Журнальный мир

ОДНАЖДЫ

однажды посадишь цветущий сад
чтоб скрыться в его тени
и слушать поющие голоса
и радоваться за них

полжизни проточной водой уйдёт
под корни но оглянись
опустится облако в тёплый дёрн
на всю остальную жизнь

а там и тишайший снег во мгле
и чей-то спешащий след
и кружки оставленной на столе
светящийся силуэт

поправишь очки кашлянёшь в кулак
из глины господней весь
опять затянешься натощак
забыв как всегда поесть

смолы золотистой сверкнёт слеза
лицо отразится в ней
тебе на владенья во все глаза
смотреть до скончания дней

шептаться с листвой и сходить с ума
а вдруг не убережёшь
когда подкатит к горлу зима
когда разревётся дождь

рассеется сон и вишнёвый дым
ты будешь вовек спасён
однажды твой сад принесёт плоды
кому-нибудь принесёт

СНЕГОВОЙ ТРИПТИХ

1
Когда в округе вырастут снега –
Почти за сутки наметёт по пояс
Седая непроглядная  пурга –
Не беспокойся:

Мы – жители загадочной земли,
Мы – зрители невиданного действа.
Куда бы нас с тобой ни завели
Следы, а всё равно на свет надейся!

Круты овраги, сосны высоки,
Проворны снегири и иже с ними,
И с красной начинается строки
Шиповник  зимний.

Свистят за ближним полем поезда,
За дальним лесом суетится город.
И ярче разгорается звезда,
И яростнее с тьмой морозной спорит.

2
Беги, беги, хромая курочка,
В рождественское бездорожье.
Растает по весне Снегурочка,
Ей даже сумрак не поможет.
Жила-была, беды не ведала,
Зерном подкармливала птицу.
Ах, это я такая бледная
В твоих огромных рукавицах.

3
Это северный ветер во мне,
Это светится небо в окне,
Это смех тополиный,
Это дремлют осины,
Облокачиваясь на снег.

Ты собой закрываешь меня
От разлуки, тоски и огня,
Чтобы злые метели,
Облетая пределы,
Не смогли наши души разнять.

СКОРЛУПКА

в прозрачном сумраке осеннем,
где первый снег и свеж, и слеп,
слабы, недолговечны все мы,
ютящиеся на земле.

а растревоженное сердце,
как певчий дрозд, летит вдали.
а нам глядеть не наглядеться
на превращение земли
из беспросветной в голубую,
из тьмы – в серебряный чертог,
а нам любить её любую:
и наизусть, и между строк.
пусть всё здесь призрачно и хрупко,
малы и беззащитны мы,
цела яичная скорлупка
невылупившейся зимы.

ПРО ЛЮБОВЬ НЕЛЬЗЯ

Время так летит, что не успеваю
Ягоду собрать, а она – живая:
Светится на первом снегу брусника,
Мхом согрето сердце её, смотри-ка.

Про любовь нельзя говорить в прошедшем.
Ходят лоси, мягкими ртами шепчут,
Ласковое шепчут, бруснику топчут.
Облака кончаются ближе к ночи.

Дятел не жалеет ни сил, ни звука –
Ходят ходуном дерева от стука.
Небеса то розовым, то лиловым
Щеголяют в озере камышовом.

Про любовь нельзя как бы между прочим.
Ягоду беру, а она хохочет,
На губах вскипает и обжигает.
Терпкая одна и горчит другая.

Про любовь нельзя, а про боль извольте.
Солнце задержалось на повороте,
Высветило лес в молодых сугробах.
Ты меня не слушай, бруснику пробуй.

В ГУБЫ

Осень нахрапом брала города, пригороды – обманом.
И закипала живая вода вдоль берегов туманных.
Как же мы были ещё вчера веселы, беспечальны,
Пух тополиный несли ветра, колокола звучали
Громко, раскатисто в синеве – голос любви неистов!
Мы доверяли листве, траве, ласточке серебристой,
И всё хотелось обняться и не расставаться больше,
Но становились глаза твои сумрачнее и горше.
Шли мы по звёздам – зачем? куда? –  сами того не знали,
Неумолимые холода с севера наступали,
И проливались потоки слёз по водосточным трубам,
А мы ловили с тобой стрекоз и целовались в губы.
Кто бы сказал, что придёт пора – врозь и вино, и брашно.
Как же мы были ещё вчера молоды и бесстрашны…

ИЗ-ЗА ОБЛАКА

Навечерье уходит из памяти, гаснут огни
На восторженных ёлках, до первых проталин нескоро.
Времена совершились – мы снова остались одни:
Зимовать, вековать, непростые вести разговоры.

А в столице веселье, а здесь тишина, белизна,
Растворилось в пространстве «ау» – то ли явь, то ли снится:
Новогодней игрушкой качается в небе луна,
И у местных осин золотые трепещут ресницы.

Мы остались одни. С голубятней на заднем дворе.
С вечной птичьей тоской – неуёмной сердечной занозой,
С тишиной заоконной в бесшовном сплошном серебре,
С кареглазой собакой, привычно крутящейся возле.

Мы остались вдвоём посреди чистоты, пустоты,
На свету, на ветру, на морозе, щекочущем ноздри,
А над нами проносится то ли туман, то ли дым,
То ли облако, полное слёз,
То ли бледные звёзды.

И цепляет поджившее беличий коготок,
Алым-алым кровит и кровит застаревшая рана.
Алым-алым кровит и кровит на рассвете восток:
Тяжело разглядеть – из-за облака или тумана…