Журнальный мир

Всему, что есть хорошего во мне,

я обязан книгам.

М. Горький

Читать я выучился в положенное время, обычным способом, в школе. Читать меня научила жена моего дяди, то есть моя тётя Клава, она как раз и была моей первой учительницей в течение трёх лет. Первая моя школа была маленькой, начальной, и было в ней всего четыре класса, в которых занималось около двух десятков учеников. Маленький был наш степной посёлок…

Однако, научившись читать, я страстно полюбил это занятие и уже по окончании 3-го класса перечитал всю библиотеку нашей маленькой школы, которая умещалась в одном, но зато большом книжном шкафу. Перечитав всю художественную литературу, я принялся за научно-популярную. Помню такие книги, как «Путешествие с домашними растениями», «По следам Робинзона», а также невесть как попавшие к нам «Краткие очерки палеонтологии» и «Искусственные спутники Земли». Так что о всяких там стегоцефалах, орнитомимидах и прочих анкилозаврах, как и о том, что существуют первая и вторая космические скорости, я знал уж тогда. Тётя Клава, а как учительницу я обязан был называть её Клавдия Ивановна, держала меня достаточно жёстко, несмотря на родственные отношения. Тогда так было принято: со своих спрашивать больше. Такая была ментальность. Но мою любовь к чтению тётя Клава всячески поощряла. И когда привозила очередную партию книг для школьной библиотеки, то всегда звала меня «разбирать книги». То-то было мне радости!.. В четвёртом классе я читал уже вполне «взрослые» книги: «Спартак» Р. Джованьоли, «Пётр I» Алексея Толстого, военную прозу и т. п., словом, всё то, что я мог найти в нашем посёлке. Читал и хранившуюся у бабушки с дедом (они были родом из Полтавской губернии) литературу на украинском языке: «Кобзарь» Т. Шевченко, рассказы Остапа Вишни, комплекты журнала «Перец»… Как говорится, в подлиннике, на украинском языке. Словом, много чего я читал, будучи двуязычным…

Потакал моей любви к чтению и мой дед Роман. Из командировок он зачастую привозил мне какую-нибудь книжку. И, конечно, от него я ждал не только пряников и других сладостей, но и новую книжку. У этих книг, которые дед доставал из своего пахнущего хвоей походного мешка (он ездил от колхоза на лесозаготовки), был такой будоражащий воображение свежий запах, яркие иллюстрации…

Очень много хороших книг для чтения рекомендовала моя Учительница в четвёртом классе Сульжиц Раиса Анатольевна. Очень хороший человек была Раиса Анатольевна! Как сейчас помню её! Невысокого роста, рыжеволосая, симпатичная и очень живая, она возилась с нами дни напролёт. К тому времени мы были уже достаточно большими и сильно тянулись к знаниям, потому слушали её, раскрыв рты… Тогда школа была для нас центром мироздания. Мы устраивали коллективные читки любимых книг, занимались всяческими поделками, ходили в походы в близлежащие берёзовые колки и лесозащитные полосы. К слову сказать, Раиса Анатольевна также пользовалась любовью и у взрослых. Деятельная и неутомимая, она устраивала с сельчанами какие-то концерты, конкурсы, словом, это была настоящая сельская учительница-подвижник… Я всегда вспоминаю её с благодарностью.

Продолжив учёбу в восьмилетней школе, располагавшейся в селе Степной Кучук, я сразу же записался в сельскую библиотеку, которая мне тогда показалась очень большой. А там всего-то была одна комната. Но зато был ещё и читальный зал, где можно было рассматривать и читать подшивки журналов. И вовсе неважно, что вместо стульев там были самодельные скамейки-лавки. Главное – многообразие выбора литературы. Вот тут-то по-настоящему мне открылся книжный мир! Я читал всё подряд. Мне было интересно многое. А долгая и морозная сибирская зима очень иной раз способствовала чтению. Я нашёл для себя Вл. Обручева, Ж. Верна, М. Рида, А. Конан-Дойля, А. Беляева, Г. Уэллса, «Аэлиту» А. Толстого и многое, многое другое… А уж когда начал учиться в средней школе в нашем райцентре Родино и «открыл» для себя районную библиотеку – это вообще было словно сказка. Настоящая библиотека была в нашем райцентре! Она занимала целый этаж в районном Доме культуры. Книг было множество, а ещё и большой читальный зал со столами и стульями. В этом зале можно было сидеть весь день напролёт. И мы, старшеклассники, там часто встречались после школьных занятий…

Надолго моим любимым жанром стала фантастика. Вы же помните: шестидесятые годы – это взлёт, расцвет советской фантастики. Выходили сборники-ежегодники «Мир приключений», «Фантастика», альманах «НФ». Мой всё возраставший интерес к этому роду литературы поддержала и ещё одна моя Учительница, Сирота Антонина Марковна, преподаватель гидрогеологии в Семипалатинском геологоразведочном техникуме, где я учился после школы. Мы с ней часто обсуждали прочитанное, делились своим мнением…

Кроме фантастики, меня пленяли и описания тайги натуралиста Арсеньева и геодезиста Гр. Федосеева, пустынь и степей В. Обручева… Очень хотелось побывать в тех местах. И отчасти мои мальчишьи мечты сбылись: я почти десяток лет проработал в гидрогеологических экспедициях на юге Казахстана и на Алтае. Да и в последующем, при работе в конструкторском бюро довелось немало поездить по просторам нашей большой и удивительной страны. Так что повидать пришлось много чего… Пролетая иногда авиарейсом над теми местами, где когда-то проходило моё детство, я вспоминал, как мальчишкой с кнутом и книжкой в руках пас телят, с завистью разглядывая в небе инверсионные следы пролетающих самолётов.

Книги я собирал на протяжении всей жизни. Продолжается этот процесс и сейчас, библиотека насчитывает около пяти тысяч книг. Кроме всё той же фантастики и приключений, собираю книги о природе и животных, исторической тематики, немного публицистику… Как я уже упоминал, мне часто везло по жизни, вот и в этом вопросе всё сложилось как нельзя более удачно. Ибо моя жена тоже большой любитель чтения. Правда, к фантастике она относится несколько прохладно, но ведь нельзя же требовать идеала во всём. Как говорится, и так хорошо. Благодаря ей в нашей домашней библиотеке имеется и классика, и книги по домоводству. Само собой, в своё время приобретали и детскую литературу…

Как всякий уважающий себя библиофил, я, естественно, интересовался писателями, их творческими планами, мне вообще они были интересны как необыкновенные люди, виртуозно владеющие словом, придумывающие или описывающие действительность настолько ярко, что иной раз оторваться невозможно от книжных страниц. Однако интерес мой был, как сейчас бы сказали, дистанционный, потому как шанс пересечься с писателями, работая в степях, пустынях, горах и лесах был нулевым.

