«Это даже страшно — быть пророком...»

«Это даже страшно — быть пророком...»

* * *

 

Это даже страшно — быть пророком,

А поэт, он все-таки пророк.

То боюсь столкнуться с грозным роком,

То ищу я радости у строк.

 

И когда в душе гнездится буря,

И лавина сбить готова с ног,

Охраняет личная цензура

Или, может, помогает Бог.

 

* * *

 

Встает заря из розового ситца

И васильки склонились у колен.

Позвольте, господа, не согласиться,

Что наша жизнь — уныние и тлен.

 

Всегда светает. После каждой ночи.

Мрак пятится назад, как древний тать.

Коль этот мир построил Вечный Зодчий,

Не может он бессмыслицею стать.

 

* * *

 

Глядишь в глаза, а в них немой укор,

И лужи словно мертвая слюда…

Не разгадал, не понял до сих пор

О чем гудят надрывно поезда.

 

Не разгадал, стараясь упростить,

Свести к одной, увы, банальной цели,

И на ветру связующая нить

Дрожит, как от кружения метели.

 

Хотя бы просто сосчитал до двух

Перед желаньем высказать обиды…

От озаренья захватило дух,

Как у подножья древней пирамиды.

 

* * *

 

Никто не нужен женщине? Никто?

По-моему, ей кто-то все же нужен.

По вечерам она готовит ужин,

Он по утрам ей подает пальто.

 

Пусть это быт. Со сказкой разделю.

Но как ни разделяй все в жизни вместе.

И снова говорит он ей: «Люблю!»,

Как много лет назад сказал невесте.

 

И будут внуки. Позже, впереди…

Он улыбнется, тайно радость множа,

И женщина услышит: «Погляди,

Как внучка наша на тебя похожа!»

 

* * *

 

Кому суть жизни — вечная борьба,

Кто и на солнце видит только пятна.

Мне быть любимой выпала судьба,

Не миг, а жизнь. Почти невероятно.

 

Себя не возносила выше всех,

И зависти тупилось злое жало,

Подачек нет, есть истинный успех,

Я планок никогда не занижала.

 

* * *

 

И месяц в небе славный, белобрысый…

Так за любовь? Мы голосуем «за»!

И расцветают синие ирисы,

И кажутся весенними глаза.

 

В который раз нам весело и вьюжно,

Звенит струной невидимая нить…

Хоть жизнь, конечно, усложнять не нужно,

Но все-таки опасней упростить.

* * *

 

В пересеченьи строгих линий

И вязь зимы, и канитель,

И словно скрипка Паганини

Вновь плачет белая метель.

 

Все тоньше звук ее и выше,

И белый свет — как белый сон.

И провода под самой крышей

Поют и плачут в унисон.

 

* * *

 

Как радостно мне видеть их вдвоем

И слышать по утрам шаги за дверью,

И в сердце растревоженном своем

Искать лазейку к вере и доверью.

 

Спасибо, жизнь, ты все-таки добра!

Вчера подслушать довелось мне кстати:

— Ты знаешь, Катя, печь топить пора,

Боюсь, что будет холодно дитяти.

 

Забыв на миг о прожитых годах,

И что мой сын давно меня повыше,

Смотрю с улыбкой на синиц в садах,

На первую звезду над отчей крышей.

 

Для них — дитя… И побоку года!

Все лучшее доступно и возможно.

И лишь поют от ветра провода,

А не гудят надрывно и тревожно.