Журнальный мир

Благодаря работе в кино я увидел такую жизнь, с которой бы иначе никогда не пересекся! И благодаря кино — жизнь ту увидел не только я. Литература не могла прокормить даже в советское время. Я помню, как, совершенно голодный, пришел в «Дом писателя» на Шпалерной. Я жадно озирал роскошный дубовой зал — и вдруг появился Глеб Горышин, тогдашний главный редактор журнала «Аврора».

— Глеб! Одолжи три рубля, — кинулся я к нему.

— Нет! — мрачно произнес он. — Но могу дать триста!

— Давай!

— Не все сразу… Поедешь на Саяно-Шушенскую ГЭС. Сделаешь очерк.

— Могу!

Летел я ночью, и поэтому в гостинице сразу же вырубился, спал часов двадцать. Потом вышел в аккуратный поселок Черемушки, прилегающий к стройке, и еще полдня только ел: заставлял весь поднос едой, все съедал, и опять становился в очередь — и снова ел! Ну — пора за работу. Обогнув столовую-стекляшку, я оказался на Енисее… и задохнулся ветром. Вот это да! Течение на такой шири было почти незаметным — но отчалившая на моих глазах моторка еле-еле продвигалась вперед. Дальний крутой берег был утыкан елями — отсюда они казались перышками. Никакого строительства было не видать — лишь ширь и мощь реки.

— Скажите, пожалуйста, а где здесь строительство ГЭС? — я понимал, что за такой вопрос в поселке строителей могут и отметелить, но все же решился его задать, увидев мужика в каске и сапогах.

— Садись, мы как раз едем!.. Откуда такой? — вопрос он задал уже в автобусе, повернувшись ко мне и сверкнув хулиганской «фиксой» — железным зубом.

— Кино будем снимать! — ответил я, сам удивившись своей наглости. Но так и вышло.

Мы въехали в ущелье. Здесь Енисей был поуже: тут легче перегораживать поток. И мы подъехали к плотине, загораживающей небо. Мы долго поднимались по железным лесенкам и, наконец, попали в наш блок — огороженный досками огромный объем, который надо было забить бетоном, и как можно скорей.

Когда бригадир подвел меня к краю блока, я с ужасом увидал, что с этой, дальней стороны плотины вода стоит почти вровень, на десятки метров выше, чем с той стороны. И не просто стоит, а колотится, бьется, давит: перегородили самую мощную реку Сибири, и та сила реки, которую я видел в поселке — лишь небольшая часть ее силы, всю остальную мы держим, чтобы пустить на турбины! Лицом к лицу с такой страшной мощью я впервые стоял!

Бригадир Жора (тот самый, с фиксой) много мне рассказал и показал. И самое потрясающее, что я увидел, — пуск первого агрегата, первой турбины. По трубе дикая сила ударила в турбину, закрутила ее — и пошел первый ток! Я стоял в нашем блоке, поднявшемся при мне метра на полтора. Более величественной картины не видел я — все берега Енисея, насколько их видно, заполнены людьми, и все ждут главной секунды — когда их ток подключат к сибирской энергосистеме. Над зданием электростанции — оно кажется крохотным рядом с плотиной — горят два табло, и все взгляды прикованы к ним. На одном табло — «50». Пятьдесят герц — стандартная частота тока всех энергосистем. На другом табло — частота тока, выдаваемая турбиной… никак не настроить ее, чтобы было как раз пятьдесят!..

Цифра стремительно меняется: «сорок девять и семь», «сорок девять и восемь», «сорок девять и девять»… Тысячи зрителей замирают… «Пятьдесят и один», «пятьдесят и два», «пятьдесят и три»… Могучий вздох разочарования проходит по берегам. «Пятьдесят и два», «пятьдесят и один»… «пятьдесят»! Пятьдесят на обоих табло! Совпала, наконец, частота! Подключились! Толпы вдоль берегов подбрасывают каски, кричат! Такого общего счастья я не видал больше никогда. Не все, увы, удалось показать в фильме «Требуются мужчины», снятом по моему сценарию режиссером Валерием Родченко на Ленфильме в 1983 году.

Потом та сила, которую тогда укротили, отомстила людям — мы знаем, как совсем недавно вода сорвала все вентили и хлынула в зал электростанции, сметая все. Но и опять ее удержали, и ГЭС работает. Большие дела — большое и кино! Я счастлив, что прикоснулся к этому.