Однако когда я из гидрогеологии перешёл на работу в КБ по машинам для овцеводства и водоснабжения пастбищ, ситуация значительно поменялась, а мои поездки географически расширились, как пелось в песне, «от Москвы до самых до окраин».

Итак, вот несколько историй автографов из моей библиотеки. При наличии в наше время интернета и соцсетей теперь всегда можно ознакомиться с библиографией тех или иных писателей, и поэтому нет нужды в этом небольшом очерке приводить все эти данные. Я расскажу лишь о том, как мне удалось познакомиться с писателями и получить автографы. Причём два из них имеют прямое отношение к Томску.

Г. С. АЛЬТОВ

Автограф Альтова: «Владимиру Ивановичу Козубову – с наилучшими пожеланиями. Г. Альтов 17/06 – 82».

С Генрихом Сауловичем я познакомился летом 1982 года во время моей командировки в Баку. Я в то время работал в конструкторском бюро и по роду своей деятельности занимался делами, связанными с изобретательством и рационализацией.

Однажды в наш адрес поступило письмо примерно следующего содержания:

«Азербайджанский общественный институт инженерно-технического творчества (АзОИИТТ) проводит ознакомительный семинар по изобретательскому творчеству, основанному на новейших методиках и новом научном подходе». В общем, что-то в этом роде. Я не без основания связал это письмо с работой школы Альтшуллера Г. С. Изобретателям и рационализаторам должны быть знакомы его книги по алгоритму и теории решения изобретательских задач: АРИЗ, ТРИЗ. Изюминка в том, что писатель – автор ТРИЗ Альтшуллер Г. С. и фантаст Альтов Генрих – одно и то же лицо.

Начальник нашего КБ Марышев Анатолий Никитович предложил мне побывать на этом семинаре, ознакомиться с предлагаемой методикой и вообще посмотреть на это дело вблизи, возможно, будет смысл с ними установить впоследствии контакты, обучить наших конструкторов…

Радости моей не было предела: творческая командировка летом в Баку и возможность встречи с писателем-фантастом – просто мечта!

Однако после начала занятий на семинаре я с удивлением и разочарованием для себя выяснил, что к означенным ознакомительным курсам Альтшуллер Г. С. никакого отношения не имеет, ибо эти курсы всего-навсего сырые заготовки его учеников, несогласных с «генеральной линией» отца-основателя, решивших вести самостоятельную работу на коммерческой основе, не раскрывая слушателям ни сути, ни методов своей работы, агитируя нас, если можно так выразиться, «втёмную».

Разочарованный услышанным и увиденным на курсах АзОИИТа, я решил разыскать Г. С. Альтшуллера, чтобы ознакомиться с АРИЗ – ТРИЗ из первоисточника, коль уж так получилось, что я нахожусь совсем близко от самого автора Теории и увидеть проблему с другой стороны баррикады. Подбил я одного слушателя нашего семинара, и отправились мы с ним разыскивать Генриха Сауловича.

В Азербайджанском отделении Союза писателей нам дали адрес Г. Альтова (да уж, были времена когда-то!), и мы покатили на встречу. Разыскали дом, поднялись на этаж, нашли нужную квартиру. На двери была прикреплена табличка с надписью «Журавлёв Николай…». Мы недоуменно прочли её, пожали плечами, но всё же решили позвонить. Нам открыл дверь худощавый человек среднего роста, с большими глазами и малозаметной залысиной. Конечно, я его сразу узнал по фотографиям в журнале «Техника и наука», где Генрих Саулович вёл свою рубрику. Это был он. Мы представились и объяснили причину своего визита. Генрих Саулович выслушал нас, представился сам и посторонился, пропуская нас в квартиру.

Вошли в комнату, уселись на диван. Альтшуллер расположился напротив нас, в кресле. Поборов смущение, я пояснил подробнее о цели нашего визита, и между нами начался оживлённый разговор и обмен мнениями.

Альтшуллер оказался очень интересным собеседником, тактичным и мягким, с хорошим чувством юмора. Он очень непринуждённо разговаривал с нами, расспрашивал о наших делах, и вскоре некая скованность, которая, несомненно, присутствовала в нас, исчезла. Мы довольно долго общались, задавали вопросы, получали ответы, словом, диалог для обеих сторон был очень интересен и продуктивен. Альтшуллер подарил нам с напарником отпечатанные на ротапринте некоторые материалы по ТРИЗу. Мы все трое обменялись адресами и, как говорится, пришла пора и честь знать. И тут я решился – всё же в моей жизни это была первая встреча с писателем «вживую». Я достал из портфеля заранее приготовленный сборник научно-фантастических рассказов Альтова и попросил у Генриха Сауловича автограф.

Он надписал книгу, а затем, возвращая её, внимательно посмотрел на меня и спросил:

– А что, молодой человек, вижу, любите читать фантастику?

– Очень, – ответил я. – Мне нравится этот жанр.

– А почему? – вновь спросил писатель.

– Фантастика развивает воображение, будит мысль… – ответил я. – Если, конечно, интересно написано. Как бы на острие научной мысли…

– Это верно, – согласился Альтов, – если не пустые приключения ковбоев на Марсе или там где ещё… Тут видите ли в чём дело… ТРИЗ и фантастика имеют много общих точек соприкосновения. Давайте я вам немножко расскажу…

Альтов подошёл к двери в другую комнату:

– Валя, будь добра, поставь нам чаю, пожалуйста. А вы садитесь, садитесь…

В общем, «немножко» затянулось ещё на полтора-два часа.

Мы пили чай с фруктами и говорили. Я спросил Генриха Сауловича, почему бы ему не создать стационарную школу ТРИЗа вместо «кочующих семинаров». Вот ведь создали же местные бакинские ребята свою школу инженерно-технического творчества. На что Генрих Саулович, улыбнувшись, ответил:

– Школа, Владимир, одна. Это моя. А «бакинские» ребята – просто шарлатаны, занимаются профанацией ТРИЗа. А создать что-то на союзном уровне – не так просто. Во-первых, руководство ВОИРа не признаёт моих разработок. А во-вторых, фамилия у меня не совсем подходящая для этого.

