Кедроград: от мифа до реальности

Кедроград:

от мифа до реальности

Дело новое и слово новое

 

Слово «Кедроград» родил писатель Владимир Чивилихин. Сам написал, что оно «замелькало на страницах газет и журналов, на экранах телевизоров и кино». Он относил его к опытному хозяйству близ Телецкого озера Алтая. Там молодые энтузиасты Ленинградской лесотехнической академии имели проект комплексного комсомольского механизированного лесхоза по бережному использованию кедровой тайги. Ими было создано предприятие, которое никак не вписывалось в те общие лесотехнические лесозаготовительные порядки. Это был принципиально новый подход, другая философия взаимоотношений Человека и Природы.

К тому времени такая проблема уже не только вошла во многие умы, но и стучалась в большие кабинеты. Вместе с покорением природы вставало сбережение её, а позже аккуратное взаимосожительство, или по-современному – гармоничное сосуществование и устойчивое развитие. Хорошо думающие ребята с жаром стали отвоёвывать своё право грамотно похозяйствовать в сибирском кедраче именно на такой основе. Дело пошло поначалу ладно.

Писатель Владимир Алексеевич Чивилихин, сам сибиряк (родился в городе Мариинске Кемеровской области), зажёгся от юных, вдохновился и написал повесть «Шуми, тайга, шуми!» (1960 г.). Поэт и главный редактор журнала «Наш современник» на то время Сергей Викулов в большой статье о писателе оценил название его книги: «…как колокол благовест, звучал этот заголовок». Пожалуй, не было тогда молодого человека в стране, кто бы не прочёл её. Как актуальное и зрелое художественное произведение, повесть, вместе с двумя до того, послужила основанием принять автора в Союз писателей страны. Так В. А. Чивилихин становился в ряд нового отношения к лесу, продолжая традицию своего учителя Леонида Леонова.

Чивилихин внимательно отслеживал работу, где шёл эксперимент. О новациях в нём друг писателя В. Парфёнов позже издал большой труд, где многое обобщил, но описал и все перипетии. Молодёжь не только осваивала по-своему урочища кедра, но и научно осмысливала новое. А писатель по-своему вникал и помогал Кедрограду. С перерывом в три года выходят его книги «Месяц в Кедрограде» (1962 г.), «Быть ли Кедрограду?» (1965 г.), «Слово о кедре» (1968 г.), многажды выступает на конференциях, форумах, в министерстве. В высоких инстанциях были неравнодушные люди, поддержавшие идею и её приверженцев, но… В том сложившимся хозяйственном механизме её надо было пробивать, именно пробивать, и преодолевать устоявшееся…

Надёжный земляк

Егор Кузьмич Лигачёв был старше Чивилихина на восемь лет. Родился на томской земле в 1920 году. Окончив в 1943-м Московский авиационный институт, прошёл заводскую закалку мобилизационного режима в трудовые «Всё для фронта!», был вожаком комсомольцев большой Новосибирской области, позже получил опыт советской и партийной работы. Его сближение с академиками мирового кругозора при становлении Академгородка, когда он был в нём первым партийным секретарём, обогатило его практику как политического руководителя. Он ко времени выхода писателя В. А. Чивилихина на страницы десятимиллионной «Комсомольской правды» и всесоюзную известность был уже переведён в центральный партийный аппарат, работал там с 1959 до ноября 1965 гг. Конечно, Е. К. Лигачёв не мог не знать комсомольского журналиста, свежего интересного писателя с его звучным словом о романтическом Кедрограде.

Ощущая себя больше практическим, нежели штабным работником, Егор Кузьмич лично обратился к Генеральному секретарю Центрального Комитета Компартии Л. И. Брежневу направить его на конкретную самостоятельную работу. 26 ноября 1965 г. он был избран первым секретарём Томского областного комитета Коммунистической партии. И развернул в области энергичную деятельность, как потом выразился, по «становлению области на крыло». Это индустриализация региона на основе научных подходов: создание новой нефтегазовой промышленности, стройиндустрии, строительство животноводческих комплексов, реализация большой жилищной программы, обеспечение населения продуктами питания за счёт производства их в области, укрепление вузовской и учреждение академической науки со своим Академгородком. Жителям было заметно творческое оживление в социально-культурной сфере.

