Журнальный мир

В фейсбуках творится небывалое, и это небывалое связано с выходом в мае романа Гузель Яхиной «Дети мои».

Вернее, надо начинать не так. С Яхиной, нашей коллегой и «соседкой» – писательницей из Казани, связано сплошное «небывалое». Сначала ее роман «Зулейха открывает глаза» мгновенно выбрался из того социального пузыря, в котором последние двадцать лет существует современная русская литература. Под пузырем я имею в виду тот ограниченный круг профессионалов (писателей, критиков, блогеров etc), который так или иначе в теме книжных новинок, премиальных шорт-листов и т.д. и т.п. Когда-то федеральный «Коммерсантъ» заказывал мне оперативные обзоры шорт-листов («Национального бестселлера», «Большой книги»…), и, хотя это не проговаривалось редакционным заданием напрямую, как-то сама собой возникала стилистика «новостей с Марса». То есть читателям общенациональной газеты нужно было рассказать о чем-то, о чем они понятия не имеют и взирают на этот диковинный параллельный мир с любопытством. Даже если в шорт-листе не новинки, а романы, которые на слуху в литературно-критической тусовке, всё равно следовало исходить из того, что читатель «Коммерсанта» видит эти названия и фамилии в первый раз, и надо было кратко, остроумно и в спринтерском ритме (вечером на фуршете – утром в газете, т. е. после оглашения списка финалистов на написание статьи дается часа два) объяснить – who is.

«Зулейха…» была, конечно, не единственной книгой, прорвавшейся за пределы этой культурной резервации, но одной из очень немногих. В связи с Гузель Яхиной быстро отпала необходимость пояснять – who is. За считанные месяцы ее книга стала обсуждаться (в тех же соцсетях) пользователями, максимально далекими от любых литературных тем. Она стала одной из немногих книг, чьи тиражи десятками тысяч допечатывались и допечатывались. Она стала одной из немногих книг, махом переведенных на добрый десяток мировых языков: недавно в Национальной библиотеке Башкортостана была выставка обложек этих изданий. Наконец, еще один парадокс – наш, уфимский, местный – оказался связан с оглушительным успехом спектакля по «Зулейхе», поставленном в Башдрамтеатре Айратом Абушахмановым. Вот уже полгода на него невозможно достать билеты – только путем больших ухищрений месяца за два, как только в кассе открываются продажи. И этот длящийся ажиотаж – тоже что-то необычное для нашего театра.

Прежде чем перейти уже к новой, второй книге Яхиной, скажу и об еще одном «небывалом», хотя, может быть, этот парадокс уже будет интересен лишь тем, кто внутри «пузыря». Стороннему, широкому читателю обычно по барабану – как автор пришел в литературу. Гузель Яхина пришла, можно сказать, ниоткуда. Она не была и не считала себя ни профессиональной писательницей, ни любительницей (хотя ее работа и была связана с текстами: она писала сценарии к сериалам по заказам телеканалов; любопытно, что ни один из них не было поставлен). Она не посещала никаких ЛИТО, не носила рассказы в журналы и издательства; «Зулейха…» стала первым большим текстом, написанным Яхиной, и она как нелитературный человек не знала, что с ним делать и куда нести. Так роман попал в журнал «Сибирские огни», где были напечатаны главы, не вызвавшие ажиотажа, а дальнейший «звездный билет» роману вытащила литературный агент Яхиной, в чем еще одна нетипичность: услугами литературных агентов пользуется крайне малая часть начинающих авторов. Яхина поступила как человек со стороны – и выиграла.

Я хорошо помню обстановку, в которой готовилось ее первое публичное выступление на Московской книжной ярмарке на ВДНХ. Гузель уверяла, что она не писательница и ничего в этом не смыслит, заметно нервничала, а организаторы посчитали, что, действительно, дебютантке («дилетантке»?) сразу и отдельное выступление – это уж слишком, и объединили ее с более опытной писательницей Алисой Ганиевой, мол – тема женщины с национальных окраин в литературе и всё такое. Это было в сентябре 2015 года. То есть почти вчера.

И вот у нас новый парадокс, новое «небывалое» в российском литературном процессе. В мае издательство АСТ выпускает второй роман Гузель – «Дети мои» (о жизни в поседениях российских немцев Поволжья накануне войны). Гадать, какой будет книга, дело неблагодарное, потому что ни кусочка из нее никто еще не видел: первые фрагменты представлены на «Тотальном диктанте». Зато фейсбук полон изображений обложки будущей книги. Люди массово делают предзаказ, организованный издательством, и активно пишут об этом. Опять – люди, далекие от современного литпроцесса, люди не из «пузыря», тот самый широкий читатель.

Это событие примечательно тем, что, насколько я помню, предзаказ впервые успешно применяется российским книгоизданием. О таком «звере» мы не то что не слышали раньше, но повстречать его не представлялось возможным. На самом деле, предзаказ книги известного писателя – вполне обыденная вещь для книгоиздания западного. Как и мощная пиар-поддержка будущего бестселлера, и какие-то очереди перед открытием магазинов – как за новым айфоном, и т.д. и т.п.

Вот – ключевое. Все эти «небывальщины», которые я так нудно здесь перечислял, вполне знакомы западному читателю и книгоиздателю, являются частью индустрии, потому что всё это – небывалый сценарий у нас, но стандартный сценарий писательской славы на западе.

И не то что у нас не было «звезд» литературы за все эти постсоветские годы: конечно, были, и имена тут исчисляются десятками, и нельзя сказать, что Пелевин, или Прилепин, или Акунин, или Улицкая, или Поляков на пике были менее популярны, чем Яхина. Да не менее. Но все было как-то по-другому. «По-нашему». Большая популярность, но плохие продажи. Хорошие продажи, но, в основном, в теневом секторе («Пошел и скачал»). Слава в тусовке, но равнодушие массового читателя и СМИ. Слава у массового читателя, но презрение тусовки. Популярность, успешность, денежность, но – обеспеченная «побочкой», от сериалов до колонок в спецглянце для элит.

Правильного, «как в учебниках», массового успеха серьезного писателя не было – в постсоветское время (потому что советская литература функционировала по другим законам).

…Что, конечно, не гарантирует, что «Дети мои» окажутся хорошим романом, а не сокрушительным провалом. Но это нам еще предстоит увидеть. По крайней мере, то, что коммерческий успех этой книге гарантирован, уже понятно.