Журнальный мир

«…можно допустить и то, что «ОЗ» – не буквы, а всё-таки цифры. Тогда рукопись называется «ноль-три», а это телефон скорой помощи,  – и странное название вдруг обретает особый и даже зловещий смысл».

АБС «Отягощённые злом»

Эту статью меня побудили написать три…. Хм, как бы это назвать? Да! …три обстоятельства.

Первое – о самых загадочных книгах братьев Стругацких – «Отягощённые злом» и «Град обреченный» – до сих пор в критике ничего внятного не сказано. Да, собственно, их и не критиковали, их ругали. Завуалированно и даже вежливо, но – ругали. Думаю, потому, что ни черта не поняли. А непонятное кажется либо смешным, либо страшным. Во всяком случае – раздражает. Иногда очень сильно.

Данный случай как раз таков. Сильно раздражает.

Второе обстоятельство – событие, произошедшее в марте прошлого года на возрождённом Волгаконе. Там по этим книгам делал доклад один… бывший журналист. И нёс он такую ахинею…  Если человек долго о чём-то рассказывает, очень часто случается, что слушатель многое узнаёт не о предмете рассказа, а о рассказчике.

Ну а третье «обстоятельство» лежит передо мной: книга, изданная в 1990-м году издательством «Московский рабочий» с совместным советско-западногерманским предприятием «Вся Москва».

…В записных книжках И. Ильфа есть такой пассаж: «Решено было не допустить ни одной ошибки. Держали двадцать корректур. И всё равно на титульном листе было написано: «Британская энциклопудия».

Не знаю, сколько корректур держали здесь, но на обложке значится: «Отягощённые злом, или Град обреченный. Сорок лет спустя».

Эта опечатка, на мой взгляд, символична. Она заставляет… ну, если не задуматься, то, по крайней мере, подумать, хотя бы мельком: а не одна ли это книга?

Нет, понятно, что их две. Но, возможно, написанных на одну и ту же тему?

(Жаль, что на титульном листе названия написаны верно. Я не шучу, мне действительно жаль.)

…Итак, «Отягощённые злом». Действие происходит в двух временных промежутках: в 90-х, вероятно, годах ХХ века и в 30-х ХХI-го. (По времени написания оба эти промежутки для авторов – будущее.)

Что же происходит в раннем промежутке?

На Землю является… если без обиняков – Бог. Во всяком случае – Создатель. Демиург. Ничего особо не делает, но даже те действия, которые он всё-таки производит (а он просто слушает посетителей, не более того, ну, и кого-то оставляет при себе – на полном пансионе, так сказать), заставляют автора записей, приближенного к демиургу астронома Манохина подозревать самое страшное. Возможно, Манохин сошёл бы с ума либо попытался натворить что-то, но Агасфер Лукич, давний знакомый Демиурга, разрешает его сомнения. Он объясняет Манохину, что тот «потерял ориентировку… утратил представления о конечных целях». Сначала вообразил, что на землю явился вовсе не Демиург, а Антихрист, и цель его – подготовка Страшного Суда. Потом «известное лицо из совершенно мифического Антихриста трансформировалось в некоего Космократа, фантастически могущественного, фантастически вездесущего… но при этом фантастического научно». Цель появления – произвести над человечеством некий эксперимент… по сути, мало чем от Страшного суда отличающийся. И теперь, добавляет Агасфер Лукич (он же, кстати, апостол Иоанн из Нового Завета), настрой Манохина таков: «раз уж Космократу так приспичило произвести гигантский эксперимент над миллионами, так, может быть, ему будет благоугодно устроиться таким образом, чтобы совершить миллионы экспериментов над одним? Ведь с научной точки зрения… две эти ситуации инвариантны».

Но дело-то обстоит совсем не так… совсем не так…

«Да в силах ли я понять, каково это: вернуться туда, где тебя помнят, чтут и восхваляют, и выяснить вдруг, что при том всём тебя не узнают! Никто! Никаким образом. Никогда. Не узнают до такой степени, что даже принимают за кого-то совсем и чрезвычайно другого. За того, кто презираем тобою и вовсе не достоин узнавания!»

Теперь поняли? А могли бы понять и раньше.

Это ведь – Второе Пришествие, ни больше ни меньше.

А… никто из критиков не понял. Прямо как в книге.

Что, не похож на Иисуса? Да уж.

Так ведь Господь един в трёх лицах…

И чем же всё-таки занят демиург на Земле?

«– Я ищу Человека.

– Кого именно?

– Я ищу Человека с большой буквы».

Вот так, открытым текстом.

…Демиург таки находит Человека. И – именно с большой буквы. Только вот – через сорок лет (впрочем, что для Создателя сорок лет? Да ничего).

