Пролог

Начало декабря, 2019 год.

Стерлитамак, республика Башкортостан

— Наши предки все шли и шли, в поисках лучших пастбищ для своего скота. Когда они уже отчаялись найти плодородную землю, из леса к ним вышла стая волков. Лошади и люди испугались — бросились кто куда. Один только аксакал остался стоять неподвижно, он смотрел в глаза зверю и ждал. Главный волк отделился от стаи, подошел к ногам аксакала, поклонился ему и повел людей на Урал. Здесь, на Урале, наших предков ждали прекрасные земли, реки и леса. Волк ушел, а предки наши с тех пор стали называть себя «башкорттар», то есть людьми, пришедшими за главным волком. Раньше волка по-башкирски называли «корт». Баш-корт — значит «главный волк». Вот откуда произошло слово «башкорт».

Арина слушала, и ей казалось, что экскурсовод светится изнутри, освещая темные углы музея. Она светилась и не замечала, что Аринины одноклассники ее не слушают: кто-то тыкался в телефоне, кто-то болтал, кто-то играл.

Арина стояла у самой двери и видела, как Юра с Макаром ушли в соседний зал, слышала, как Макар шепчет Юре анекдот:

«“Мальчик, а ты молишься перед едой?“ — “Нет, а зачем, моя мама хорошо готовит!“»

— И что? — Юра явно не понимал, где надо смеяться.

— Ну, что-что, этот мальчик решил, что молиться надо, чтоб не отравиться!

— А, — Юра подхватил интонацию. — Если перед 31 декабря сделать греческий салат, то на следующий день он станет древнегреческим!

Макар задел плечом манекен башкира у стены, и с того свалилась шапка с двумя хвостами. Юра наклонился за шапкой, чтоб вернуть ее на место, но тут к ним подошел Арсений. Он выхватил шапку, надел ее себе на голову и запрыгал на месте, будто он скачет на лошади:

— Салават Юлаев, тыгендым! Салават приехал с войны! — запел он кривляясь.

Было видно, что Юра разозлился. Он пихнул Арсения в бок, отчего шапка снова свалилась на пол:

— Сам ты Салават Юлаев, понял? Козел! — прошипел Юра.

— Да что я такого сделал-то? — наигранно обиделся Арсений.

— Достали вы уже, — Макар поднял шапку.

— Чем тебе Юлай не нравится? Нормальные люди башкиры! — сказал Макар Юре и подпрыгнул, пытаясь дотянуться до головы манекена, но вместо этого свалился сам, повалив на пол и башкира.

Арсений снова запел Юре: «Салават Юлаев, тыгендым!»

— Арсений, ну что ты, правда, как козел? — спросил Макар, потирая ушибленное колено.

«Точно — козел!» — мысленно определилась Арина.

Юра полез с кулаками на хихикающего Арсения, но тут на шум пришла экскурсовод, подняла башкира, подняла Макара, подняла шапку. Отодвинула Юру подальше от Арсения.

— Вот, ребята, видите эту лисью шапку с двумя хвостами? — спросила экскурсовод. — Мы специально ее здесь держим, чтобы рассказывать, что два хвоста придумал хореограф Файзи Гаскаров для красоты. А на самом деле у башкир на лисьей шапке всегда был только один хвост… Но вернемся к макету города. Я вам еще про горы не рассказала…

Макет впечатлял размерами. Кроме самого города с восточной стороны приделали цепь гор. Между гор петляла река Белая. Мало того, что по берегам деревья поставили, как настоящие, так там еще и «гуляли» малюсенькие звери.

— Четыре стражника охраняют Стерлитамак с востока. Наши Шиханы. Теперь их осталось только три. Самый большой шихан — Шах-Тау¹ — давно уже разработала содовая компания, как вы и сами, конечно, знаете. Но мы так привыкли к этой четверке, что всегда вспоминаем шиханы вместе. Юрак-Тау, Куш-Тау, Шах-Тау и Тора-Тау…

— Скоро и Куш-Тау не будет, — сказал кто-то.

Экскурсовод вдруг «погасла»: пропал тот свет, что подсвечивал ее изнутри:

— Да, наверное, не будет.

— Не-е, люди не отдадут гору, — фыркнул Арсений. — Люди против. Вон, флэш-моб за флэш-мобом! Видали, сколько народу в последний раз собралось? Это ж акции протеста!

В полумраке зала Арина разглядывала полного Арсения. Он ей не нравился: всегда был себе на уме, дразнил кого хотел и как хотел, легко решал примеры по математике и мечтал стать программистом. Умный парень, но такой противный…

Голос Ксении Андреевны оторвал Арину от ее мыслей:

— Акции протеста оплачивает сама Содовая! Гору вашу взорвут, и нечего вздыхать по ней. У нас тут градообразующий завод! Муж там мой работает, половина родителей ваших там работает. У каждого второго ипотека. Сберегут ваши защитники гору, и что? Куда работать пойдут, если завод закроют? Где мы будем брать соду, в конце-то концов?

В зале повисла тишина, все задумались, где им брать соду, если закроют завод. Даже экскурсовод задумалась, а потом вдруг вспомнила что-то и сказала:

— На заводе работает только три процента населения Стерлитамака. А ведь Куш-Тау уникальна. Гора — часть рифового массива. Это говорит о том, что здесь когда-то было море. Вон, в Самаре шихан-гора «Стрельная» — это особо охраняемый памятник природы, и правильно. Наши тоже надо охранять, там столько красно-книжных растений и животных… Куш-Тау похожа на птицу, расправившую крылья. Если верить древнему преданию, каменная птица может оторваться от земли и встать на защиту города. Но это может случиться лишь тогда, когда больше некому будет защищать Стерлитамак от врагов.

Внимание Арины привлек макет. От него тянуло холодом. За горами из папье-маше на озере прямо на глазах у Арины закручивался смерч. Нарастающий ужас накатился волной. Боковым зрением она увидела, что к ней идет Макар. Ей хотелось отвернуться от макета и бежать к Макару, но она осталась стоять и смотреть.

Наконец Арина взглянула на Макара, ища какого-то объяснения, но тот только пожал плечами. Смерч забирал воду из озера, оставляя после себя дыру, котлован.