– Тогда почему бы вам не уехать за границу и там наладить дело? – продолжал я свои расспросы. – Ведь вас там, «за бугром», знают довольно хорошо. Ваши книги по ТРИЗ изданы во многих странах. Почему бы и нет? Сейчас вроде как препятствий не чинят…

– Моя родина – Советский Союз, – ответил Альтшуллер, – я же здесь родился, вырос, состоялся как личность. Я принадлежу к русской культуре. И хотя судьба моя складывалась по-всякому, всё же я не мыслю себе жизни в другой стране. Заграничный рай – он не для всех. Не всё там гладко, как считают многие у нас… Кому мы за кордоном нужны? Чтобы проходимцы спекулировали на моём имени? Нет, буду работать здесь, посмотрим ещё, как оно повернётся дело. Может, и удастся убедить ВОИР. Ведь НТО на моей стороне.

Надо сказать, что тогда в СССР было две общественные организации, направлявшие изобретательскую работу: ВОИР – Всесоюзное общество изобретателей и рационализаторов (орган печати – журнал «Изобретатель и рационализатор») и НТО – научно-техническое общество (орган печати – журнал «Техника и наука»). Мы все вместе посетовали на наличие трений между этими организациями и выразили надежду, что когда-нибудь эти склоки закончатся.

Постепенно перешли от ТРИЗа полностью на фантастику. Разговаривали о книгах, о писателях. Говорили о тенденциях в фантастике, о силе фантастики и её уязвимых сторонах. При этом, конечно, называли конкретные произведения и фамилии авторов.

Альтов между делом заметил:

– А фантастику вы знаете очень неплохо. Похвально, Владимир…

Не скрою – для меня это было приятно… Ещё бы! Я впервые в жизни говорил с настоящим писателем, интересные рассказы которого я читал с удовольствием и хорошо помнил. И теперь вот удостоился его похвалы.

Я спросил Альтова, почему в последнее время совсем не видно его рассказов, на что Генрих Саулович ответил:

– Видите ли, я с головой ушёл в ТРИЗ, на фантастику просто нет времени, не получается разрываться на два таких потока. Конечно, когда я работаю над проблемами ТРИЗа, у меня появляются какие-то фантастические идеи, сюжеты. Я сбрасываю это Вале, а она пишет… Ну, как бы за нас двоих.

К тому времени я уже узнал от Альтова, что его жена Валя – это писатель-фантаст Журавлёва Валентина Николаевна (об автографе которой я расскажу чуть ниже).

– А, понятно… – протянул я. – А то возникал у меня вопрос: интересно как-то получается, писатель – женщина, а фантастику пишет в «мужском стиле», с опорой на техническую тему. Женщины – они больше описывают эмоции, психологические нюансы всякие… Теперь прояснилось.

И мы улыбнулись: маленькая «тайна» получила своё объяснение. Время бежало незаметно. Увлечённые разговором, мы совсем не замечали его бега, делились своими впечатлениями от прочитанного, вспоминали разные смешные истории, связанные с теми или иными книгами. В частности, он с юмором рассказал об истории появления в сборнике НФ пьесы «Сокровища сгоревшей планеты», в которой инопланетяне разговаривают… стихами. Я сказал, что помню эту забавную пьесу, она напечатана в бакинском сборнике НФ «Формула невозможного».

– А откуда он у вас? – спросил Альтов. – Вы же из Казахстана, в Чимкенте живёте.

– Так я же книголюб! – улыбнулся я. – Случайно как-то попалась в киоске книжном. У меня и второй бакинский сборник есть, «Эти удивительные звёзды».

– Да, был такой, – подтвердил Генрих Саулович. – Мы, бакинские фантасты, тогда хорошо поработали. Есть ещё и третий сборник, выходивший в Баку.

– Да, я знаю, – ответил я, – называется «Полюс риска». Но, к сожалению, я его не читал. Не смог достать.

И тут Альтов, кинув на меня быстрый взгляд, заговорщицки подмигнул, встал с кресла, подошёл к полкам, покопался в них и вынул книгу. Приложив палец к губам, он сказал:

– Вот вам «Полюс риска». Вале не проговоритесь, – сказал он, протягивая мне книгу. – А то она будет меня ругать, опять, мол, раздариваешь книги. Положите сразу книгу в портфель. Мой подарок вам. Как библиофилу и большому знатоку фантастики.

Я не знал, как мне и благодарить Генриха Сауловича. Книголюбы – те поймут моё душевное состояние в тот момент. Мы ещё некоторое время поговорили, хотя я уже понимал – пора откланиваться. И так уже исчерпан лимит времени визита. Да и напарник мой совсем заскучал, так как был равнодушен к фантастике и участия в разговоре уже практически не принимал. Всё когда-то кончается, в том числе и душевная беседа. Мы поблагодарили хозяев за гостеприимство, выразили особо свою благодарность Генриху Сауловичу за предоставленную информацию, а я ещё и за автограф. О подаренной книге я благоразумно умолчал, потому как Валентина Николаевна тоже находилась в прихожей, провожая нас. В общем, расстались мы с Альтовым как бы немного заговорщиками…

С той поры у нас с Генрихом Сауловичем завязалась переписка. Он присылал мне новинки по ТРИЗ, сообщал о тематических публикациях в журналах. Я сообщал ему о своих делах на ниве изобретательства, просил пояснить те или иные места в ТРИЗе, высылал ему НФ книги местных авторов.

И так продолжалось, пока не началось то, что называется сегодня подчёркнуто нейтрально «перестройка», а на самом деле – разрушение большой и интересной страны. В Баку случилась большая беда: началась вакханалия суверенитета, погромы, и Альтов и Журавлёва покинули вздыбившийся Азербайджан… Наступило иное время.

Кому сейчас нужна ТРИЗ? Кому нужна умная фантастика? Все новинки везут к нам из-за рубежа, а хорошую фантастику вытесняют бездарные поделки о бесконечных галактических войнах, о вампирах, магах и прочей оккультной дребедени.