Лес Приобья давно был ценностью, и обращение к лесозаготовителям областным партийным вниманием было вполне оправданным. В лесу внедрили «комплекс машин, полностью исключающий ручной труд» (Шутов В. Н. – гендиректор объединения «Томлеспром»). Было развёрнуто настоящее соперничество, соревнование меж лесозаготовительных бригад, внедрён вахтовый метод их работы. Ситуация в отрасли изменилась настолько, что центр посчитал полезным обобщить томский опыт, что было отражено в особом постановлении Центрального Комитета партии, где рассмотрены также труды Вологодского и Тюменского партийных комитетов (1974 г.).

Владимир Алексеевич был знаком с Егором Кузьмичом, отслеживал его дела в области и решился…

«…чем больше пишешь, тем злее кедр хле­щут…»

Писатель Чивилихин увидел в политическом руководителе близкого ему по духу и устремлениям деятеля. И, несмотря на состояние своей инициативы в Горном Алтае как «прогрессирующего паралича», измученный злыми обвинениями, пренебрегая своей усталостью и ощущением почти бесполезности устранения «кедроистребительной деятельности», написал большое письмо Лигачёву 27 апреля 1978 года. Хотя, 10 лет назад в знаменитом «Слове о кедре» почти распрощался с темой кедра: «…Кедр в Сибири и Приморье по-прежнему рубят в устрашающих размерах. Каждый год сплошь оголяется около пятидесяти тысяч гектаров тайги… И я уже не могу больше об этом писать – чем больше пишешь, тем злее кедр хле­щут…».

Добавим к этому, что в речи на заседании научно-технического совета Гослесхоза СССР 14 октября 1968 года он с великой печалью обосновал закрытие для себя темы Кедрограда. Несмотря на то, что ей в печати было уже более 200 статей, отдачи от них, результатов никаких не было. (В. Парфёнов. О друге-писателе В. А. Чивилихине //Литературно-мемориальный музей В. А. Чивилихина. 20 лет спустя (1986–2006)… – Кемерово: Кузбассиздат. 2006.).

И в письме Лигачёву мы усматриваем то же. В скобках пишет «(Заканчивая эту тему, с горечью в скобках напишу, что всё, предлагаемое сейчас по упорядочению хозяйствования в сибирских кедровниках, я подробно аргументировал в печати восемнадцать лет назад!)» [выделено нами – ГМЗ]…

Скорее всего, писатель, уже подводя итоги своей публичной битвы за кедр, изложил свои выстраданные мысли и конструктивные предложения товарищу, занявшему пост первого человека в области. Хотел также тем самым поделиться с близким товарищем и помочь ему в его краю кедровом. Такая доверительность меж ними уже сложилась. Знание друг о друге заочно и по делам перешло в товарищеские контакты. В обширной домашней библиотеке Егора Кузьмича есть книги, подаренные ему В. А. Чивилихиным.

Письмо писателя, ранее нам не известное, опубликовано его вдовой только в 2009 г. Писатель был в курсе забот Лигачёва о прекращении рубок кедровых угодий. В письме он упоминает о «грозной резолюции» на записке Лигачёва.

О «грозной резолюции»

Вот как Егор Кузьмич позже в 1997 и в 2009 гг. вспоминал тот эпизод, предваряя своим пониманием кедровых проблем. Кедр «обожествляли ханты и селькупы, а старожильческая русская сельская община строжайшим образом регулировала эксплуатацию кедровников, так что каждое дерево было на общем учёте, не менее строгом, нежели в заповедниках…».

«И вот кедр начали вырубать. В промышленных масштабах. Безумно, в смысле – безмозгло. Сколько мы, местные руководители, не протестовали по этому поводу, ни черта не получалось. Очень кубатуристое дерево. Свалил один ствол – сразу несколько кубометров. Причём за эти кубометры платят валютой… Но ведь невозможно измерять природные драгоценности как дрова! Пошли мы в союзное Министерство лесной промышленности. Там весьма ответственные люди говорят: рубили и будем рубить. Ткнулись в Министерство лесного хозяйства РСФСР. Они помягче ответили, но смысл тот же. Если хотите, мол, сами наводите порядок.

