Журнальный мир

Охотники на снегу

(Питер Брейгель Старший)

Они идут по выпавшему снегу,

охотники с собаками. Идут

который год. И как-то не наскучит

глядеть на них, завидовать, любить.

Они свершили путь. Их ждёт очаг.

О, как прекрасно это – возвращаться,

идти по свежевыпавшему снегу

к желанному ночлегу и теплу.

И это всё – господня благодать:

высокие безлистые деревья,

и птицы – кто на ветках, кто в полёте,

и свет, и снег, и озеро во льду.

Не спрашивай, чем зачарован ты.

Возможно, это детскими глазами

глядишь в свои неясные мечты,

и здесь тебе их ясно показали.

Да, это он – пейзаж твоей души:

несуетный, пронзительный и чистый.

Прозрачен, сух и свеж морозный воздух

и здесь, и на отрогах дальних гор.

Простор и обозрим, и бесконечен,

когда ты с ним вот так соотнесён.

И зимний день благополучно прожит,

и вся зима пройдёт, как этот день.

Да, хорошо, ей-богу, возвращаться,

когда в душе твоей покой и воля,

когда ты совершенно точно знаешь:

надёжно всё. Всё будет хорошо.

Что потонуло в самой глубине

времён – сейчас оно живёт во мне.

Всё то, что вроде минуло давно –

сегодня здесь, со мною заодно.

И сколько было зим, и сколько снегу

легло за это время на поля.

Идут охотники к желанному ночлегу.

И медленно вращается земля.

Октябрь–ноябрь 2017

* * *

Памяти погибших поселений

В августе зрели травы,

и над полем летали

солнечные пушинки.

Как позабыть о том?

Был на тридцать четвёртом,

на сорок первом квартале,

был на очень далёком

восемьдесят шестом.

Помню узкоколейку,

вскоре её не стало,

и навсегда исчезли

люди и голоса.

Будто и не было вовсе

ни одного квартала,

будто их кто-то выдумал.

Да уж не я ли сам?

* * *

Укутан в пелену

рассветного тумана,

как в пенную волну

большого океана.

Округа не видна,

но вот что видеть стóит:

пронизана волна

как искрой золотою.

Но я не обожжён,

не опалим при этом.

Я просто поражён

таким волшебным светом.

* * *

Тринадцать ступенек вели к гильотине.

К чему это знание мне? Ни к чему.

Однако застряло, как лист в паутине,

и вот повторяешь себе самому.

По прихоти странной выходишь из дому

исполнить придуманные дела.

Когда-то казалась такою бездонной,

безмерною жизнь, а быть может, была.

И я вспоминаю врача добрым словом,

что бил по белеющим мёртвым щекам,

когда я уже отправлялся, готовым

к другим горизонтам, другим берегам.

Я помню сухое высокое пламя

того очистительного костра,

что был рядом с нами, пылал вместе с нами,

и с нами хотел бы дожить до утра.

Но, кажется, всё-таки пламя потухло.

Осенний рассвет осторожен и чист.

Как будто пропитанный кровью, пожухлый,

пленён паутиной, качается лист.

* * *

В деревне нашей древние пряхи,

которых списали с полей колхозных,

уже пережили главные страхи –

комендатуру и похоронки.

Июльские дни стояли жарки,

а старым косточкам холодно, знобко,

но нити спрядали умелые парки

и длили выносливые жизни.

Свяжут потом, чтобы век не сноситься,

дочкам своим, сыновьям и внукам,

снохам своим носки, рукавицы…

Клубок на полу, и коту – забава.

ИЗ ДАВНИХ 1960-х

Опять на Томи шуга,

и жди, пока лёд не станет.

До дому четыре шага

не сделать, когда моста нет.

Но вот – вода подо льдом,

равнина укрыта снегом.

Привет, мой родимый дом,

я вижу: ты в дружбе с небом.

Поставил на диск «К Элизе»,

к лицу печного огня

своё – тет-а-тет – приблизил…

И – нет счастливей меня!

ВОРОБЕЙ

Не приснится райская птица

с золотым пером и серебряным горлом,

если здесь довелось родиться,

с этим северным жить простором,

где мороз всё живое выжег,

где безжалостны вопли недоброй вьюги.

Только ей и даёт бог выжить –

героической серой пичуге.

Жажда жить – это страсть, стихия.

За метелями тоже бывает праздник.

Бросив враз закидоны лихие,

преображеньем зима подразнит.

Как содрогается горлышко птичье!

Кровь моя отзовётся быстрым приливом.

Как легко меня сделать счастливым

этим прекрасным косноязычьем.

COVID -19

Читаю о чуме и Вальсингаме,

и в этом развлечение найду,

пока земля под белыми снегами,

пока река упрятана во льду.

Не заскучал по вашим ритуалам,

в невольном одиночестве не сник.

Меня учили обходиться малым.

А разве мало музыки и книг?

Февраль 2021

* * *

Андрею Бяликову

Беспечные барды – поэты,

Ваганты – весёлые люди

Когда-то по белому свету

Бродили. Их больше не будет.

То время уже откололось,

Как айсберг, растаять готово…

Но есть человеческий голос,

И есть сохранённое слово.

Какие волшебные вещи!

Как будто вернулись ваганты!

И вот уже слово трепещет

На красных губах музыканта.

Стучат и поют тамбурины,

И звуки столетья забыли.

Для нас они были творимы,

И нам предназначены были!

* * *

Мне, юноше пылкому, было дано

максималистское «или – или».

Были смешны те, что говорили

смиренно-рассудочное «да, но…».

И пусть не раз устроят тебе

что-то гнусное вроде корриды,

ради бога, себя не кори ты –

видно, так легло по судьбе.

Ведь не хотелось же быть поумней,

тянуть осторожное: «Да, но всё же…».

Мне, слава богу, не стать похожим

на них уже до заката дней.

ИДИЛЛИЯ

Даруют негу небеса,

поют свирели.

В сон опрокинулись леса

и присмирели.

И вот мне снится до сих пор

во цвете ветка,

и вспугнутый бумажный сор

дыханьем ветра,

надтреснутый вороний крик,

и плен бурана,

и мерзостный и пошлый лик

телеэкрана.

Зачем-то протекали дни

в пустой обиде…

Ах, память, я прошу, верни

всё в лучшем виде.

Но без былых полубогинь

мир обезлюдел…

Увядший белый георгин –

как мокрый пудель.

ПАМЯТИ НАШЕГО КОТА

Нет от смерти волшебной травы.

Ты искал её, бедный Марсель,

ты её не нашёл, увы,

вот и отбыл, мой друг, отсель.

И прости мне высокий слог,

я чувствителен, мягкотел,

но я слёзы сдержать не мог,

да и сдерживать не хотел.

Был ты прост и даже суров

и приучен к простым словам.

По весне отеческий кров

отвергал ты, не признавал.

Своевольным бывал тогда,

не ценил нас и обижал,

но в метели и холода

на коленях моих лежал.

Знаешь, места хватало нам

в той гусарской твоей судьбе,

по утраченным временам

мы грустим, скорбим о тебе.

Значит, вот желанный покой,

что с последней истиной схож?

Нет, неправда, он не такой,

только где ты другой возьмёшь?

Гераклит уверял, что есть

из глубин к нам идущий свет.

И поверишь ли, друг мой, здесь

я ловлю от тебя привет.

Август 2020 – март 2021