Но если кому-то захочется прочесть о полёте безудержной человеческой мысли, раскройте один из авторских сборников научно-фантастических рассказов Генриха Альтова, например «Легенды о звёздных капитанах», «Опаляющий разум», «Создан для бури». Каждый рассказ сборника – это изобретение. Изобретение, которому ещё предстоит состояться. Это задачи, поставленные нашим потомкам: «приручение» шаровых молний, достижение сверхсветовых скоростей, выращивание динозавров, достоверное прогнозирование открытий, принудительное сближение звёздных скоплений… Дерзко? Конечно, на то она и фантастика. Если она, конечно, настоящая. Такая, как у Альтова Генриха Сауловича.

В. Н. ЖУРАВЛЁВА

Автограф Журавлёвой: «Владимиру Ивановичу Козубову – с уважением и пожеланием «Через невозможное – вперёд!» 18/I – 83 г.

…Находясь в гостях у Генриха Альтшуллера, уже в конце беседы, когда мы, вдоволь наговорившись об АРИЗ – ТРИЗ, немного разобравшись в вопросе размежевания и разногласиях с АзОИИТом, перешли на другие темы, в частности, фантастику. Жена Генриха Сауловича, симпатичная улыбчивая блондинка, принесла нам чай и лёгкую закуску. И тут до меня дошло! Я сопоставил увиденную фамилию, начертанную на дверной табличке квартиры – Журавлёв Николай, обращение Альтова к жене – Валя. К тому же я знал, что писатель-фантаст Журавлёва Валентина Николаевна проживает в Баку. Таких совпадений не бывает. И картинка сложилась! Улучив подходящий момент, я обратился с Альтову с вопросом. Он ответил утвердительно: да, именно так дело и обстоит в реальности, его жена является писательницей Журавлёвой Валентиной.

В тот раз я постеснялся попросить автограф у Валентины Николаевны – книги, принадлежащей её перу, у меня с собой не было. Откуда мне было знать тогда, что писатель Журавлёва живёт в Баку и я с ней встречусь?! Да и побоялся я злоупотреблять гостеприимством этой дружной семьи. И так мы уже слишком много и живо говорили с Альтовым о фантастике, к которой мой напарник, пришедший со мной, был равнодушен, и, само собой, такие разговоры ему были скучны. Пришлось откланяться.

Когда после этой встречи у меня наладилась деловая дружеская переписка с Генрихом Сауловичем Альтовым, то в письмах, отправляемых в Баку, я передавал приветы и, как книголюб-библиофил, кое-что выяснял для себя у Валентины Николаевны относительно её творчества. Она же свои ответы для меня вкладывала в письма Альтова.

В одном из писем я как-то сообщил В.Н., что с её творчеством знаком ещё будучи учеником 5–6 классов. В те годы было обычным делом транслировать радиоспектакли. И вот как-то раз я услышал спектакль, поставленный по рассказу Валентины Журавлёвой. Рассказ этот назывался «Астронавт» (другое название – «Капитан звездолёта»).

А в январе 1983 года Валентина Николаевна прислала мне свой автограф, употребив в нём девиз того самого капитана звездолёта «Полюс», который говорил: «Через невозможное – вперёд!».

Как я уже говорил выше, с началом перестройки и разрушения СССР наша с Альтовым переписка прервалась. Позже я узнал, что Альтов и Журавлёва перебрались в Петрозаводск. По-видимому, возраст и пережитое очень сказались на здоровье писателей. Ушёл из жизни Г. С. Альтов. А вскоре не стало и Валентины Николаевны. Но остались их книги, автографы, разговоры, коротенькие письма. Остались в памяти разговоры с ними. Говорят, ушедшие находятся с нами на Земле до тех пор, пока мы их помним. Я помню…

Хорошие они были люди, и я горжусь знакомством с ними.

М. Г. ПУХОВ

Автографы Пухова:

«Владимиру Ивановичу на самую добрую память от автора. янв.1983».

«Владимиру Ивановичу Козубову на самую добрую память. апрель 1983 г.».

Писатель Михаил Пухов родился 3 января 1944 г. в Томске в семье выдающегося математика, академика Георгия Евгеньевича Пухова.

Михаил Георгиевич – очень интересный и неординарный писатель. Впервые я наткнулся на один из его рассказов в журнале «Знание – сила», который я выписывал и читал запоем. Мне очень понравились его фантастические рассказы. Ёмкие, лаконичные, ничего лишнего. И, что немаловажно, – интересные, со своей фирменной изюминкой – сюжет как бы нанизан на научную гипотезу, которая излагается в рассказах в доступном для читателя понимании.

К сожалению, Михаил Георгиевич не был «плодовит», у него всего три небольших авторских сборника рассказов и, кажется, две повести. Печатался он в журналах «Искатель» и «Техника – молодёжи». В последнем Пухов заведовал отделом фантастики.

Однажды, будучи в командировке в славном и интересном городе Москве, я «завис» и слонялся без дела пару дней. Документы, которые я проталкивал по многочисленным институтам и ведомствам, неожиданно и безнадёжно улеглись на бюрократических столах по причине пребывания в командировке некого человека, которого нельзя было «перепрыгнуть». Такое в нашей жизни бывало. Мне сказали: жди, потому как только он, этот самый человек и решает нужные тебе вопросы. Вот я и ждал. А чтобы не тратить время впустую, я вдохнул глубоко для храбрости и позвонил в редакцию журнала «Техника – молодёжи» Пухову, испросив согласия на встречу. Михаил Георгиевич, по-видимому, в тот момент тоже пребывал в состоянии творческой рассеянности, потому как с удовольствием согласился. Мы договорились о времени нашего рандеву. Михаил Георгиевич пообещал к нужному часу оформить мне пропуск.