— Юр, Юр, — зашептал Макар, дергая Юру за руку.

Арина подняла на Юру глаза. Тот был бледен.

— А я думала, что вода на макете ненастоящая, — невпопад пробормотала Арина.

Смерч исчез, а в дыре появилась черная лисица. Гора расслоилась, от нее отлетело что-то серое, бестелесное. Оно тут же стало уменьшаться и уплотняться, превращаясь в сокола сапсана.

Сапсан подлетел к лисице и стал ее клевать в темя. Та залаяла зловеще. «Мамочка!» — вскрикнула Арина.

— Что у вас опять случилось? — недовольно отозвалась Ксения Андреевна.

Арина рада была бы ей показать, но все исчезло. Петля крашенной речки, озеро, зайчики — все было, как всегда.

Экскурсия, наконец, закончилась. Арина вышла на улицу. Зимнее солнце искрилось в сугробах и слепило глаза после темного помещения. Дети разбивались на группки, прощались и разбегались. Только Макар с Юрой не убегали. Они молча шли за Ариной. Арсений застрял у дверей.

К ребятам подошла Ксения Андреевна:

— Ну, как вам экскурсия? Вы обдумайте, надо будет написать сочинение, как мы ходили в музей…

У Арины перехватило дыхание, потемнело в глазах. Она потерла глаза, но светлее не стало. Это небо среди дня сделалось черным. Из земли белым туманом вышел холод. Сковал стопы, лодыжки, колени…

Арина поняла, что каменеет. Мир вокруг перестал существовать: ветер, машины, птицы, люди — все застыло, словно узор на стекле. Ксения Андреевна стояла с замерзшей фразой во рту. Юра упал на колени — белый-белый, будто кусок льда. Макар вскинул обе руки вверх. Зачем? Арина с трудом посмотрела на небо. Ее длинные ресницы врезались в мерзлый воздух, малейшее движение глаз причиняло боль.

Над музеем завис сапсан размером с гору. Среди мертвой тишины его голос был похож на раскаты грома:

— Если ты не проснешься, придет она. Она — это всегда беды. Она идет. Если ты не проснешься, придет болезнь. Заболеет твой город. Заболеет весь мир. Я сама встала на защиту, но, если Я погибну, вам негде будет жить. Если вы, конечно, сами останетесь живы…

Арина вздрагивала от каждого слова. Она не понимала, к кому обращается каменный сапсан.

— Я? — хотела спросить Арина, но слово застыло в гортани.

Ей не ответили. Сапсан исчез. Засияло солнце, снег заискрился алмазом. По дороге поехали машины, на деревьях запели птицы. Арина очнулась, лежа на земле. Ее трясла Ксения Андреевна.

— Ты как? — спросила она.

Арина поднялась, посмотрела на Юру, снова смуглого. Макар отряхивал снег с Арининой куртки.

«Они что, ничего не видели?» — Арина не понимала: это у нее случился какой-то припадок, или сапсан действительно был?

Арина увидела на вычищенной от снега тропинке зеленую тетрадь — или, может, книгу? Она пошла к ней, чтоб поднять, но тут откуда-то появился Арсений и поднял тетрадь:

— Вот. Сюда я запишу диздок к своей игре!

— Какая еще игра? — спросила Арина.

— Стратегия! Таких стратегий еще свет не видывал!

— Игрушка для компа? — уточнил Макар. — Ты разве уже умеешь писать игры?

— Пока нет, но все игры начинаются с диздока!

«Иностранец… И гений!» — подумала Арина. Она разглядывала Арсения и не понимала, почему она раньше не замечала, какие у него красивые зеленые глаза. И даже полнота ему как будто шла. И с чего вдруг Арина считала его раньше противным? Ведь, если присмотреться, он умный, симпатичный мальчик.

Арина достала из кармана телефон и сфоткала Арсения.

— Ты чего? — растерялся тот.

— Да так. На вызов поставлю…

Часть 1

Макароновирус и самоизоляция

Родное электричество

02 апреля 2020 г.

Мама зашла в комнату Макара, встала у подоконника:

— Посмотри, сынок. Мы с тобой, как в капитанской рубке корабля, а весь наш двор, окруженный девятиэтажками, — это палуба.

В комнате работал телевизор. По башкирскому каналу транслировали урок математики. Дистанционное обучение, что поделать. Макар убрал звук, подошел к окну, стал искать то, о чем говорила мама, но ни палубы, ни капитанской рубки не увидел. Зато ему показалось, что под грибом в детской песочнице спрятались зомби. Эх, вот бы выйти и расстрелять их из автомата. Но выходить из дома теперь можно, только если ты — зомби. А если ты — человек, то нельзя: макароновирус, самоизоляция.

Секции отменили, отменили всех приятелей и все игры во дворе, остался только телевизор с говорящей головой. И это неплохо, ведь в телевизоре так просто отключить звук… Если бы не мама, то можно было бы целый день играть в компьютерные игры. Но мама тоже была на самоизоляции. Она заставляла Макара смотреть по телевизору математику и русский, решать примеры, читать.

Мама вдруг поняла, что помешала Макару заниматься:

— Ох, да ты же урок смотрел! Прости, сынок, досматривай. Когда все решишь, что задали, придешь кушать.

И она ушла на кухню вынимать пиццу из духовки.

Макар тоскливо закрыл тетрадь, сложил из пальцев пистолет и смачно выстрелил в голову учительницы математики. Учительница, понятно, ничего не заметила, но Макар знал: с нею покончено. Он прокрался в зал, включил приставку. Безголовый монстр уже ждал Макара, а за ним и второй. Макар схватил оружие и бросился на врагов, но экран вдруг погас. Рядом стояла мама со шнуром в руке:

— Ты же не решил примеры, Макар. И трансляция все еще идет!

— Мам, я немного поиграю и решу. Ну, мама? Там все равно сейчас уже закончится все.

— Макар! Ты же и вчера ничего не решал. Русский сто лет не делали! Потом мне выговаривают, а не тебе! Мне это нужно?

— Ну, они же не звонят тебе, только пишут в мессенджер. Можно не читать.

— Ты мне еще поговори! — мама от такой наглости даже забыла, что еще хотела сказать.

— Я чуть-чуть только поиграю, мам.

