Карлов мост

Карлов мост

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ СУДЬБЫ

Спешила, бежала, упала.

Зачем столько лишних движений?

Хотела (имеешь!) скандала.

Ещё плюс одно пораженье.

Молчать научиться бы, что ли?

Кому нужна голая правда?

Бежать из вчерашней неволи

Тебе не удастся и завтра.

 

Жалеешь сейчас? Уже поздно,

Побиты колени и локти.

Прикрикнули на тебя грозно,

Сиди и грызи теперь ногти,

Как в детстве, когда очень страшно,

А может, и очень обидно.

Как стресс ты снимаешь, неважно,

Но сделай, чтоб не было видно.

 

Зелёнку возьми, и вздыхая

И морщась от боли колючей,

Мажь раны, вопрос задавая

В сто первый раз: «Может быть, случай?

Все, может, случайно совпало –

Твой бег и крутая ступенька?»

Досталось тебе, видно, мало,

Не ползаешь на четвереньках,

 

Не прыгаешь, скована гипсом,

Не в кресле сидишь инвалидном,

Не ешь из собачьей миски.

Тебе пока только обидно.

Судьба тебя не потрепала,

Лишь вежливо предупредила.

Тебе показалось, что мало?

Ну, за знакомство с миром!

А МОЖЕТ, ЗДЕСЬ ЖИЛА?

Дышу тобою, Прага,

Одной тобой живу!

Я строчкой на бумаге

Вплету тебя в канву

Моих неспешных мыслей

О собственной судьбе.

Какое счастье в жизни –

Тебя узнать в себе!

 

Не зря с тобой совпала

В движении души.

Я видела немало

И городов больших,

И малых городишек,

Лесов, полей и рек,

Но лишь тобою, слышишь,

Покорена навек!

 

Я на тебя похожа,

А может, здесь жила?

Сто лет назад, возможно,

По мостовой я шла

В каком-то дивном платье,

Ну да, pret a porter,

А в сумочке распятье

И маленький портрет.

 

Меня ждал с нетерпеньем

Под Карловым мостом

Мой рыцарь… К сожаленью,

Не знала, что крестом

Его благословляя,

Даря ему портрет,

С ним навсегда прощалась,

На много, много лет…

ТОСКА БЕЗ ПРИЧИНЫ

Глыбой бетонной слова опускались

На прошлое наше, и нам показалось,

Что слышали где-то уже эту прозу,

Уже вынимали когда-то занозу

Размером с бревно и из самого сердца,

Как будто просились уже мы погреться,

И чей-то огонь нас сжигал без остатка,

Сжигал наши души, потрескивал жарко.

 

Тоска без весомой на это причины,

И горло, зажатое в пальцах ангины,

Глаза от бессонницы красного цвета,

И вспышки неона небесного где-то

На улице, где никому ты не нужен.

Бессонница поступью тихой по душам

Пройдёт и оставит огни гореть в окнах,

И сотни подушек останутся мокнуть,

 

И тысячи взглядов пройдут мимо цели

И скажут наутро: «Куда мы смотрели?»

Горячее некогда сердце остынет,

Не чтоб умереть, полежать чтоб в могиле,

Примерить к себе деревянные стены,

Сказать себе: «Да я почти что Коперник,

Я новое что-то несу в этот мир,

Спасу я страницы от слёз и от дыр».

 

Я против того, чтоб читать это чтиво,

Как в мире всё умно и гладко, красиво,

Расставлены как нам ловушки природой,

Игра как продумана с нашей свободой.

Недаром огонь так зомбирует взгляд,

Недаром ведь правду нам не говорят.

Опять ищем смысл в виражах пантомимы,

Опять в нас тоска без весомой причины.

ЗИМНЯЯ ШУБКА

Прохудилась, говорят, у зимы шубейка,

И не так уже бела старая цигейка,

И проплешины уже, кое-где прорехи…

До весны не сберегла дорогого меха.

Расползаются меха, как от сытой моли,

И зима с весной уже изменили роли.

Обветшалая зима, и в облезшей шубке

Улыбнётся ли весны незлобливой шутке?

 

Не до смеха ей теперь, унести бы ноги,

По весне уже не те снега-недотроги,

Да, старушечья у них и дряблая кожа…

Никакой уже мороз снегам не поможет.

