Евангелие от…

Евангелие от…

Стихи

* * *

Точно много лет назад,

ведрами

из колодца воду в дом

маленький

я ношу, когда снега —

ордами.

Я ношу, когда цветок —

аленький.

 

Все проходит! Ничего

нового:

тут — в дерьме, а там — в меду

улицы.

Но у Севера — отца

строгого —

корни крепкие и не

рубятся.

 

Знаю: горькие церквей

луковки.

Знаю: узкая в снегу

тропочка.

Станет жарко — расстегну

пуговки.

Станет зябко — покурю

в топочку.

 

Все проходит! Ничего

нового.

Снова щеки у Христа

впалые.

Я цветы тому, кто мне

дорог был,

на могилку положу

алые…

 

Солнце плещется в ведре

рыбкою.

Загоржусь уловом как

маленький.

И качается земля

зыбкою.

И о валенок стучу

валенком.

 

Обходчик

Белый снег на черном фоне

Неба — точно хлеб и соль.

Из слепой выходят зоны

На фонарь, как на пароль,

 

Дерева в жилетках рыжих.

Вдоль путей идут ко мне.

Я спрошу, когда поближе

Подойдут: «Цигарки нет?»

 

Не услышу я ответа,

Но качнутся ветви ив,

Преломив собой луч света,

Хлеб со мною преломив.

 

* * *

Ни с того ни с сего поутру

я, себя не стесняясь, заплакал.

Может, ангел провел по нутру,

словно ветер по стенам барака,

 

вдруг ладонью.

Иль что там у них

вместо рук, у посланников Божьих?..

Ни похмелья, ни мыслей дурных,

как проснулся, не чувствовал кожей.

 

Но заплакал…

И, глядя на свет

сквозь окно, улыбался кому-то.

Точно видел во сне: смерти нет!

Есть другое, Небесное, утро.

 

* * *

Помер мужик зимой:

Сердце. Упал и помер.

Кружится шар земной,

Даже на миг не обмер.

 

Помер мужик легко,

Да хоронить не просто:

Сколь намело снегов!

Тяжко идти к погосту.

 

Видно, мужик болел…

Пил! Вот и помер, грешный…

Он, говорят, сидел.

Жалко его, конечно.

 

Топчутся земляки.

Пешни ломают глину.

Дышат на кулаки:

Зимний уход — он длинный.

 

Пешни ломают лед.

Помер… Такое дело…

Молча лежит лишь тот,

Чье провожают тело.

 

Думает, на старух

Глядя душой незримой:

«Если бы знал: помру,

Перетерпел бы зиму».

 

* * *

Как телефонный жетон

в щель таксофона, скользнет

солнце за Божий хитон,

и горизонт оживет,

 

от тепловозных гудков,

точно от ветра, дрожа.

Воздух вдохнется легко,

с ним — и вечерний пейзаж.

 

Выдохну: «Будто в бору!..»

Имя, одно из двухсот,

выберу и наберу

номер…

Никто не возьмет.

 

* * *

И свет явил Господь в моем окне,

И шторой отделил его от мрака.

И, словно в первозданной тишине,

О землях небу повелел заплакать.

 

И капли очертили плечи древ

И пряди трав зеленых в пальцах ветра.

И солнце, на мгновенье замерев,

Бросала к облакам речная лента.

 

И чайка крик роняла между волн,

И вздрагивала спящая собака.

И руку мне, младенцу, серый волк

Лизнул, высвобождаясь изо мрака.

 

Евангелие от…

Курю на последнем понтоне,

Глазею во тьму, как в суму.

Снег падает в реку и тонет

Безропотно, точно Муму.

 

И, русской природе согласно,

Евангелие от беды

Читаю. Напрасно, напрасно

Смыкали деревья ряды,

 

Над черной полоскою суши

Березы с полосками дат.

Там в злобе усопшие души,

Как осени листья, лежат.

 

И мнится, сказать что-то хочет

Сквозь ветер немой катерок…

Мне горько, мне горестно очень!

Я тоже — спасенный щенок.

 

Бог нем к неумеющим слушать.

Россия глуха от войны.

Читай же, по водам идущий,

Евангелие от вины.