Мама постояла, посмотрела на часы и пробормотала:

 — Как я устала от такой учебы… Сейчас Дима с работы придет…

Дима — это мамин друг. У Макара есть и отец. Он приходит изредка, топчется по душе Макара, оставляя после себя пустые слова и радио-
управляемые машины, а потом прикрывает за собой дверь и уходит туда, где нет места Макару. Когда папа придет снова, никто не знал. Другое дело — Дима. Этот всегда рядом. Он берет Макара с собой и в сервис, и на рыбалку.

Макар воткнул шнур в розетку, но приставка не заработала, потому что теперь отключили свет. Тогда он пошел на кухню.

— Чаю хочу, мам.

— Света нет, чайник не вскипятишь.

— А если света неделю не будет? Как ты будешь жарить яйца и печь пиццу? — спросил Макар. Он запихал целый кусок пиццы в рот и запил его холодной водой из-под крана, чтобы разжевать.

— Так надолго не отключают, — ответила мама. — Это невозможно. Поешь и реши уже что-нибудь… пока света нет.

Тут вернулся Дима с работы и тоже сел к столу, Макар пожал ему руку и пошел к себе. Без телевизора было так тихо, что даже звенело в ушах. Если подумать, то у Макара совсем никого нет, кроме приставки и телика. Мама с Димой всегда на работе, так что электричество заменяет ему сестренку, например. Живую сестренку у мамы все равно не выпросить.

Макар уселся на подоконник с тетрадью по математике. Но взгляд никак не хотел задерживаться на клеточках и цифрах. Он проверил, ушли ли зомби из песочницы. Зомби не было, но на красном в белый горох деревянном зонте песочницы сидел сапсан. Их взгляды встретились.

Макар вскрикнул и выронил тетрадь. Он почувствовал тот декабрьский холод, когда сапсан закрыл собою небо…

«Чертовы галлюцинации!» — Макар спрыгнул за тетрадкой на пол, а когда снова выглянул во двор, сапсан уже улетел. Макар распахнул окно и высунулся наполовину, чтоб посмотреть, куда улетела птица. Сапсана он не увидел, зато внизу шла Арина.

«Что она делает во дворе? — подумал Макар. — Самоизоляция же».

Он смотрел на нее сверху, и ему казалось, что он чувствует запах банановой жвачки. Она всегда пахла банановой жвачкой, хотя Макар никогда не видел, чтоб она жевала жвачку. Арина прошла по двору и скрылась в своем подъезде. Снова стало пусто, как после апокалипсиса, и только пение домофона нарушало тишину.

— Домофон! Свет дали, — обрадовался Макар, бросил тетрадь и побежал к приставке.

Дочь тета-хилера

Арина поднялась в свою квартиру.

— Выбросила мусор? — встретила ее мама на пороге. — Полицейских не было?

— Все чисто, мам, — Арина никогда не могла понять, мама шутит или говорит серьезно, но всегда подыгрывала ей.

Она сняла резиновые перчатки для мытья пола и бросила их на полку. Мама неожиданно ахнула:

— Ты что, без маски выходила?

Арина уставилась на маму:

— Забыла. Но там все равно никого нет на улице.

— Господи, какая безответственность! Ты же подвергаешься опасности, неужели непонятно?

— Мам, прости, я забыла.

— Нет, ничего не происходит просто так. Значит у тебя была какая-то выгода выйти без маски! Значит тебе это было нужно. Для чего-то…

Арина развела руками, так сразу не придумать для чего ей это было нужно, но у профессиональных тета-хилеров ничего не происходит просто так. Мама помолчала немного, а потом сказала почти ласково:

— Обед готов, иди фотографируй. И подпиши: «Вегетарианская диета — вот секрет красоты моей кожи и ногтей!»

— Мне кажется, что в двенадцать лет не бывает проблем с кожей, даже если пролежать в навозной куче все лето.

— В двенадцать, может быть, и не бывает, но если так питаться всю жизнь, то их никогда не будет.

Не успели они сесть за стол, как в дверь позвонили. Мама раздраженно бросила ложку и пошла открывать. Пришла Лиля — одноклассница и главная подписчица Арины.

— Разве ты не знаешь, что во время самоизоляции нужно сидеть дома? На то она и само-изоляция, — мама хотела сказать что-то еще, но Лиля была уже на кухне.

— Ты почему ходишь без маски? — спросила Лиля Арину.

Арина поперхнулась куском авокадо:

— Откуда ты об этом знаешь?

— Ты ведь фотку уже выложила.

И точно, выложила! Лилька — верный фанат: всегда найдет минуту, чтоб посмотреть Аринины посты и дать обратную связь.

— У меня мама маски теперь шьет. Надо тебе?

— Ты из-за маски пришла, что ли?

— Нет, я математику решить не могу. А маски у мамы классные есть, к твоей куртке подобрать можно.

— Ну, показывай, — согласилась Арина.

— Девочки, поешьте сначала, успеете еще в телефоне потыкаться! — сказала мама, накладывая Лиле в тарелку тыквенный суп.

После обеда Арина час сидела и разглядывала маски, а Лиля с Арининой мамой пытались решить математику, пока мама не сдалась:

— Господи, этот Петерсен — просто какая-то головная боль! Сами решайте.

Арина с Лилей захихикали. Маски Арине понравились две: розовая с сердечком и черная с черепом.

— Вот эта мне к брючкам подойдет, но… когда я их еще надену, — рассуждала Арина. — А вот эта — с курткой хорошо будет.

Мама сказала, чтоб Арина не сходила с ума и купила обе маски, а сама ушла смотреть сериал.

Лиля с Ариной порылись в интернете, ища решение в ГДЗ, но примеры им на этот раз задали не из рабочих тетрадей.

— А давай у Арсения спросим, — предложила Арина, загадочно улыбаясь.

И Арина набрала номер Арсения. Залюбовалась его фотографией. Лиля, видя это, покрутила у виска.

— А что? Мне кажется, он классный мальчик!

— Тут ключевое слово — «кажется»!

— Нет, Лиля! Ты не права. Если тебе кто-то не нравится, это не значит, что он плохой.

— Алло! — ответил Арсений.