Находит его, впрочем, Агасфер Лукич, то есть апостол Иоанн.

«Эссе хомо!» – провозгласил он, обнимая гостя за плечи и легонько подталкивая его ко мне. Гость растерянно улыбался – небольшого роста, ладный человек лет пятидесяти, в костюме странного покроя.  На правой скуле у него розовело что-то вроде пластыря, но не пластырь, а скорее остаток небрежно стёртого грима. И с левой рукой у него было не всё в порядке – она висела плетью и казалась укороченной, кончики пальцев едва виднелись из рукава.

…– Прошу любить и жаловать, – произнёс Агасфер Лукич весело. – Георгий Ана…»

Вот на этом рукопись Манохина обрывается.

Зато продолжается дневник ученика Г. А., великого педагога, практика и теоретика, который рвётся спасать совершенно чуждую ему субкультуру, – потому что там – люди. И которого, конечно, разъярённая толпа убивает. Хоть об этом впрямую не сказано.

Что такое «эссе хомо»?

Эти слова произнёс Пилат, обращаясь к еврейской толпе. «Се – человек!» Пилат сказал это об Иисусе и взывал к милосердию.

Но толпа милосердной не бывает.

Итак – Иисус наш Г. А. Да-да. И даже апостолы у него есть – его лицейские ученики. И даже Иуда наблюдается – Аскольдик. Который не поехал… «Вы поезжайте себе, а я её здесь придержу».

Можно даже посчитать количество учеников, но не нужно. Какая разница, двенадцать ли их или двадцать?

…Итак – Второе Пришествие.

Точка бифуркации.

Но – не состоялась бифуркация. Не состоялась качественная перестройка системы. Книга глубоко пессимистична. И, как мы теперь сами убедились, основания на пессимизм были.

Опоздала скорая помощь, столь необходимая Земле.

…А теперь пойдём дальше. Строго по логике – но не одномерной. Тут булева алгебра не годится.

Вот ЭВМ «Алдан» со вселённой в неё весёлой и оптимистичной душой напрочь отбрасывала принцип исключённого третьего – и выдавала невероятные результаты…

Попробуем и мы.

Итак, что же есть искусственно сконструированный мир, в котором внезапно (но с его согласия) оказался герой «Града обреченного»? (Как, впрочем, и все остальные его обитатели.)

…То ли у Стивена Кинга, то ли у Дина Кунца есть роман, где Апокалипсис замаскирован под вторжение инопланетян. Да чего там далеко ходить – нечто подобное есть и у Синякина («Время Апокалипсиса»).

Так вот, допустим, что «Град обреченный» описывает… Страшный Суд.

– Это как? – возмутится читатель. – На Страшном Суде судят всех!

Да нет, не всех.

А – каждого. Это, как говорят в Одессе, две большие разницы.

Быть может, Город со всеми его обитателями (и Антигород, кстати) создан единственно для суда над Андреем. Что стоит, в конце концов, Создателю создать несколько миллиардов таких городов? Да ничего. Создал же он несколько миллиардов Галактик, а это куда как потруднее…

А может, все обитатели города – подсудимые.

Кое-кто понимает, что дело неладно, Например, пан Стукальский, стукач (фамилия-то говорящая) и провокатор, уверен, что находится в аду.

Если принять эту гипотезу, то ведь Андрей после гибели возвращается домой, в тот же дом и в то же время. А из ада не возвращаются… Так что – уж скорее чистилище…

Только мы ведь не католики, у православных никакого чистилища нет. Андрей же и вообще атеист.

Он постоянно стоит перед выбором – и выбирает, собственно… да ничего он не выбирает. Выбирают за него. Единственный выбор, который Андрей делает сознательно – когда вместе с Изей Кацманом после гибели экспедиции продолжает искать Антигород. А сколько соблазнов на пути! Стоит вспомнить хотя бы Хрустальный Дворец или Плантацию…

Но он идёт вперёд.

С Изей Кацманом.

Вы уж сами выбирайте: Кацман – это демон-искуситель или ангел-хранитель?

А может, просто верный товарищ?

…Когда Андрея убивают (а убивает ведь он сам! Город и Антигород, вероятно – зеркальные отражения друг друга, так что это можно назвать и самоубийством), он оказывается дома.

Страшный Суд состоялся?

Он в раю?

Или в аду?

Он… дома. Решайте сами, рай это или ад.

Но поскольку тут же появляется и Наставник и говорит: «Первый круг вами пройден» – мы вправе предположить нечто иное.

«– Первый? А почему – первый?

– Потому что их ещё много впереди…».

Страшный Суд продолжается. Всю твою жизнь.

Всю жизнь.

Всю нашу жизнь…