Редакции молодёжных журналов «Техника – молодёжи», «Вокруг света», «Искатель», «Молодая гвардия» и многих других находились в высоченном здании, кажется, в 20 этажей, что расположено на Дмитровском шоссе. В те времена Москву я знал уже достаточно хорошо и ориентировался свободно. К назначенному времени я прибыл в офис, предъявил свои документы, командировочное предписание. Вахтёр посмотрел на мои документы, позвонил Пухову, уведомил его о прибытии посетителя и вручил мне пропуск. Я прошёл в вестибюль. Кабинет Пухова находился где-то на 10-м этаже, сейчас точно и не помню, где-то посередине этой высотки. Вошёл в лифт и поехал вверх, «до самых высот». Ну, без приключений жизнь редко обходится…. Тем более что в таком небоскрёбе я был впервые. Естественно, лифт, миновав все предыдущие этажи, доехал до 20-го, и там почему-то застрял. Сотовых телефонов, чтобы позвонить и сообщить о своём местонахождении, в те времена ещё не было. Вот и сидел я тихонько на самой верхотуре, скромно помалкивая, аки библейский Иона во чреве китовом. Но, думаю, чего же сидеть, сложа руки? Надо что-то делать для своего освобождения из лифтового плена. И начал я кнопки разные тыкать. Есть такой научный способ познания действительности, «метод тыка» называется. И вот этот проверенный метод принёс-таки положительные результаты: лифтовое хозяйство очнулось от летаргического сна, динамик лифта зашипел, потом загудел, и чей-то голос спросил:

– Что-то случилось?

– Да вроде бы как застрял маленько.

– А где вы?

– Под крышей, вроде как на двадцатом.

– Странно, а у меня другой этаж… Ладно, ничего не трогайте больше и никуда не тычьте пальцами.

Лифт вновь загудел, дёрнулся и пошёл вниз. Долго шёл, до самого упора. Встал, постоял маленько, словно размышляя. Лифт-то современный был, с программным управлением. Но дверь не открывалась. Поразмыслив, лифт опять пошёл наверх, и вновь остановился на двадцатом.

– Ну как? – спросил тот же голос.

– Что как? – ответил я.

– Вы приехали уже?

– Да. Приехал опять на двадцатый. А до этого был на первом.

– А чего же вы не сошли?

– Где? На первом?

– Да.

– А мне на первом зачем выходить? Мне не нужно на первый этаж. Да и дверь не открылась.

–Так вы бы нажали кнопку открывания дверей.

– Так вы же мне сказали, чтобы я не нажимал больше ничего.

– Вы интересный какой-то!..

– Да я из Казахстана.

– Теперь поняла. А вам куда вообще-то надо?

– Вы знаете, я уже позабыл, какой этаж. Мне надо в журнал «Техника-молодёжи».

– Ага, ясненько. Сейчас мы вас доставим на нужный вам этаж. Одну минуточку…

И лифт, загудев, снова пришёл в движение. На нужном мне этаже остановился, и я наконец-то покинул кабину лифта. Проходя по коридору в поисках нужного мне помещения, я встретился с высоким, худощавым, чуть сутуловатым мужчиной средних лет, в джинсах и сером свитере, торопливо шагавшим мне навстречу. Мы оба пытливо взглянули друг на друга, словно «провалившиеся» разведчики при обмене на границе, и разминулись.

Я нашёл искомый кабинет. Вошёл в распахнутую настежь дверь. Никого. Но хорошо чувствовалось недавнее присутствие хозяина кабинета. Как говорится, «дымилась оставленная на столе трубка». Я попятился наружу и, выйдя в «предбанник», принялся разглядывать размещённые на стенах картины. Картины были мне хорошо знакомы, поскольку они в своё время публиковались на страницах журнала в рамках конкурсов, таких, как «Мир завтрашнего дня», и т. д.

Через некоторое время встреченный мной в коридоре человек вновь появился на пороге, и я понял, что это и есть писатель Михаил Пухов. Вошедший улыбнулся и протянул мне руку:

– Здравствуйте! Вы – Владимир? Это вы договаривались о встрече? Что-то случилось?

– Да, – кивнул я головой и пожал протянутую руку. – Небольшие затруднения с лифтом.

Пухов улыбнулся:

– Ну, бывает. Давайте-ка пройдём в кабинет.

Мы вошли в небольшой кабинет заведующего отделом фантастики. Два находившихся здесь стола были завалены книгами, журналами, рукописями. Как говорится, царил творческий беспорядок…

– Располагайтесь, – произнёс Пухов и показал рукой на кресло для посетителей. – Может, чайку?

И под горячий чай между нами завязался разговор. Говорили мы много и о разном: публикациях журнала и наиболее интересных авторах, о художественных выставках фантастических картин, о проблемах проведения пробега самодельных автоконструкций. Михаил Георгиевич оказался очень увлекающимся человеком… Расставаться не хотелось. Но ведь пора и честь знать! – время рабочее. Я попросил Михаила Георгиевича на прощанье подписать мне книгу, и он с удовольствием откликнулся.

Когда я вынул из «дипломата» и протянул ему книгу «Картинная галерея», то Пухов со смущённой улыбкой на лице спросил:

– Владимир, а вы не могли бы отдать её мне? Вы понимаете, я все свои экземпляры данного сборника по запарке раздал приятелям. А теперь у меня не имеется самого первого сборника. А я бы вам подписал свою вторую книгу – «Звёздные дожди».

Я в раздумье почесал в затылке. Хотелось сделать приятное человеку. Да не просто человеку, а уважаемому мной писателю. Но книжку мне, как страстному библиофилу, утратить было очень жаль. И после недолгой, но трудной борьбы книжный жлоб, сидящий где-то глубоко во мне, одержал победу.

– Вы знаете, Михаил Георгиевич, к сожалению, нет. Да и первый сборник мне нравится больше, нежели вторая книга, которую я тоже уже прочёл.

– Ну, – развёл руками Пухов, улыбаясь и шутливо вздохнув. – Как книголюб я вас понимаю. Не судьба, видать. Делать нечего.

Тем не менее, автограф он подписал. Я поблагодарил писателя и, опустив книжку в «дипломат», ободрил писателя:

– Михаил Георгиевич, вы не расстраивайтесь. Клятвенно обещаю раздобыть ваш первый сборник. Специально для вас. Поверьте, я приложу все силы.

– Да ладно, – улыбнулся Пухов. – Что теперь? Спасибо вам. Я буду надеяться. А может, и сам где-нибудь отыщу.

Мы душевно распрощались и расстались. Я покинул здание на этот раз уже без всяких приключений и вполне довольный собой. Но вот грызла меня мысль: неловко как-то получилось с Михаилом Георгиевичем. И как выполнить данное Пухову обещание? Тут ведь такое дело – можно годы искать. Но, по-видимому, судьба была ко мне благосклонна, и после истечения трёх месяцев, снова будучи в командировке в Москве, я на книжной толкучке наткнулся на книголюба, продававшего три книжки «оптом». И среди них в том числе книгу Пухова «Картинная галерея». Я тут же, не раздумывая, приобрёл книги. Хотя две другие мне были вовсе не нужны. Но какое это имело значение? В руках у меня был совершенно новенький, «муха не сидела», экземпляр так нужной мне книги. Выбрав время, я позвонил Михаилу Георгиевичу.