Дятел нездоровый

Арсений отправил девочкам решение по мессенджеру и продолжил писать в тетради с надписью: «Диздок. Стратегия ''Коронавирус'':

Куш-Тау. Коронавирус. Продолжение.

Во всем городе отключают газ, воду и электричество. Все взрослые исчезают из города Все люди исчезают из города, кроме…»

Перед этим абзацем на целую страницу Арсений писал, как мир захватила новая смертельная инфекция. Он видел что-то похожее в кино. Писалось так легко, словно кто-то записывал его рукой. Но самое интересное — все, что он насочинял, сбывалось наяву!

— Поигай со мной! — подошел к Арсению Даня.

— Да неохота мне, иди мультики смотри.

— Арсений! — строго сказал отец из кухни. — Поиграй с братом!

Отца уволили из-за пандемии, и теперь он сидел с детьми, пока мама Арсения, Алевтина Мансуровна, сидела на кассе в продуктовом магазине.

Арсений с грустью закрыл тетрадь, открыл пачку чипсов и сел на пол. Стал составлять кубики.

— Это будет замок? — спросил Даня.

— Может быть, — Арсений вытер руку о штанину.

Даня высунул из носа козявку и собрался ее съесть, но лицо Арсения перекосилось от ужаса:

— Не смей!

Как же Арсения раздражало это навязанное «материнство»! Спать уложи, накорми, поиграй, погуляй! Он нанимался им, что ли? Скорее бы в школу!

Даня с сожалением выкинул козявку на пол. Арсений выдохнул с облегчением.

— Сейчас закончим с замком, и спать пойдешь, — Арсений поглядел на часы.

Через полчаса он договорился поиграть с Юрой. Еле уговорил! После того случая в музее, где он пел Юре песню о Салавате, тот целый месяц с ним не разговаривал.

— Неть. Не буду пать!

— Если ты спать не будешь, я съем твою шоколадку!

— А я уже ее съель! И твою тове съель!

— Что! Да как ты мог? — Арсений вскочил на ноги, с живота у него посыпались крошки от чипсов. — Она же была моя!

Он схватил братишку за подмышки. Даня завопил на весь дом:

— А-а-а!

В комнату вбежал запыхавшийся отец — крики оторвали его от обеда:

— Что случилось?

— Он сожрал мою шоколадку!

— Ах, ты, лоб, пожалел братишке шоколадку? — отец поднял Даню на руки. — И потом, он отдаст тебе свою, наверное.

— Но он и свою сожрал!

— Свою-мою! Надоело! Вечно что-то делят. Как маленький, честное слово! Это вообще были обе мои шоколадки — считай, я отдал их Дане.

С этими словами отец вышел с Даней из комнаты.

— Дятель бестоковый! — крикнул Даня уже из коридора.

— Сам ты дятел! — ответил Арсений, и подумал: «Ну и ладно, вот пусть и укладывает его спать! Никакой благодарности!»

Но отец вернулся обратно:

— Это ты его научил таким словам?

Арсений растерялся, он хотел рассказать, что Даню этому научил, например, сосед или Макар, но Данька выручил:

— Неть, папа, ты сам меня научиль! Ты так в машине угаеся.

Тут папа вспомнил, что обзывает дятлами всех, кто подрезает его на дороге, и поспешно стал объяснять:

— Вообще-то да. Но там просто нездоровые люди кругом…

— Дятель нездоовый! — обрадовался Данька.

Лицо у отца вытянулось, он беспомощно махнул рукой, поставил Даньку на пол и ушел доедать обед.

Арсений сел за компьютер, Юрка был в сети.

День рождения картатея²

Юра, у которого кроме этого имени было и еще одно — запасное, дожидаясь Арсения, разгадывал кроссворд с сестренкой.

— Кто будит всех по утрам? — спросила она.

— Ну, конечно, петух, — ответил Юра.

— Никакой это не петух, это муха! Если в доме будет хоть одна муха, то, как только станет светло, она каждого разбудит лично! Ну, в рот залезет, защекочет, по глазам будет ползать…

— А букв-то там сколько?

Рада принялась сосредоточенно считать на спичках. У нее всегда был при себе коробок для счета.

— Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь…. Здесь девять букв!

— Тогда это и не муха и не петух…

— Тогда это мухапетух!

— Нет. Это будильни…

Юра не договорил, в глазах у него вдруг потемнело, поплыло все, и он упал.

Он знал, что будет дальше: этот кошмар мучает его уже пару месяцев. Сейчас он попытается встать, и когда ему это, наконец, удастся, перед ним заплещется озеро…

Юра с трудом поднялся на ноги. Вокруг, докуда хватало глаз, разлилось озеро. В руках у Юры — лук и колчан со стрелами. Он смотрел на лук и не понимал, зачем он ему нужен. Швырнул и стрелы, и лук на землю.

Озеро вдруг загудело, стало подниматься вверх, закрутилось смерчем. Смерч рос и рос, до самого неба, пока не забрал в себя всю воду из озера. От земли поднялся холод. Юра мгновенно продрог, ноги увязли в какой-то жиже. Перед ним открылся огромный котлован. Оттуда навстречу Юре вышла Она — облезлая, тощая. Она зловеще взвыла, и Юра почувствовал, что от этого звука его сердце покрылось инеем. Холод расходился от сердца к рукам, к ногам. Из котлована поднялся смрад. Юра хотел зажать нос, чтоб не чувствовать, но руки не слушались его.

Лисица росла на глазах у Юры. Она лязгнула гнилыми зубами перед его лицом, и черные Юрины волосы мгновенно уронили цвет. Он поседел. Юра беспомощно смотрел бесцветными глазами, как лиса превращается в нечто страшное, необъятное, неосязаемое. Это нечто заполнило весь мир вокруг, раздавило лес, раздавило Юру, и только там, где лежали лук и стрелы, было сухо, светло, чисто. На колчан со стрелами, вскрикнув, сел сапсан…

— Юра-а! — вопила Рада. — Юра-а?

Юра очнулся, лежа на полу. Рада сидела рядом на коленях и вовсю поливала его водой из стакана. Один и тот же кошмар из раза в раз. И самое обидное, что, приходя в себя, он знал, что это повторится снова, и нельзя бросать лук, но каждый раз бросал.

Мама пришла посмотреть, чего кричала Рада.

