Журнальный мир

Насколько себя помню, всегда увлекался историей войн. Увлечению своему не изменил и в зрелости. Преподавая историю в нахимовском училище, с целью заинтересовать курсантов прошлым России, предложил им собирать модели образцов военной техники. Предложение получило неожиданное одобрение подопечных. Кто-то взялся за самолеты, кто-то за корабли, но большинство почему-то заинтересовалось танками времен Второй Мировой. Теперь после занятий вечерами начиналась активная «клейка» танков, в которой и ваш покорный слуга принимал непосредственное участие. Это вскоре стало моим настоящим хобби. Тем более, в 90-е годы в магазинах продавалось огромное количество моделей немецких и советских машин, в том числе «тигров» и «тридцатьчетверок» различных модификаций и стоило все это достаточно дешево, как говорится: «клей — не хочу». Одновременно с покупкой моделей я не скупился на книги по танкостроению и использованию танков в боевых условиях. Надо сказать, за несколько лет собрал обширную библиотеку. Так, постоянно читая и склеивая, вскоре довольно хорошо поднаторел в специфических знаниях, касающихся танков Великой Отечественной войны.

Однажды, собирая очередной «тигр», представил себе, как на Курской дуге из обуглившейся «тридцатьчетверки» достают чудом выжившего танкиста. Он начисто лишен памяти и забыл прошлое — но только имя чудовищного врага уже никогда не забудет. Этим врагом для него является проклятый «Белый тигр», неуловимый немецкий монстр, а вообще-то — порождение самого ада. Я увидел своего героя обожженным, страшным на вид человеком, которого все считают безумцем, но который научился разговаривать с танками и чувствовать их. Ему я противопоставил механическое чудовище, супер-робота, инфернальное зло. Вспомнился «Моби Дик». Там безумному капитану Ахаву противостоял чудо-юдо-кит. А моему безумному танкисту Ивану пусть противостоит не менее огромный и загадочный танк. И пусть, словно Ахав за китом, мой герой гоняется за тем танком по всем фронтам великой бойни.

Так зародился замысел, и мне самому он понравился.

Кое-какой литературный опыт за плечами подсказывал: все дело в символе. Удачный символ — девяносто девять процентов успеха. Есть еще одно условие, без которого нельзя писать книгу. Дело в том, что литература, какой бы сложной она ни была, всегда должна оперировать в категориальных парах-понятиях «добро-зло», «белое-черное». И здесь все оказалось в порядке. Есть сгоревший и восставший из мертвых герой-танкист, есть его антипод — тот самый пресловутый нацистский танк.

И символ, и категориальная пара были найдены. Теперь оставалось решать второстепенные, но не менее важные задачи. Захотелось создать именно сагу о войне, легенду (наподобие «легенде о Тиле» или о Моби Дике), и обильно насытить ее мистикой. А сага и миф в истории всегда переплетаются с действительностью. Вот почему я, «не дрогнув ни единым мускулом», решил «вклеить» Ваньку и «тигра» в реальные события Второй Мировой. Здесь пригодились и книги, и интернет. Исторические знания всегда тем хороши, что ими можно щедро насытить любое повествование, а уж что касается «Белого тигра» — тут сам Бог велел. В ход пошли воспоминания ветеранов, которые я приспосабливал к тексту, тактико-технические данные техники, нашей и немецкой, сведения о тактике и стратегии применения танковых масс и так далее, и тому подобное, благо все это было под рукой (исторической и мемуарной литературой сейчас наводнены прилавки всех книжных магазинов)… Что касается сверхъестественных способностей Ваньки и «танка» — конечно же, мои главные герои на протяжении всей книги неустанно демонстрировали все качества сказочных персонажей: были неуязвимы для пуль и снарядов, перелетали по воздуху, эпически сражались (с утра до ночи) и вообще совершали массу вещей, неподвластных простым смертным (позднее забавно было выслушивать слова негодования некоторых критиков о том, что «подобного быть не могло, что «автор все наврал» и прочее).

Таким образом, что касается источников, окружавших меня в огромном количестве — я не стеснялся компилировать, и брал, брал, брал, можно сказать, черпал горстями информацию, насыщая данными свое повествование о Безумном Ваньке и о его охоте. Вымысел я постоянно щедрым слоем «намазывал» на правду, постоянно сталкивая Ваньку и «тигра» с такими историческими персонажами, как Жуков, Катуков и Рыбалко, неустанно помещая героев в центры реальных сражений на реальных фронтах Великой Отечественной, отдавая себе полный отчет в том, что пишу легенду, а не исторический очерк — следовательно, имею право на неостановимую выдумку, как имел на нее право любимый мной Николай Лесков, когда писал «Левшу», или Андрей Платонов, первым подошедший к теме Великой Отечественной войны с точки зрения былины, легенды, мифа и попытавшийся создать именно былинного персонажа в своих военных рассказах (и, увы, многими тогда не понятый).

Кроме Ваньки и «тигра», я постарался создать еще несколько символов. Так, экипаж героя состоял у меня из духов войны. Заряжающий Бердыев — дух пьянства, без которого ни одна война в истории человечества не обходится. А наводчик Крюк — дух откровенного мародерства и насилия, тоже постоянных спутников любой катастрофы. Таким образом, и Ванька, и его экипаж, ко всему прочему, виделись мне еще и этакими всадниками Апокалипсиса.

Конец романа сделал открытым. Война завершилась, однако «тигр» остается. Ванька продолжает охоту, выходя уже за «исторические рамки» повествования и вслед за своим врагом перемещаясь в иные, мистические сферы вечного бытия (можно сказать, на небо), в котором до Второго пришествия будет идти непрекращающаяся битва Добра со Злом.

Лихорадочная работа с текстом продолжалась чуть более года. Не скрою — мне был крайне интересен опыт перенесения эпоса на события Великой Отечественной, опыт создания легенды о бессмертном танкисте и его не менее бессмертном (как, увы, и сама война) механическом противнике. В жертву этому замыслу и были принесены многочисленные исторические труды, которые я использовал для написания «Белого тигра», создав из них своеобразный микс, симбиоз из правды и вымысла.

Что получилось в итоге, конечно, судить не мне…