После обмена приветствиями («Да-да, я помню вас, Владимир») я спросил:

– А что, Михаил Георгиевич, вы до сих пор не нашли «Картинную галерею»?

–Увы! – ответил Пухов. – Не попадалась. Пока не везёт.

– Ага, значит, мне повезло больше, чем вам! Так что я своё обещание сдержал и книгу такую для вас нашёл! – горделиво произнёс я. – Если она вам нужна, то давайте договоримся о встрече.

Пухов шумно обрадовался, поблагодарил меня, и мы быстро договорились о времени нашего рандеву.

…Когда я вручил книгу автору, последний был просто счастлив:

– Вы понимаете, Владимир, Первый сборник! Понимаете, Первый! Это же как первое дитя. А у меня не оказалось в наличии. Вот спасибо большое! Вы меня очень, очень выручили и порадовали.

Он быстро взял лежащий на столе свой второй сборник «Звёздные дожди», размашисто подписал его и торжественно вручил мне:

– Вот! Это вам! Спасибо, Владимир, – он снова улыбнулся. – Что я могу ещё сделать для вас? Я не волшебник. Но кое-что могу…

Скромничал Михаил Георгиевич. Он в действительности оказался немного волшебником. И слово своё сдержал. Благодаря ему я встретился ещё с двумя замечательными писателями, а также получил автограф писателя Владимира Рыбина.

Многие произведения Пухова переведены на болгарский, венгерский, итальянский, польский, французский и другие языки народов мира.

Михаилом Пуховым были задуманы два произведения крупной формы – роман «Дуэльный зал» и мозаика «Дерево и река», однако они остались, увы, незавершёнными. Читатели знакомы лишь с некоторыми фрагментами из «Дуэльного зала»: рассказом «Человек с пустой кобурой» (1977) и повестью «Корабль роботов» (1982).

Такая вот история этих двух автографов общительного человека, интересного и своеобразного писателя Михаила Пухова, который, к сожалению, рано ушёл от нас. Но память о нём осталась добрая и светлая.

А. П. КАЗАНЦЕВ

Автограф Казанцева: «Владимиру Козубову в память встречи в Москве сердечно А. Казанцев. 1.02.1983».

Казанцев Александр Петрович родился 2 сентября 1906 года. Окончил Томский технологический институт.

Пожалуй, это первый советский писатель-фантаст, с творчеством которого я познакомился будучи ещё школьником младших классов. Конечно, это был его известный роман «Пылающий остров».

Помню, я был потрясён прочитанным. Как же! Загадочный Тунгусский метеорит, таинственная таёжная чернокожая шаманка Таимба, возможно, прилетевшая с Марса, метеорит Аренида, пожирающий воздух Земли, злобные империалисты, пытающие поработить человечество, самолёты с атомными двигателями, сухопутные броненосцы и многое-многое другое. Конечно, захватывало дух. И пусть потом, по мере взросления и приобретения знаний, я понимал, что многие вещи, описанные у Казанцева, попросту никогда не могут быть осуществлены, всё равно изумление от прочитанного в романе долго не покидало меня. А далее были и другие книги этого писателя: цикл «марсианско-арктических» рассказов, повесть «Внуки Марса», по которой был поставлен кинофильм, его знаменитый роман «Фаэты», в котором писатель досконально выписал свою гипотезу о заселении Земли пришельцами с гипотетической планеты Фаэтон. Казанцев был страстным поборником гипотезы о посещениях Земли в незапамятные времена жителями иных миров, и потому часто выступал с полемическими статьями на данную тему в научно-популярных изданиях. Любители фантастики это хорошо знают, потому я не буду здесь распространяться.

Зимой 1983 года, находясь в командировке в Москве, я стал обладателем домашнего телефона Казанцева. Как мне это удалось? Ну вот смог через тогдашнего редактора отдела фантастики журнала «Техника – молодёжи» под строгим секретом. К сожалению, уже нет в живых ни Михаила Пухова, ни Александра Казанцева, потому и раскрываю секрет.

В общем, набрался я храбрости (или наглости?) и позвонил большому писателю. Представился обычным читателем из Казахстана. На удивление писатель отреагировал весьма благосклонно: «Читателя из Казахстана? Земляка?! Конечно же, приму. Приходите!». И он назвал мне адрес и номер входного кода в подъезд. Казанцев родился в городе Акмолинске, нынешней Акмоле, и потому считал себя по праву рождения казахстанцем.

…Дверь открыл человек невысокого роста, плотного телосложения, с приветливым лицом и «академической» бородкой. Конечно, Казанцев был узнаваем. Мы поздоровались. Александр Петрович показал, где можно повесить верхнюю одежду, и мы прошли в его кабинет, где писатель усадил меня в гостевое кресло и сам уселся напротив.

– Знаете, Владимир, много времени уделить я вам не смогу. Я как раз заканчиваю книгу для сдачи в издательство, – и он кивнул на стопку листов, лежащую на столе. – Но с читателем, тем более из Казахстана, мне будет интересно поговорить.

Скосив глаза на стопку листов, я прочёл название рукописи – «Острее шпаги», и ответил Александру Петровичу, что я не только читатель, но у меня к нему есть и деловые вопросы как к члену Совета ВОИР (существовало тогда Всесоюзное общество изобретателей и рационализаторов).

Казанцев с улыбкой сказал:

– А, так у вас целый пакет вопросов. Это хорошо, это интересно.

Разговаривая с писателем, я, тем не менее, любопытными глазами обшаривал кабинет. Здесь, собственно, свободного пространства было мало. Книги, книги, книги… Я по корешкам узнавал знакомые произведения как самого Казанцева, так и его товарищей по писательскому цеху. Низко над столом в ряд висели такие знакомые рисунки.

– Макаров? – кивнул я на рисунки. – Неужто подлинники?

И тут же устыдился собственного вопроса. А какие должны быть рисунки художника, иллюстрировавшего практически все изданные книги Казанцева? Конечно, это подлинные рисунки известного графика Юрия Макарова. Казанцев подтвердил:

– Да, наша дружба давняя. Макаров иллюстрировал практически все мои книги.