Я тогда записался на приём к самому Брежневу. Положил Леониду Ильичу тщательно продуманную записку. Он всё прочитал, взял ручку и написал такую резолюцию, что обсуждению не подлежала. «Безобразие. Записку рассмотреть, виновников изловить и привлечь к ответственности». В ту пору указания первых руководителей, в отличие от нынешнего времени, выполнялись неукоснительно, ставились на строгий контроль. Действительно, виновники были наказаны, но главное в другом – вскоре были приняты меры по рациональному использованию кедровых лесов…». (Это было недавно, это было давно… Томск в объективе фотокорреспондента ТАСС Владимира Казанцева. – Томск. 2009.).

«А что, Егор Кузьмич, если…»

В. А. Чивилихин в письме Е. К. Лигачёву делится с ним рядом продуманных вместе со специалистами предложений. И всё по пунктам. Привлекает последний – 7-й: «продолжить научную разработку проблем кедра». И далее в обоснование приводит ряд фактов, в т. ч. и мало известных. Писатель здесь предстаёт как настоящий скрупулёзный историк-исследователь. Не случайно Л. Леонов ёмко сказал о нём: «Талантлив. И знает много, точно, за что возьмётся».

Выделим только некоторые пункты [нумерация автора]:

1) «в 30-е годы существовал целый НИИ «Инкедр», позже ликвидированный»; 2) «Красноярский технологический… активно занимался ещё десять лет назад, а ныне забросил, не без влияния, конечно»; 3) «занимался кедром когда-то и профессор Г. В. Крылов в Институте биологии Сибирского отделения АН СССР (Новосибирск), но… он перевёлся в Воронеж, и работа по кедру… тоже заглохла»…

А затем, в том седьмом пункте, прямо по-дружески: «А что, Егор Кузьмич, если в Институте биологии и биофизики ТГУ создать лабораторию по комплексному изучению научных и прикладных проблем использования кедровых лесов?».

В одной из автобиографических статей писатель признавался: «Свято верю в науку, это единственное средство проникнуть в тайны природы, понять закономерности развития общества, понять человеку самого себя». В этой вере Чивилихин и Лигачёв были едины. Но Лигачёв к этому ещё обладал и организационной, управленческой наукой, а также имел уже и практику, и полномочия…

А что Лигачёв?

Нам пока неизвестно, дал ли первый секретарь Томского обкома партии письменный или устный ответ непосредственно писателю. Но деловые ответы на обострённые вопросы, а также шире – проблемы экологии, улучшения ведения хозяйства в кедрачах Томской области – состоялись.

Е. К. Лигачёв, прекрасно понимающий роль науки в делах, руководствуясь ею всегда, и в этой проблеме решил обратиться к соответствующему и широкому научно-практическому сообществу Союза ССР. Томский обком КПСС и облисполком проработали вопросы организации научно-практической конференции Всесоюзного уровня. И совместно с Госпланом СССР и РСФСР, а также Госкомитетом по лесному хозяйству и соответствующими министерствами, а также Центросоюзом, Союзом писателей, Академией наук, еженедельником «Экономическая газета» созвали и провели 9–10 сентября 1981 г. Всесоюзную научно-практическую конференцию по проблемам кедра.

Как вспоминал Н. П. Байдин (на то время начальник областного управления лесного хозяйства), была разработана и осуществлена большая подготовительная программа.

Конференция прошла с участием большого числа руководителей министерств на уровне заместителей министров, комитетов, ведомств, все они (шесть представителей) выступили с докладами. А всех сообщений состоялось свыше сорока. Среди выступивших – руководители хозяйств из других областей, солидно представлены томичи-практики и особо корпус учёных и даже ученические лесничества. Участники посетили хозяйства посадки, ознакомились с технологиями и техникой.

По итогам приняты содержательные Рекомендации. Позже материалы изданы сборником объёмом 230 страниц (11,5 п. л.) [4].

Е. К. Лигачёв открывал конференцию, обобщённую позицию обкома партии изложил в объёмном докладе секретарь его А. Г. Мельников. Не были забыты эксперименты в Горном Алтае, о которых ратовал В. А. Чивилихин. О них шла речь в четырёх выступлениях. Известный сибирский лесовод, учёный Г. В. Крылов оценил их положительно и отметил, что хозяйство там «получило в народе название Кедрограда» [5, с. 108]. Особо солидным был доклад от Академии народного хозяйства СССР, друга Чивилихина и участника опытов там В. Ф. Парфёнова.