— У вас все хорошо?

— Все плохо! — отрезал Юра. — Уйди отсюда!

Мама обиделась. Юра знал, что она считает его неблагодарным чудовищем. Каждый раз вспоминает, как таскала его по кружкам, сколько занималась с ним. Но он ведь ее об этом не просил.

— Уроки сделал? — спросила она сердито.

— Нет.

— Деда поздравил с днем рождения?

— А, так он еще живой? — спросил Юра.

— Пошли отсюда, Рада! — не выдержала мама, забрала Раду и захлопнула за собой дверь.

«Дед! А ведь он наверняка знает, как покончить с этим кошмаром!»

За дверью послышался Радин голос.

— Мама, мамочка, поехали к картатею с днем рождения поздравлять! Я ему сейчас подарок нарисую.

На что мама ответила, что во время самоизоляции нельзя ехать к деду.

А ведь Юра именно из-за мамы не общался с дедом. Она вспоминала о нем раз в году на день рождения. И не он первый начал не любить башкир. А теперь она хочет, чтобы он испытывал к деду-башкиру вселенскую любовь?

Да он бы и позвонил, может быть. Но что он ему скажет?

А ну не ругайся в мой суп!

Телефон Ксении Андреевны завибрировал, оповещая о новом сообщении. Она положила в суп лавровый лист с укропом и присела у стола — прочесть, что ей там пишут родители. И тут увидела сообщение от мамы Юры:

«Я не педагог. Я не могу заставить его учиться! Учите сами. Вы — школа, вот вы и учите. Я вам привела умного и развитого мальчика, а вы из него сделали не пойми кого! Я больше к его урокам не имею никакого отношения!»

— Вот нахалка! — возмутилась Ксения Андреевна на всю свою малюсенькую хрущевскую кухоньку. — Ишь ты! Оценили наконец-то труд наш! Поняли, что они не педагоги! Я, между прочим, училась семь лет не для того, чтобы читать вот такое вот! Ребенка мы ей испортили! Завтра собрание дистанционное проведу. Обнаглели. Она одного ребенка не может учить, а я должна тридцать учить и в кулаке держать!

Ксенья Андреевна вернулась к борщу и с остервенением помешала его. В кухню вбежал муж Ксеньи Андреевны:

— Так и знал! А ну не ругайся в мой суп! Иди на балконе ругайся, как наругаешься, тогда и суп доваришь! А то есть будет невозможно!

— Ой, да что ты выдумываешь!? Есть захочешь — съешь! Зови Лялю кушать. — Ксения Андреевна достала тарелки и разлила горячий борщ.
Прибежала внучка, села за стол.

— Фу, я суп не люблю! Дай колбаску! — Ляля стала ковырять суп большой ложкой.

— А я таких девочек не люблю, которые нос от еды воротят! Вон дед как хорошо кушает. Дед молодец, деда я люблю. А тебя не буду любить, если суп не съешь.

Ксения Андреевна присела рядом с внучкой, так, что загородила собою почти все окно. Ляля, стала есть, обжигаясь горячим супом.

— Вот молодец, такую Лялю я люблю! Вырастешь теперь большой и красивой. Вот я тебе колбаску достану.

Ксения Андреевна потянулась в холодильник за колбасой, но Ляля сказала, что наелась. Тогда Ксения Андреевна закрыла холодильник и взяла телефон, чтобы написать сообщение родителям. За окном вскрикнул сапсан. Ксения Андреевна вскочила, захлопнула форточку и задернула занавеску.

— Да что ты такая дерганная? — рассердился муж и отодвинул занавеску обратно.

Ксенья Андреевна выглянула с опаской в окно. Сапсан улетел.

— Вот, у меня завтра конференция, — сказал папа Арсению, показывая телефон.

Арсений оторвался от тетради. Папу приглашала на собрание Ксения Андреевна.

— Послушаем-послушаем…

— Да она про меня ничего плохого не скажет. Я же отличник, — уверенно сказал Арсений и продолжил писать.

Идеи так и сыпались в зеленую тетрадку. Он записывал каждое приходящее сверху слово.

Часть 2

Тот самый диздок

Гроза в начале апреля

9 апреля 2020 г.

Макар проснулся один дома. Дима уже ушел на смену. Он работал на комбинате. Там изготавливают пищевую соду, и, кажется, порошок. Без этих необходимых вещей невозможно жить даже во время пандемии, поэтому комбинат работал как обычно.

Макар вспомнил, как спорили в музее из-за горы, и подумал, что из Куш-Тау получится много соды и порошка.

Мама выписала часовой пропуск и уехала в офис оформлять контракт с клиентами.

— Что ты скажешь, если тебя увидят полицейские? — спрашивал с утра Дима.

— Скажу, что забыла выключить свет в офисе, и мне пришло оповещение. Или что пришла полы помыть… Да у меня же пропуск есть!

Макар съел оставленные бутерброды и сел за приставку. День шел, часы тикали на стене, Макар играл-играл, пока не отключили электричество. Он не сразу понял, куда все делось. Огляделся. Швырнул джойстик на пол и пнул диван:

— Достали уже отключать этот свет!

Кругом сумерки. Весенние трели, что распевали птицы за окнами, были теперь не для него, как и велосипед. Никуда нельзя! Он достал телефон — как всегда, села батарейка в самое неподходящее время.

Время стало ужасно длинным. Макар просидел полчаса на окне, потом посмотрел на часы — прошло три минуты, а никак не полчаса. Большая стрелка медленно опустилась на одно деление и остановилась напротив шестерки. Удивительно, почему мамы до сих пор нет? Вот если бы у него был братишка, или сестренка… а еще лучше — старший брат! Хоть Макар и понимал, что мысли его утопичны, но ему это не мешало мечтать. Взять, к примеру, повесть о Рони — дочери разбойника. Появился же у нее брат, хоть и неродной.

Макар закрыл лицо руками. В сумерках даже дышать тяжело. Пошел на кухню, нашел в верхних шкафах конфеты и съел их, раскидывая фантики по столу. От сахара свело зубы. Макар повернул ручку крана — воды не было. Только глухое бульканье. Со злостью он закрыл кран. Невыносимо хотелось пить.