– И не только книги, – подхватил я, – ведь и публиковавшиеся в журнале «Искатель» ваши произведения тоже были иллюстрированы великолепными рисунками. Вообще Макаров – очень талантливый художник. Он своими рисунками существенно дополняет текст, делает книгу очень привлекательной.

– Я тут с вами непременно соглашусь, – с готовностью отозвался писатель.

– Помнится, в 7-м номере альманаха «Мир приключений» был напечатан роман «Внуки Марса» – тогда меня очень поразили иллюстрации Макарова. Я его с той поры запомнил. Они всегда узнаваемы, динамичны. Позже по этому роману был снят кинофильм «Планета бурь».

– Вы его видели? – быстро спросил Казанцев. – Ну и как он вам?

– Да как вам сказать… – замялся я. – Ничего так. Но в сравнении с книгой фильм явно проигрывает.

– Вот-вот-вот… – возбудился Казанцев. – То же я всегда говорю. Не может современное кино снимать фантастику. Поэтому я решил, пока жив – не связываться с экранизацией.

– Да, но тут ведь есть много проблем, – решил вступиться я за киношников. – Одно дело – снимать фантастику, например, Александра Беляева, где дело происходит на Земле. Или, допустим, психологическую фантастику, скажем, «Молчание доктора Ивенса». Антураж здесь самый обыкновенный, земной. Даже открытый космос намного легче снять, что неоднократно демонстрировал нам тот же режиссёр Клушанцев. Но вот пейзаж иной планеты, где совершенно иная растительность, неземные формы жизни – тут очень-очень сложно… Трудно сделать так, чтобы декорации и макеты не выглядели картонными…

– А как вы относитесь к экранизации романа Стругацких «Пикник на обочине»? К тому самому фильму «Сталкер»?

– Он мне не понравился, – ответил я. – С книгой мало связан. И по роману главный герой, Рэдрик Шухарт – энергичный, рисковый парень, которому пальца в рот не клади. А в кино – это какой-то закомплексованный тип, размазня. Нет, фильм мне не понравился. А если смотреть его человеку, не читавшему роман, то вообще мало что понятно. Такое впечатление, что фильм снят второпях, всё как-то скомкано.

– А вы не знаете истории, которая случилась на съёмках этого фильма? – спросил меня Казанцев.

– Конечно, нет. Откуда? Мы же периферия, глубинка, – улыбнулся я.

– Как мне рассказывали, там случился такой казус…– начал говорить писатель. – Фильм был отснят, но почему-то то ли плёнка пошла браком, то ли ещё что. В общем, понадобились пересъёмки. Каким-то образом деньги вновь выделили. Ну, Тарковский же… Величина. И фильм пересняли. Но несколько по-другому. Потому так всё и выглядит. Это вот как мне рассказывали…

– Может, так и было, – согласился я. – По моему мнению, не очень удачный фильм. Сырой какой-то. Вообще удачные экранизации фантастических произведений можно по пальцам пересчитать. (Читатель должен помнить, что встреча происходила в 1983 году, когда киношные комп-технологии только начинали развиваться.)

– Вот потому-то я и не связываюсь с экранизацией. Хлопот много, а итог мало результативен. Плох, если откровенно, – и Казанцев прихлопнул ладонью по столу.

– Александр Петрович, – я попытался отойти от вопросов экранизации, к которой так не расположен был писатель, к «деловой» стороне моего визита. – А как вы относитесь к Теории решения изобретательских задач, разработанной Генрихом Альтшуллером? Я в прошлом году встречался с ним и детально познакомился с его Теорией.

– Да какая там «теория»? – скептически отмахнулся Александр Казанцев. – Нельзя подменить интуицию, озарение простым перебором вариантов. Это как в музыке. Вы можете знать ноты, уметь их вписывать в нотные строки. Но если вам не дала Природа способности писать музыку, то вы её и не напишете. Даже при отличном знании нотной грамоты.

– Александр Петрович, но ведь, согласитесь, вот так, с бухты-барахты, ничего не придумаешь толкового, не свалится на голову озарение, как Ньютону – яблоко. Надо для начала «повариться» в теме. Тому же Менделееву не просто так приснилась Периодическая таблица. Учёный долго размышлял над ней, подходил к проблеме с разных сторон…

– Согласен с вами, это так…

– Тогда почему не рассматривать предложенные Альтшуллером методы в виде предварительной как бы «разведки» проблемы, прощупывания её и всестороннего изучения. А там, глядишь, и озарение придёт…

– Это может быть, но Теория Альтшуллера отнюдь не гарантирует выход на изобретение. Так можно долго ходить по кругу, перебирая варианты, бесконечно анализируя то, что когда-то было изобретено. А позвольте спросить, Владимир, почему вас так интересует эта проблема? Расскажите немного о себе. А то мы в неравных условиях. Вы обо мне знаете многое, а я о вас – ничего… – улыбнулся писатель, усаживаясь в кресле поудобнее.

Я коротко рассказал, кто я и где работаю, и почему проявляю интерес к проблеме изобретательства.

– А, теперь понятно…– протянул писатель. – То есть вы вовсе не чужды этому роду деятельности, и у вас самого есть авторские свидетельства. А то-то я чувствую, что вы владеете темой… – он шутливо погрозил мне пальцем. – Ну, тогда я немножко выскажу своё мнение…

И Казанцев пустился в рассуждения о недостатках «так называемой ТРИЗ». Я слушал писателя, где соглашаясь с ним, а где нет, и с грустью думал: вот ведь какая нелепость. Два человека, безусловно, выдающихся, неординарных, очень значимых, а вот надо же, не берут их миры, и ничего тут не поделать. Возможно, здесь ещё примешивается писательская ревность. Хотя тут они как бы в разных весовых категориях. Если фантастические рассказы Альтшуллера (Г. Альтова) – это почти сплошь завуалированные изобретения (подсказка для будущего человечества), то романы Казанцева – это гипотезы о путях развития человеческого общества, гипотезы масштабные, это скорее духовная фантастика. А не столь техническая, как в произведениях Г. Альтова. И хотя творчество этих двух интересных и значимых для меня писателей проходит в разных плоскостях, но, тем не менее, просматривается антагонизм и неприятие друг друга. Печально всё это. Но так устроен наш мир…

Под напором доказательств и авторитета Казанцева я уже начал было с ним соглашаться, и тут понял, что пора менять скользкую, зыбкую тему беседы, где вполне можно «напороться на рифы».

