Журнальный мир

Март 2016 года. Донбасс в деталях

25.03. Жизнь войны идёт скрытно и весело. Этого странного веселья самих предметов и деталей никак понять не могу. Вот балка. Сама из застрёхи выскочила, а весёлая, смеётся. Вот огород. Его мины перепахали, а трава начинает пробиваться: тоже весёлая. Порой кажется: веселье-то издевательское! Вещи, предметы, детали над нами попросту издеваются: «Вот мы были, а теперь нас нет! Ну и на что вы, люди, без нас, деталей и предметов, годны?»

Ладно, к делу. Дело — это отснять камерой и глазом как характерное, так и неочевидное.

25.03. Утро. Ехали через Иловайск. Рваные крыши. Ветер сквозь проломленные заборы. Этот ветер буквально видишь. Но заборов проломленных осталось уже мало: быстро поправили. Зато в садах — много горелого, нерасчищенного. Шевелятся в земле едва видимые черви, ворочаются неразорвавшиеся фугасы. Поваленные стволы мертвеют. Кое-где ещё не сожжены чёрные, посечённые шрапнелью ветки.

Грустно. Чтобы развеселить себя, стал называть водителя — Михайло наш Неломоносов. Он не обиделся. Даже понравилось. Похвалил Русский Север, порадовался, что я из Холмогор…

Эх, Михайло! Радость в Холмогорах, она, конечно, есть. Но ведь дорога всегда с Севера на Юг бежит, чтобы потом опять бежать на Север! И это никакое не захватничество. Это — круговорот. Вековой путь из Руси Поморской в Русь Черноморскую и обратно…

Уже при въезде в Донецк — ранки от танковых гусениц на асфальте. Следы неглубокие, но чёткие: как будто не в асфальт — в черно-серый песок гусеницы себя впечатали.

Допишу позже. Нацелил камеру на город!

25.03. День. Ничего не записал. Ничего не снял. Не до того было. Устраивались, то, другое, третье…

26.03. После обеда. В ресторане «Миллениум» — заказал блюдо «Будни Республики». Оказалось — ржаные гренки с чесноком. Просто и вкусно. Цена «Буден» — 26 российских рублей за порцию.

Над ресторанным столиком укреплена шахтёрская каска с лампочкой. Здесь её зовут — «коногонкой». Вообще, шахтёрский жаргон в почёте. Будет время — кое-какие выражения запишу. Что-то вроде этого:

«Карандаш» — шестигранный лом.

«Медленно моргать» — спать.

«Баба-яга» — канатно-кресельная дорога.

«Пузогрей» — горный мастер.

«Рельсобляд» — машинист электровоза.

«Синяя борода с голубым оттенком» — стукач. И т. д., и т. п.

Пить в «Миллениуме» не стали. А поели славно. Ресторан — первоклассный. Сам Пушилин сюда -ходит.

26.03. Ближе к вечеру. В городе снимать запрещают. Только вынул камеру, подбежал военный в новенькой форме, пообещал отобрать и разбить. В других местах — то же самое. Хотели даже отвести в комендатуру. Показал российский паспорт. Не стали связываться. Больше рисковать не буду. Фиксирую глазом. Тихонько, из-под полы, снимаю на мобильник.

Решил снять Вечный огонь. Серый март, жёлтые искры, ветерок… Могло хорошо получиться.

Проход к Огню закрыт. Попробовал — замки крепкие, ограда железная, очень высокая. За оградой, внутри — молодая, гибкая женщина, катает ребёнка в коляске. Крикнул ей сквозь решётку:

— Как пройти на территорию, к Вечному огню?

Покатила коляску быстрей, потом ещё быстрей…

Сегодня — пешком и на трамваях. Водитель наш Миша, своими делами занят: вовсю канцелярскими принадлежностями торгует. И вроде бойко торговля идёт.

Назад от Вечного огня возвращались через цирк. Это я попросил пройти мимо цирка. Сидел на скамейке, вспоминал детство, гастроли цирка в Архангельске. Потом — сразу Зоопарк в Калининграде, с чёрными, резко очерченными, поджарыми, ещё немецкими скульптурами льва, медведя, обезьяны и беркута. От воспоминаний о зверях стало теплей, уютней…

Снимал здание цирка на мобильник. Нижние широкие окна в нескольких местах всё ещё забиты фанерой. Ждут новых снарядов? Бумажные полосы на многих окнах тоже пока остаются.

Оторвавшись от цирка — видел по дороге два рос-кошных здания: ночные клубы. Работают ли? Или только до 23.00, до комендантского часа?

Сыграть бы тут, в Донецке, в русскую рулетку. А что? Повезёт так повезёт…

26.03. Вечер. Михайло наш Неломоносов организовал вечеринку в нашу честь.

Знакомство с необычной женщиной. Зовут — Савелия. Муж погиб совсем недавно. Странная. Не по-северному красивая. На вечеринке ни с кем не общалась. Я тоже. Может, поэтому она со мной немного и поговорила.

На вечеринке этой тоже почти не пили… Держись, Ванечка, держись!

27.03. Утро. «Донбасс-арена» похожа на огромную шахтёрскую каску образца 50-х годов: с загнутыми и в нескольких местах стянутыми в сборку краями. Высится каска-арена прозрачно над угольной землёй, приманивает.

Донбасс-арену зарисовал и снял на мобилку. Теперь арена блестит и сияет. А ещё несколько месяцев назад перекрытия были порушены, зияли, говорят, проломы, на боках — рваные раны…

Короткометражку — «Угольная земля» можно бы обдумать и поплотней…

27.03. День. В самое что ни на есть торговое время побывали в трёх продуктовых лавках. В двух из них продавцы буквально гонялись за нами: покупателей нет. Купили кусок окорока, белых свиных сарделек, сыру и хлеба. Водки снова брать не стали. Терпим. Не до неё, родимой!

Сто€ит всё в лавках на удивление дёшево. Дешевле, чем в России, — на 30–40%. Хлеб — втрое дешевле. Молоко — в два раза.

Услышал, как одна продавщица сказала другой: «Бегай, бегай. Может, тебе Орден Сутулова на какое-нибудь место навесят».

«Орден Сутулова» — опять-таки шахтёрский жаргон: таким орденом особо рьяных новичков старые горняки «награждают»…