— Зачем я только ел эти конфеты! Фу, сколько же в них наложили сахара. Нет, вытерпеть жажду человеку невозможно! Пойду у соседей попрошу воды. И когда мама поставит дома кулер?

Макар надел маску и вышел на лестничную площадку. В подъезде стояла смуглая девочка с черными волосами. На вид — ровесница Макара. За спиной у нее висел рюкзак с роликами. Она выходила из квартиры напротив.

— Привет, у тебя воды нет дома?

— Воды? — эхом повторила девочка. Она смотрела на Макара так, словно давным-давно ждала, когда он здесь появится. — Посмотрю.

Девочка вернулась в квартиру.

— Воды нет! — крикнула она оттуда.

Макар не поверил и сам пришел посмотреть. Воды действительно не было. Он покрутил ручки крана — глухое бульканье.

— Ты — Макар? — спросила девочка.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю откуда-то. Я — Рада.

— Вот черт, как можно не знать, откуда ты знаешь чье-то имя? — выругался Макар, совсем как это делал Дима, когда удивлялся.

— Не выражайся. И без чертей проблем много, — спокойно сказала Рада.

— Ах, да ты чертика испугалась? А я вот сам черт! Большой и страшный черт….

Макар скорчил рожу, изображая страшного черта.

За окнами стемнело. Небо затянулось тучами, крупные капли дождя гулко ударились о стекла.

— Странно, хозяина нет, окна открыты, дверь открыта, — Рада закрыла окно.

Макар перестал строить рожи и вмиг стал серьезным:

— А ты тут не живешь, что ли?

— Я думала, что ты здесь живешь.

Рада пошла к двери.

— Ты выходишь или нет? — позвала она Макара.

— А что ты делала в чужой квартире? — спросил Макар, догоняя Раду.

— Воду тебе искала, — ответила она.

На улице загромыхало, желтая молния разрезала небо. Загрохотали стекла в подъездных окнах.

Макар боялся грозы, и если уж она начиналась, то ни о чем, кроме грозы, он думать больше не мог. Во время грозы он хотел только одного — спрятаться под одеялом. Макар бросился к своей двери, но та оказалась запертой: сквозняк захлопнул дверь.

Он подумал, что сейчас молния отрежет ему голову, и он станет одним из монстров в игре. Окно распахнулось, впуская холод, дождь и саму молнию, и та протянула к Макару тонкие желтые нити.

Высоко в небе прогремел гром. Макар сполз по стенке на корточки и прижал голову к коленям. Холод заполнил подъезд. Рада закрыла и это окно, но Макар все равно дрожал. Девочка сняла с себя куртку, накинула ее Макару на плечи и села возле него.

Подъездная дверь хлопнула. Макар обрадовался — приготовился увидеть маму. Но это была не она. К ним поднималась Арина. Ее розовая маска в полумраке светилась сердечками. От разочарования Макар чуть не заплакал.

— Почему ты тут сидишь? — спросила Арина.

— Дверь у него захлопнулась, — ответила ей Рада.

Арина понимающе кивнула и села рядом.

— Что делать будем? — спросила она.

— Ко мне пойдем пока, — ответила Рада.

— А вы не видели Арсения случайно? — тихо спросила Арина, заливаясь цветом своей маски.

Макар уставился на девочек:

— Вы знакомы? При чем тут Арсений?

— Да так. Ни при чем, — сказала Арина.

Она рассказала, что обошла все четыре девятиэтажки в их дворе, постучала во все квартиры, и ей нигде не открыли. Во дворе не было людей, в домах не было света.

— Вот, блин, я и телефон дома оставил, — вздохнул Макар.

— Нет связи. От слова «совсем» — сказала Арина. — А когда ты свою маму видел в последний раз? Утром?

— Да.

— И я…

Арина встала и повернулась к Раде:

— Где ты живешь?

— Недалеко. Дойдем.

«Что они знают, чего не знаю я?» — подумал Макар.

Обе девочки смотрели на ноги Макара. Он был в одних носках.

— У меня ролики есть, — сказала Рада и подала ролики Макару. — Пиши записку маме, вдруг вернется.

— Что происходит? — закричал Макар.

— Что-то происходит, но что именно, пока непонятно, — отозвалась Рада. — Обувай ролики, пойдем.

Рада достала блокнот из рюкзака и нацарапала что-то, затем вырвала лист и всунула его в щель между дверью и откосом.

— Это записка для твоей мамы, — объяснила она Макару.

Они вышли из подъезда.

— У тебя воды нет? — спросила Рада у Арины и кивнула на Макара. — Он пить хотел.

Арина достала из сумки бутылку с водой, протянула Макару.

— С моими микробами, сам понимаешь, — вздохнула она.

Дождь прекратился так же неожиданно, как и начался.

— Странно, — сказала Рада. — Вы когда-нибудь раньше замечали грозы в начале апреля?

Макар пожал плечами. Арина достала из кармана лизуна, подкинула вверх, поймала, снова подкинула…

— Что за мерзость? — спросила Рада, сморщив нос.

— Лизун! А что, противный?

— Зачем он тебе?

— Нервы успокаивает. Китайцы придумали. Классная штука!

— Похоже на слизь.

— Фу, — скривился Макар.

А Рада спросила:

— Зачем вам эти штуки на лице?

— Маски? — Макар посмотрел на Арину. — Макароновирус же…

Геймдизайнер

Арсений сидел на крылечке в маске. Приподнимал ее и отправлял в рот чипсы, а потом снова прятал лицо под маской. Рядом лежали пакет со снеками, тетрадь и ручка. Арсений увидел ребят и вскочил на ноги:

— Ну, наконец-то! Я уж подумал, что один остался в Стерлитамаке. У меня такое ощущение, что мой диздок сбывается наяву!

— Еще ты… тоже в маске, — Рада села рядом. — Ладно, подождем.

Арсений закрыл тетрадь и уставился на Раду.

— Это Юрина сестра? — спросил он у Макара.

Тот пожал плечами.

Арсений опять открыл тетрадку, но ручка перестала писать на холоде. Арсений грел ее, дышал на нее, но все напрасно. Он обреченно закрыл тетрадь. Арина теребила в руках лизун.

— Фу, какая гадость, — вырвалось и у Арсения.

— Да ну вас, — Арина кинула лизун на асфальт.