Время не уговорить, ждать чудес – напрасно,

Смысла нет, а было что – было то прекрасно!

Вспоминать теперь земле о мехах собольих,

А мечтать лишь о цветах к её изголовью.

 

Лишь одно её пьянит и одно лишь греет,

Что она всего на миг один постареет,

Лишь на год один уйдёт и опять вернётся,

Из уродливой старухи в красу обернётся,

Заискрится, запоёт, засвистит ветрами,

И тогда со всей земли побегут к ней сами

И зверушки, и леса, к чуду прикоснуться,

Чтоб в прекрасных шубах вновь поутру проснуться.

 

И опять зима блестит, в сытости лоснится,

И под Новый Год зимой, в Рождество поститься

Будет весь народ Земли, а потом буянить,

Будут песни хором петь, морды бить по пьяни.

А зима, смеясь над ними, снизойдёт к слабинке,

На стекло узор красивый ляжет по старинке,

Заметёт седой пургой всё на белом свете,

Шубку стильно запахнёт и умчит в карете…

ЦЕПЛЯЛАСЬ

Корнями сосны за камни,

Цепким плющом по склону

Цеплялась… В костёле: «Амен!»

И в церкви «Аминь!»… Поклоны

Била богам всем сразу,

Храмах во всех молилась,

Чтобы не предал ни разу,

А если да, чтоб простилось…

 

Верхушкой сосны за тучи,

На лапах сосны снежным комом

Держалась, себя чтоб не слушать,

Тебя не искать в незнакомом,

Чужом и порочном взгляде,

В словах, на твои так похожих.

Себя поднесла, как награду,

С румянцем на влажной коже.

 

Камень скатился внезапно,

Покрылся он сеткой трещин,

И мне не хватило такта –

Одной стать из многих женщин.

Над пропастью корни свисают,

Они потеряли опору.

По склону плющ вниз сползает,

Ему не подняться в гору.

ЖИЗНЬ АКТРИСЫ

Сколько усилий приложено,

Сколько страниц исписано,

И вот результат – как положено,

Стоишь ты теперь за кулисами.

В разрыв между ними внимательно

Ты зрителей изучаешь:

«Талант мой они обязательно

Оценят, меня узнают!»

 

Карьера летела стремительно.

С лёгкой улыбкой, открытой

К цели шла неукоснительно –

Стать на века знаменитой!

Роли – так самые лучшие,

И никаких компромиссов,

А по ночам слёзы жгучие:

«Я стану великой актрисой!»

 

И стала! Слова, репетиции,

Союз с режиссёрами вечный,

До неба твои амбиции,

Потом путь в киоск аптечный.

А ГИТИС штампует молодость,

И муж уличён в измене,

И главная роль уже продана,

Пока ты была на сцене.

 

Жаль, годы не знают жалости:

Сединки, морщинки, нервы…

К твоей неизбежной усталости

Желанье плюс быть только первой.

Когда-то в гримёрке – поклонники,

Цветы и записки, крадучись…

Теперь нить не вденешь в иголку ты,

Теперь роли только бабушек…

ПРИЁМНОЕ ОТДЕЛЕНИЕ

Приёмное отделение.

В жизнь или в смерть приём?

Каждое здесь мгновение

Работает на потом.

Стоны, мольбы, стенания,

Чей-то истошный крик.

Как правило, здесь страдания.

К этому врач привык.

 

В халатах не первой свежести

Врачи и медсёстры снуют.

Тут не до телячьих нежностей,

Здесь умереть не дают.

Тут не до сентиментальности,

Все грубы и все на ты.

Здесь ты усомнишься в реальности

Света и темноты.

 

Каталки по кафелю здешнему

Оставят привычный след.

Кого-то в палату, успевшего,

Кого-то на тот уже свет

Везут санитары. С сиренами

Машины влетают во двор.

Врач ставит больным потерянным

Диагноз, как приговор.

 

Смириться, отдаться здесь хочется

Любому, он лишь бы помог.

В этом образчике зодчества,

Наверное, редкий гость Бог.

Здесь в реки ручьи сливаются –

Судьбы, болезни, мечты…

Приёмным оно называется,

То место, где молишься ты.

г. Прага, Чехия