В разнообразии подходов к вопросам комплексного использования кедра нам, как рядовым читателям, на сегодня очень привлекательными и новаторскими представляются несколько принципиальных суждений. Одно из них выделено жирным шрифтом в тексте выступления Е. К. Лигачёва: кедр – это прежде всего плодовое дерево. Этот тезис, внедряемый в сознание всех участников использования кедра, перестраивал коренным образом отношение к нему. А томский профессор И. П. Лаптев вспомнил создание предками кедросадов и приветствовал посадку комсомольцами кедровых аллей.

Таким образом, В. А. Чивилихин как бы незримо присутствовал на этом крупном форуме. Он через три года скончался. Но его предложения были учтены и даже расширены. Так, была открыта не лаборатория по кедру, а целый академический институт. А на биофаке ТГУ до сих пор изучается курс «Комплексное использование кедровых лесов».

Позже Е. К. Лигачёв отмечал: «Не всё удалось реализовать, но были сокращены промышленные рубки кедра, а в местах высокой концентрации кедровников – и вовсе запрещены. В кедровых лесах стали создаваться комплексные хозяйства с целью утилизации всех ресурсов кедровой тайги…». Считаем уместным привести и такие слова Лигачёва, сказанные им в 2009 г: «Вскоре последовало соответствующее постановление правительства СССР. Варварство было пресечено. А вот сейчас кедр вырубается без ограничений».

В этих воспоминаниях Е. К. Лигачёв лишь ёмко сказал о принятых мерах. Стоит привести кратко хронологию событий в этой части. Одна из первых конференций по кедру была проведена в 1959 году в Новосибирске. В 1977 г. Лигачёв подал Записку Томского обкома партии Л. И. Брежневу. Ту самую, на которой была грозная резолюция. Совет Министров СССР 8.08.1978 г. принял постановление № 671 «Об улучшении комплексного использования и охраны кедровых лесов». Наблюдая пробивную силу Лигачёва, В. А. Чивилихин и обратился к нему, как бы передавая свою эстафету в этом деле. И конференция, о которой сказано выше, была уже второй, а первая в Томске состоялась в 1979 г., но в ней не было «лигачёвского размаха».

И ещё ответ

Его дала сама жизнь региона, правда, в месте, не богатом кедрачом, но зато другим ценным запасом земли томской – нефтью и газом. К началу 80-х годов прошлого века началось освоение третьего в области нефтегазоносного района – Пудинского, где были открыты четыре месторождения. Для ввода их в строй необходим был базовый город. Он должен стать уже вторым, после Стрежевого.

Задание на проектирование города по заказу «Томскнефти» исполнил институт «Томскгражданпроект». За основу жилых зданий взята серия панельных домов 75-А в 5–6 этажей. К тому времени серии новой, панели в ней были газобетонные, а не керамзитобетонные. Но первый микрорайон города сооружён из деревянных двухэтажных домов.

Доставка стройматериалов, начало стройки стали целой эпопеей. Ударно проявили себя строители передвижной мехколонны (ПМК-156), «Томскпромстроя» вначале во главе с С. И. Каировым, затем с В. И. Хлебниковым. Не обошлось, по традиции, без студенческих стройотрядов. Гордится своим участием член отряда из Армении, ветеран А. П. Пилосян.

Значительная нагрузка по обустройству всех служб города досталась Парабельскому районному руководству. Н. В. Кобелев, в то время председатель исполкома райсовета, вспоминал: «Построили многоэтажные дома, школы, детские сады, Дом культуры, коммунальное хозяйство, аэропорт. Под Новый, 1988 год приняли технический рейс «АН-26» с грузом подарков для горожан» (с. 179). «Радовались первой школе, детсаду, дороге, чистой воде, бане, парикмахерской… проложили ЛЭП… подключили к государственной системе. Дизельную станцию заглушили» (с. 183 – 184). Позже город заимел даже свою газету «В краю кедровом».

Жизнь города налаживалась, но до прихода на томскую нефть предпринимателей во главе с М. Ходорковским. Но это другая история. А наша ниточка от Кедрограда до нового города, который нарекли КЕДРОВЫМ.

