, вернее, информация, а не люди. Конкретный человек нужен для души. А душа в техническом мире фактор брака, которым постепенно становится и сам человек. Со всем своим умом.

_{* * *}

Самый опасный яд – сладкий, доставляющий удовольствие. Наиболее страшное зло всегда выступает в форме блага. Тогда его называют коварством. Но это внешние формы зла. Самый коварный яд тот, который вырабатывается внутри организма, это трагическое зло, вытекающее из блага, являющееся его второй стороной. Таково коварство прогресса, таковы его достижения. Улучшая и продлевая жизнь человека, они «снимают» ее.

Вещизм, мещанство, накопительство, могут быть не только материальными, но и духовными. Тех, кто любит путешествовать, ездить, смотреть, читать – потреблять культуру, тоже надо считать мещанами, если они не отдают ничего соответственного другим. Тех, кто плюет на справедливость и заботится только о себе. Отдающий себя делу, детям, другому человеку, много работающий, пусть даже менее знающий и информированный, не посещающий музеи и выставки, заслуживает гораздо большего уважения, чем эти духовные тунеядцы, гордящиеся своей культурой, начитанностью и интеллигентностью.

О потере смысла жизни человеком говорят как о чем-то вроде психического заболевания. Вот, мол, как важен интеллектуальный аспект существования. На самом деле за потерей смысла жизни обычно стоит потеря чувства жизни, того бесцельного и бессмысленного ощущения бытия, радости от него, которые дают мотив к деятельности, в том числе умственной. Последняя, особенно в виде информации, разросшись, как раз и подавляет свой источник. Поэтому в глобально-экономическом обществе все больше торгово-развлекательных центров, кружков и групп, где продают удовольствия и «учат чувствовать» – и все меньше радости. Возникает «депрессивное сознание». Все больше прямо с рождения. Аутисты.

_{* * *}

Постмодернизм – это посткультура, когда мир текст, а жизнь дискурс. «Риторика». Культура – тормоз прогресса, и борьба с ней – главная задача идущих в России, да и всем мире тотально-технологических реформ. Вместо Общества возникает Технос. Посткультура – это игра творцов смерти культуры. Имитаторы бытия, создатели симулякров. Постчеловеческое (не)творчество.

Предел посткультуры – постбытие. Наше Ничто. Никто. Непрерывный инновационный процесс, поток, который размывает идентичность предметов. Размывает «присутствие». И уносит человека. «Не быть» диктуется всем. «Быть» – ваше Личное дело. И тем, кто хочет выжить и спастись, я говорю: «На выход. Без вещей. Следуйте за мной».