— Чего ждем? — спросил Макар у Рады.

— Сейчас еще ребята подойдут.

Арсений приблизился к самому уху Макара и прошептал:

— Решающий игрок — это он! — Арсений показал на Юру, который вышел из-за дома с Ксеньей Андреевной под руку. — Я сам это придумал…

— Что за бред ты несешь? Как ты мог это придумать?

— А вот так. Я — геймдизайнер! Если честно, то оно само придумывалось, а теперь само происходит. Юре надо только найти лук и стрелы — и тогда он…

На заводе кто-то есть

— Ребятки мои! Как хорошо, что мы вас встретили! Где же люди? — голос Ксении Андреевны дрожал.

Зябкая темнота понемногу рассеивалась. На небо выкатилась луна.

— Сейчас все будет хорошо, — сказала Ксения Андреевна. Когда успокаиваешь других, самому не так страшно.

— Я с ними пойду, — сказал Юра.

— Я тоже! — заявила Ксения Андреевна. — Магазины закрыты, автобусы не ходят, света нет, воды нет, газа нет, связи нет! Я присмотрю за вами.

Рада встала, сказала: «Айда» — и пошла.

— Куда? — спросила Ксения Андреевна.

— На комбинат.

Ребята молча пошли за Радой. Ксения Андреевна смотрела, как Арина помогает Арсению собрать чипсы с крыльца, а тот все бормотал свои непонятные слова «диздок», «геймдизайнер». Глядя в спины уходящих детей, Ксения Андреевна поняла вдруг, что они не в школе, и что в прежнем виде школа, возможно, больше никогда не вернется.

— Кто эта девочка? — Ксения Андреевна догнала Арину.

Та ответила коротко: «Рада со строймаша».

— А ты чего с Ксюшей? — спросил Макар у Юры тихо, но Ксения Андреевна все равно услышала.

«Так вот как они меня называют между собой!» Она пыталась понять, злит ли это ее, но не разобралась.

— Свет отключили, я вышел во двор, а там она ходит. Вцепилась в меня, говорит, вместе не пропадем.

— Я не вцепилась, просто мы пошли вместе, — возразила Ксения Андреевна.

Дети говорили тише некуда, но в тотальной тишине был слышен шелест волос на ветру, не то что детский шепот.

— Твоя мама тоже ушла утром?

— Не знаю, я спал. Проснулся — кругом Радины спички валяются…

— Радины спички? — переспросил Макар.

— Да, тридцать семь штук. Она говорит, что теперь в коробок кладут тридцать восемь спичек. Пока свет был, я в приставку резался, а потом вот есть захотелось.

— При чем тут спички? — спросила Ксения Андреевна, чем окончательно затушила разговор.

Ролики, на которых ехал Макар, задубели от холода, асфальт покрылся коркой наледи.

Тишина. Свет от луны отражался на льду. Пустота кругом, ни одной машины, никаких звуков, кроме их собственных шагов и шарканья пластмассовых колесиков по обледенелому асфальту. Они дошли до улицы Бабушкиной. Макар прислушался — откуда-то доносился тихий рокот. Брошенная заправка — возможно, вчера на ней заправлялся Дима. Троллейбусные провода поблескивали, колыхались на ветру. Воздух сырел, от земли поднимался туман. Скоро стало понятно, откуда рокот — это ехали тележки содовой компании по воздушной дороге.

Макар остановился и стал вглядываться в небо. Из труб завода шел пар.

— Тут работает Дима, — Макар бросился к проходной предприятия.

Он стал стучать в окно. Его удары разнесло эхо по опустевшему городу.

Бой с безоружным

— Они работают? — Ксения Андреевна побежала за Макаром.

— Они готовятся к взрывам на горе, — сказала Рада спокойно.

— Все, девочки, мальчики. Я устал. — Арсений сел на землю. — Мне нужно расписать ручку, иначе неизвестно, чем все это кончится… Я ведь не дописал, а быть простой пешкой мне не улыбается.

Арина взяла ручку Арсения и подышала на нее теплом.

«Кажется, она неравнодушна к Арсению!» — осенило вдруг Юру.

Он перевел взгляд на Раду. Почему она так сильно похожа на его собственную Раду? Такое ощущение, что это она и есть, только вдруг ей добавили лет семь жизни.

— Кого-то ты мне напоминаешь…

— Нам бы поторопиться, — поежилась Арина. Она подтолкнула Арсения, чтоб тот встал с земли.

— Они их не пустят внутрь, можно не спешить, — ответила Рада.

Юра покосился на нее:

— У тебя спички с собой? — спросил он ни с того ни с сего.

— Где-то просыпала, — безразлично сказала Рада. — Надо идти.

Но тут появились Макар и Ксения Андреевна. Теперь они бежали от завода.

— Они собак на нас спустили! — Ксения Андреевна задыхалась от бега.

— Вы убежали от собак? — удивился Юра. — Вот это прыть.

— Да нет, они все еще бегут за нами, — закричал Макар.

Из густой темноты одна за другой выбегали собаки. Огромные, облезлые, черные. Ксения Андреевна подняла глаза к небу, видимо обращаясь к Богу. Прямо над ее головой пролетел сапсан — тот самый. Он задел крылом ее шапку. Юра замер в ужасе.

— Главное — не бояться! — кричала Ксения Андреевна. — Собаки чувствуют, когда их боятся, и тогда нападают! А-а-а!

— Моя мама — тета-хилер, — сказала вдруг Арина. Она спряталась за спину Ксении Андреевны и что-то оттуда внушала собакам. Кажется, она им внушала, что не интересна им.

«Только о себе думает, а ведь могла бы за всех внушать. Даже про своего Арсения забыла!» — выругался Юра про себя.

Секунды, в которые все это происходило, растянулись до бесконечности. Ксения Андреевна чертила крест в воздухе. Арина бормотала что-то невнятное про вселенную. Арсений бросился обратно к заправке, нелепо тряся зеленой тетрадкой. Юра достал из кармана газовый баллончик и выставил руку вперед. Макар стянул с себя ролики.

— Зачем? — спросил Юра.

— Буду бить их роликами.

Рада задом пятилась к обочине, туда, где росли еще не проснувшиеся деревья.