Тема для следующего этапа беседы находилась тут же, на расстоянии вытянутой руки.

– Догу? Те самые? Дозволите взглянуть, Александр Петрович? – улучив подходящий момент, указал я на стоявшие на письменном столе загадочные статуэтки, о происхождении которых было сломано столько полемических копий.

– Да-да, конечно… – улыбнулся писатель и, взяв в обе руки статуэтку, протянул её мне.

Я глядел на странную скульптуру с нелепо раздутыми руками и ногами, пялившуюся на меня своими бельмастыми глазами-линзами со щелевидными горизонтальными зрачками и мысленно спрашивал: Кто ты? Кто тебя создал? Зачем? И что имелось в виду? Будет ли когда-нибудь раскрыта твоя тайна?

Но загадочное существо безмолвствовало…

– Вот, смотрите внимательно, – Казанцев придвинулся ко мне, показывая на овалы на плечах статуэтки, украшенные по периметру точками. Как, по вашему мнению конструктора, что это напоминает?

– Первое, что приходит в голову, – это лючки на болтовом соединении, – ответил я.

– Вот! Вот именно. Ну, может, и не на болтовом. Но очень похоже на какие­то люки. Теперь смотрим далее… – Казанцев раскраснелся, загорелся задором. Чувствовалось, что писатель оседлал своего любимого конька. Увлечение – вот как это называется, по-иному – хобби.

Но и я был в этой теме словно рыба в воде. Уж материала на тему археоконтакта мною перечитано-перелопачено – горы. Те же статьи Казанцева я читал все и знал их назубок. Впрочем, как и других сторонников и противников археоконтактов землян с пришельцами из иных космических миров или даже из параллельных. У Александра Петровича на эту тему выходила вторым изданием полемическая книга «Ступени грядущего», в которой он отстаивал идею о множественности обитаемых миров и о контактах в далёком прошлом жителей Земли с инопланетянами. Вот тут у нас пошёл вообще неуправляемый разговор, который мог длиться долго, да только изложить содержание этого разговора в деталях достаточно сложно. Тут мы были едины, тут мы были твёрдо уверены в своём общем мнении, и нас нельзя было сдвинуть с фундамента наших убеждений даже бульдозером. Вот что значит – общее мнение!

Однако, как бы ни был содержателен и интересен для меня наш разговор, я помнил о лимите времени. Пора было заканчивать встречу. Но, если честно, этого не хотелось. Очень интересным собеседником оказался Александр Казанцев. Но что делать?

– Александр Петрович, не откажите мне в любезности получить ваш автограф?

– С удовольствием, Владимир! С большим удовольствием, – и писатель размашисто черкнул на книге свой тёплый и сердечный автограф. – Может, чаю?

– Спасибо, Александр Петрович, не хочу отнимать у вас время.

– Да бог с ним, со временем. Его всегда не хватает. Тут ничего не поделаешь. Так устроена наша жизнь: всё время куда-то спешим, всё время куда-то не успеваем… Но ведь хорошо сидим, беседуем…

– Это так… А вот, я смотрю, у вас и рисунки Виталия Лукьянца здесь…

– Да, – подхватил Казанцев, – я с ним тоже дружу. Замечательный художник!

– Согласен с вами. Графика у него чудо как хороша. Это я по иллюстрациям в «Искателе» заметил. Да и одно из изданий книги «Пылающий остров» он тоже иллюстрировал.

– Э-э, Владимир… – протянул писатель, хитровато прищурившись. – Не только, не только графика… Идёмте, я вам кое-что покажу.

Мы поднялись с кресел и прошли в зал, где Александр Петрович, указав рукой на картину, висевшую на стене, произнёс:

– Вот взгляните, пожалуйста…

На стене висело большое красочное полотно, на котором была изображена спящая обнажённая женщина. Она безмятежно покоилась в бездонном космическом пространстве, в котором мерцали редкие звёзды. А пряди её волос, разметавшись в космосе, образовывали спиральные рукава Галактики. Картина притягивала к себе взор. Я отступил на шаг, окидывая взглядом открывшееся зрелище:

– Ну знаете… Потрясающе! – только и смог я вымолвить.

– Это работа Виталия Лукьянца. Картина называется «Спящая Галактика». Он подарил мне её вставленной в чистую деревянную раму с условием, что все, кому нравится эта картина, оставят на раме свои автографы. Вам как она, нравится?

– Ну… – я не находил слов. – Ещё бы! Конечно, нравится! Очень эмоциональная картина!

– Тогда, Владимир, прошу вас – расписывайтесь… – И он протянул мне шариковую ручку. – Влезайте на диван, смелее…

Я осторожно вскарабкался на диван.

«Не обрушиться бы тут вместе с картиной и диваном, – с опаской подумал я, – вес-то у меня приличный». Но всё обошлось, и я благополучно оставил на правой стороне плоской деревянной рамы свою подпись. И мельком окинул то, до чего дотянулся мой взгляд. Боже ж мой! Кого здесь только не было! И космонавты, и писатели… Рама была сплошь покрыта автографами именитых и просто незнакомых мне людей. Да тут, пожалуй, сама рама – уже раритет. Эвон сколько знаменитых людей оставили свои автографы! И меня занесло в эту компанию. Вот она, реальная фантастика!

Уходить не хотелось. Но, понимая, что мой визит уже и так неоправданно затянулся, попросил разрешения откланяться. Мы снова прошли в кабинет, я взял свой чемоданчик-дипломат с бесценным сокровищем – книгой с автографом большого писателя-фантаста Александра Петровича Казанцева, окинул взглядом уютный кабинет, ещё раз на прощанье прикоснулся ладонью к большой статуэтке-догу (были, были археоконтакты!), и мы вышли в прихожую. Я поблагодарил Александра Петровича за тёплый и радушный приём, пожелал ему крепкого здоровья и дальнейших творческих успехов. В ответ Казанцев протянул мне руку (рукопожатие оказалось неожиданно крепким для его телосложения и возраста), промолвив при этом:

– Спасибо вам, Владимир, за ваш визит. Немного развеялся, порадовали старика. Передавайте привет казахстанским книголюбам. Ждите новых книг, они будут. Это я вам обещаю.

И на том мы расстались… Чтобы встретиться вновь уже на страницах его новых интересных книг – Александр Петрович сдержал своё обещание.