Мифоним как источник познания

Городов с названием деревьев на карте России немного: Берёзовск, Дубовка, Ельня, Липецк, в Сибири – Осинники… Интересное исследование провела филолог Горно-Алтайского университета Т. П. Шастина. Она в статье 2015 г. сравнивала названные выше топонимы (топос – место, онимо – имя, с греческого) с названием Кедроград.

Как такового города фактически не было, но благодаря литературе и прежде всего писателю Чивилихину, Кедроград существовал в общественном сознании, т. е. он был как нечто идеальное, как миф. Мифов вокруг леса существовало на Руси немало, писатель своим видением родил мифоним (мифос-предание, сказание).

Это редкое явление в языковом мире, да и в социальной жизни. Мы в литературе имеем дело сплошь с выдуманными, но со своими характерами героями: Татьяна Ларина, Андрей Болконский, Остап Бендер и др. Есть, конечно, и города-образы: сатирический Глупов М. Е. Салтыкова-Щедрина, Город Солнца Томаса Мора. Но у чивилихинского города даже почтовый адрес оказался – «USSA. Kedrograd». Конкретной точки на земле не было, города нет, но есть дух его, есть реальные действия в виде опытного хозяйства, энергия, светлая мечта нового отношения к Матушке-Природе.

Филолог Т. П. Шастина пришла к заключению: географическое пространство Горного Алтая под пером Чивилихина обрело статус русского природоохранного топоса, с которого начинается в стране реальное природоохранное движение. Среди литераторов позже наиболее ярким выразителем его был В. Г. Распутин с его борьбой за Байкал и за Ангару. Кстати, Е. К. Лигачёв очень уважал его и всячески поддерживал.

Мифоним Чивилихина родил множество зримого и, что существенно – интеллектуального. Друг писателя В. Ф. Парфёнов, сам кедроградец, позднее итожил: «…за двадцатипятилетний период было опубликовано четыре монографии общим объёмом 60 печатных листов, более трёхсот научных работ, защищено пятнадцать диссертаций, в т. ч. одна докторская». И восклицает: «Право же, стоило драться за такой источник познания!».

Томская деликатность

Мифическое словообразование писателя осталось нетронутым при поиске имени новому городу. Имя Кедроград осталось в истории Сибири как плодотворная созидательная идея, а в русской литературе – как образ времени, в котором были настоящие энтузиасты.

Кедровый получил статус города в декабре 1987 г., но посёлок нефтегазовиков заимел его ранее. Вот рассказ бывшего председателя Парабельского района Н. В. Кобелева. «Лигачёв в 1979 г. на вертолёте прилетел в Пудино, с ним 27 разных специалистов и руководителей. Совещание шло в т. ч. и о площадке будущего посёлка. Тогда заходила мимоходом речь и о его названии. Рядом были село Пудино (бывший р. ц.), Рогалево, Таванга, речка Чузик. Их брали в учёт, но место новое, и имя должно быть новым. Кто-то обронил: посёлок Кедровый. Но возник вопрос – а кедр-то здесь есть? Не навредит ли ему работа нефегазовиков? Вокруг болотистая местность, а кедр её не любит. Я как руководитель районной власти решил с лесничим В. В. Нечкиным (участником войны) на вездеходе осмотреть окрестности. Вышли к болоту. Кедровник нашли, но рямовый, мелкий.

А в сосняках редко, но были кедрята, росли самостийно. Посёлок ставился среди молодой сосновой рощи. О ней заботились, особо после случая. С краю рощицы хозяева-нефтяники самостийно поставили финскую амбулаторию, потому часть сосёнок им пришлось убрать. А меня поставили перед фактом. Дал распоряжение – принять как согласованный объект и выдать разрешение на вырубку. А что в таких случаях мне было делать? Жизнь диктовала… Лесники же, ревностные оберегатели, захотели пронумеровать каждую сосенку. И добивались, чтоб только по просекам шли дороги, коммуникации. Так и было, хотя не всегда.

О названии. Оно родилось в общении Е. К. Лигачёва с журналистом В. Лойшей, которого он нередко брал на вертолёт с собой».

Егор Кузьмич чутко относился к Слову, ценил его, тем более для оставления имени на земле томской надолго.

