Журнальный мир

* * *

Проталины над Томью глубоки,

деревья помышляют о покое,

как будто бы не помня, что такое

весна, когда шаги её легки…

Как будто бы и не было зимы,

а только бесконечная дремота,

деревья воскрешенья ждут, полёта

болтливых птиц, весёлой кутерьмы…

Природа ждёт. Как водится, ни зги…

Так пациент предчувствует шаги

и появление врача

в дверном проёме.

И люди, и растенья, невзначай

попавшие сюда на переломе

событий, у безвременья в плену.

Кот Бонифаций воет на луну.

* * *

Может, мы друг для друга

Всего лишь сон.

Может, наши слова и дела –

Вода.

Но не ждём пробужденья,

Будто он

Никогда не закончится,

Никогда.

Даже если светает,

Ещё спим.

Продолжению ночи

Скажу: «Да».

Но рассвет неизбежен

И неотвратим,

Как рождение заново,

Как беда.

Прощание с Самарой

(На отъезд со всероссийского фестиваля

авторской песни им. Валерия Грушина)

Осыпает небо

Розовой пыльцою

Сизую поляну, жёлтую равнину.

Я тебя запомню, родина, такою

Сказочною песней, радугой былинной.

Пусть меня уносит паровоз-ракета,

Через все пролески к пасмурным заботам.

Я тобой согрета, увезу с собою

Чувство дорогое к северным широтам.

Мчится всё быстрее паровоз летучий,

Западносибирский сквозь грозу,

Так что же?

Вспомнятся однажды, в январе трескучем,

Тёплые объятья милого Приволжья.

* * *

Нет, листья ещё не успели опасть

В нашем саду…

Но трели наяд и русалок

Всё тише, всё глуше…

Приду,

Когда он прошепчет: «Вернись,

Послушай,

Я здесь,

Я тебя у сомнений твоих украду».

* * *

Я знаю, у поэта

Всегда одна забота:

Он с ночи до рассвета

Обожествляет что-то…

Пылинку, незабудку

В лучах закатных, или

Ноктюрн играет в шутку

На семиструнной лире.

С улыбкой Дон-Кихота

Бредёт по белу свету,

И превращает в ноты

Ожившие предметы.

Когда рассвет, зардея,

Рассыплется и стает,

Мелодия, как фея,

По комнате гуляет.

* * *

А в переулке тополь

Жив и зелен.

Глядит в окно, как будто шелестя:

«Поговори со мною. Две недели

Я солнца ждал,

Дождавшись лишь дождя.

Но вот теперь и сумрак не помеха,

Я вижу, ты не спишь, и мне теплей.

А дождь на время из посёлка съехал,

Заметь, как близок я бессоннице твоей.

Ты видишь каждый день меня, когда с балкона

Глядишь туда, где лужи и дома.

Пускай ветра мои тебя не тронут.

Когда настанет ночь, встань у окна сама.

И я пойму: ты здесь со мной, ты рядом.

И как бы дождь апрельский нам ни лгал,

Я не ищу достойнее награды,

Я друг тебе, и этой встречи ждал».

* * *

О. Лапшину

В той дали и тусклом свете

Ты ничей и я ничья.

Мы играющие дети –

У ручья.

Где сплетаются не руки –

Ивы-сны,

Мы укрылись от разлуки

До весны.

Где срывается безвинно

Жёлтый лист,

Мы вдыхали соловьиный

Пересвист.

Где фарфоровой посудой

Внесена

В чёрно-белые этюды

Тишина.

* * *

Душа тяготится сама собою,

Как переполненная река.

Она срывает листву и хвою

И наползает на берега.

Она отныне чужда понятий,

Галдящих улиц и площадей,

Душа, открывающая объятью

Сквозные дебри лесных сеней.

Хозяйку так принимает поле,

Уже не поле – речная гладь,

А люди сетуют: ну доколе?

И переносят ручную кладь.

* * *

Под тяжестью из снега и земли

Живёт зерно особенною жизнью.

И чувствует оно, как корабли

Покинули далёкую отчизну.

И чувствует, как шелестит трава,

И вереск по лугам чужого края.

И лучшие рождаются слова,

Весеннюю зарю предвосхищая.

Как лопается почка, как горчит

На дереве, дождавшемся теплыни.

И где-то в доме переворошит

Хозяйка письма, угольки в камине.

Как бегает соседский мальчуган,

Босой по лужам, счастлив и беспечен.

Как над рекою стелется туман,

Дворцовый сад гирляндами расцвечен.

Всё чувствует незрячее зерно,

Зерно, ещё не давшее побега,

Когда в парче нетающего снега,

Словно в шкатулке, спрятано оно.

Пшеницей или деревом в цвету

Однажды станет, и легко вздохнёт.

Но прежде тесноту и темноту,

Как летаргии всплеск, перерастёт.

* * *

Я погружаюсь в сон. Вот видишь,

Теперь намного легче стало.

И ты меня не ненавидишь,

И я тебя не забывала.

Мы были солнечны как будто

(На солнце вздрагивали пятна),

Ты просто вышел на минуту

И не нашёл пути обратно.

Тогда, в пустыне отчужденья,

Мы были два первопроходца,

Но выйдя из оцепененья,

Я буду ждать восхода солнца.

Я буду вглядываться. Знаешь:

Ночное небо стало ближе,

Где ты меня не забываешь,

Где я тебя не ненавижу.