Город построен для нефтяников, мог бы получить близкое к этой профессии имя. Но нет, глянулось больше Кедровый. Из томских писателей первым прилагательное «кедровый» к нашей области, как к краю, ввёл в общесоюзный литературный обиход С. А. Заплавный. «В краю кедровом. Томская область» – такой альбом с фотографиями столичных мастеров и со стихами и текстами поэта под общей редакцией близкого друга Лигачёва Р. М. Романова был издан в Москве тиражом в 50 тыс. экземпляров в 1985 г. В 1988 г. он вышел второй раз.

К чести томичей, причастных к имени посёлка и города, отнесём не преклонение перед новой отраслью, а верность главной ценности и красе тайги – кедру. Можно бы взять и Кедроград, но тогда бы рушился созданный мифоним. Не посягнули на него, а дали своё. Мифоним бережно сохранён. А корень в имени реального и нового города как будто бы предупреждает новых преобразователей тайги о бережном их отношении не только к кедру, а ко всем лесным массивам Сибири, как уникальным лёгким, которыми, по утверждению учёных, дышит основная часть населения восточного полушария Земли.

С человеческой заботой

У В. А. Чивилихина есть эссе «Слово о кедре». В нём:

«Кедр исчезает или распространяется?

К сожалению, исчезает, потому что старые деревья погибают, а естественное возобновление пока отмечено только в Савватеевской роще на островах… Кедру трудно дать потомство, семя его тяжёлое, не имеет крылышек. Так что кедру, пока он не укоренится у нас как следует, не выжить без человеческой заботы».

На своей подмосковной даче писатель выращивал кедры, экспериментировал, прививая кедры к сосне. Это же научный опыт! Он выражал сложившееся тогда отношение к науке как важнейшей производительной силе.

Учёный Дебков Н. М. в монографии о припоселковых кедровниках на примере Томской области (М.: 2014) приводит любопытный исторический документ. В 1755 г. новосёлам Западной Сибири предписывалось: «Чтобы в хоромное и всякое строение матерого кедровника напрасно и тщетно, для малых своих бездельных корыстей, кроме сущих законных надобностей и нужд, отнюдь не опустошали и не рубили, а потребные с тех кедров орешки собирали, а не порубали бы не только всего дерева, но и сучья берегли».

Вокруг Томска с давних пор сохранились и существуют кедровые рощи, заказники. В 1986 г. в рамках Института леса и древесины Сибирского отделения Академии наук (ныне отделение экологических исследований ИМКЭС СО РАН) создан отдел кедровых лесов. С сентября 1982 г. в посёлке Тимирязево открыт Музей леса, где кедр в почёте. В 2016 г. в Томске издан первый в мире Большой иллюстрированный словарь «Кедр», в нём 357 слов и имён.

В селе Калтай близ Томска организован научный стационар «Кедр», где в питомнике ведутся опыты и выращиваются саженцы. Его директор, доктор биологических наук, сотрудник академического института Сергей Горошкевич, считает: «Исторически сложилось так, что Томск – кедровая столица России. И мы видим свою задачу в том, чтобы приумножить его славу в этом качестве».

В родном городе писателя Чивилихина существует музей его имени, созданный многолетним руководителем Е. В. Булавиной. Приоритетное направление его работы «Экология – символ нравственности». Во дворе красуется мемориальная кедровая аллея, а самый ценный из экспонатов – «семейная реликвия Чивилихиных» – коллекция из 64 видов шишек хвойных пород. В городе регулярны Чивилихинские чтения с изданием их материалов.

Ныне кедровые рощи под напором нахрапистых собственников в опасности. В защиту томской драгоценности возникло общественное движение «Кедровые люди». К нему присоединилось землячество, объединившее ветеранов строительства города Кедрового, его старожилов во главе с В. И. Хлебниковым.

В марте 2022 г. по инициативе Совета старейшин проведён «круглый стол» о проблемах кедра с представительством учёных лесоводов и практиков, волонтёрского движения, землячества коренных народов Севера и др. Ведущим был известный биолог, профессор ТГУ А. М. Адам. Итогом стало создание инициативной группы по проведению акции к 100-летию СССР, в ходе которой будут организованы высадки кедровых саженцев.

Так через мечту, научный поиск, энергию регионального управленца, а также высшей власти и общественности оживлена и продолжает жить писательская и молодых энтузиастов идея об устойчивом и мироном сотрудничестве двух великих начал на Земле – ПРИРОДЫ и ЧЕЛОВЕКА.