— Боишься? — спросил Юра у Рады.

— Боюсь, — ответила она, отламывая палку. — Люди не умеют бегать быстрее собак, если они не Маугли.

Дыхание собак, их зловещее рычание, запах мокрой псины, крики детей, стон Ксении Андреевны — Юра все это слышал и видел, как в тумане. Обрызгивая газом собак, он и сам надышался им. Он увидел, как Рада достала из кармана коробок с одной спичкой. Чиркнула, поднесла к палке, но пламя погасло от сырости. Юра сунул руку в карман и достал оттуда спички — тридцать семь штук. Рада взяла их, зажгла спичку, Юра подал газ, разгорелось пламя, занялась палка.

Рада, такая чужая и такая родная, размахивала палкой, словно Маугли красным цветком. Собаки поджали хвосты, заскулили. Юра знал, что они не огня испугались. Где-то вдалеке зловеще залаяла Она. Юра узнал этот лай: его ждала черная лиса.

— Только бы не выбросить лук, только бы не выбросить лук, — прошептал Юра.

Газ закончился, и он выкинул пустой баллончик на дорогу. Собаки ушли. Макар вновь натянул на ноги ролики.

— Дальше иди опасно, — сказал Юра.

— Здрасьте, — вырвалось у Ксении Андреевны. — Раз шли на комбинат, так давайте уж дойдем!

— До свидания! — парировал Арсений.

«И когда он успел вернуться?» — удивился Юра.

— Он должен пойти! Она его зовет, — Арсений схватил Юру за плечи. — Это ему надо туда идти, а нам не обязательно!

Юра скинул его руки с себя.

— И что ты предлагаешь? Стоять тут и ждать, когда нас загрызут собаки? — спросила Арина у Арсения.

Юра молчал. Он думал о том, что не должен сегодня бросать лук. Только бы не бросить…

— Что там везут? — спросил Макар. По воздушной дороге одна за другой ехали тележки.

— Известняк, — сказала Рада.

Между дорогой и тросами была натянута сетка, чтобы случайные камни не падали на машины. Дорогу построили больше семидесяти лет назад, и с тех пор не обновляли.

Юра пошел следом за тележками, за ним потянулись и остальные, перешептываясь о чем-то. «Волнуются! Хотят в безопасном месте оказаться. Но есть ли сейчас такое место во всей Башкирии?»

Лай черной лисы нарастал, туман становился все гуще. Они дошли до высокого голубого забора, и не заметили бы его в тумане, если бы не запах.

— А-а-а, — не выдержала Арина. — Я больше не могу! Я сейчас задохнусь.

— Это «белые моря» соды, — объяснила Рада. — Вот во что превратился самый большой шихан Стерлитамака. Его жгли ради углекислого газа. То, что остается после сжигания, ядовито и воняет. Картатей рассказывал, что в девяностые годы в «белые моря» скидывали бандитов, и от них не оставалось даже зубов.

— Ой, Рада, что ты такое говоришь? — воскликнула Ксения Андреевна.

— Тут соду производят. Она не природная. А в рецепте есть углекислый газ.

— В рецепте? — переспросил Арсений, хихикая.

Он забрал ручку у Арины и снова тер ее между ладоней, а иногда пытался ею писать в тетради, но ручка, казалось, выдохлась от всего происходящего.

Ксения Андреевна шлепнула Арсения по спине:

— А ты чего хихикаешь? Сможешь пересказать, что девочка сказала?

«Надо же, а Арсений прямо-таки поник. Не любит быть глупее кого-то».

Вой становился все громче. Туман подбирался к самой шее. Юра чувствовал, что дышать все тяжелее. «И как они умудряются болтать?»

Но Рада, кажется, дышала свободно:

— Картатей рассказывал: здесь, на месте «белых морей», когда-то рос лес до самой Куш-тау. В нем медведи водились, орехи росли.

Рада показала в другую сторону, где сквозь туман ничего не было видно:

— А там была Левашовка. Тогда, давно, она кормила весь Стерлитамак.

Юра заметил, что туман исчез, а из самой земли потянуло холодом. Мимо прошелестел ветерок, юркнул за голубой забор, загудел над белыми морями, собирая их в один зловонный смерч. Ноги немели от холода, дыхание перехватило, словно кто-то сжал руки на Юриной шее.

Он знал: Она рядом.

«Только бы не бросить лук, только бы…», — и вдруг он понял, что не может бросить лук: у него его просто-напросто нет.

Лисица зловеще взвыла, и от этого звука Юрино сердце покрылось инеем. Холод расходился от сердца к рукам, к ногам. Лисица росла на глазах у Юры. Она лязгнула гнилыми зубами перед его лицом, и черные Юрины волосы опять мгновенно уронили цвет. Он поседел. Юра беспомощно смотрел бесцветными глазами, как лиса превращается в нечто страшное, необъятное, неосязаемое. Это нечто заполнило весь мир вокруг, раздавило лес, раздавило Юру… Последним усилием Юра посмотрел на это страшное. У него оказалось несколько лиц. Человеческих лиц.

За белым волком

10 апреля 2020 г.

— Однако, — пробормотал старый картатей.

Он уложил Юру у затопленной буржуйки и отпаивал его кумысом.

— Кумыс — это, кажется, алкогольный напиток, — проговорила Ксения Андреевна, гладя на деда.

Они сидели за столом в старом домике старого картатея. Макар не помнил, как они тут оказались. На столе стояли тарелки, на печке пыхтела кастрюля с кашей. Закипал чайник.

Юра очнулся, сел у печки. Дед достал коробок спичек из кармана, зажег свечи на столе:

— Раньше в коробок клали восемьдесят две спички, а теперь…

— А теперь — тридцать восемь? — спросил Макар.

Тут он увидел на стене под потолком колчан со стрелами и лук.

Макар заметил, что и Юра смотрит на лук.

— Однако, если хочешь, я тебе его подарю. — сказал дед. — Раньше я с ним ходил на дэва — черную лису.

— Кто это? — спросил Макар.

Рада разливала чай у стола.

— Страшный вестник. Дэв выходит из своего логова перед бедой. Еще первый башкирский аксакал сказал, что, когда погибнет Дэв, перестанут обрушиваться на Башкирию беды. Только Башкир может убить Лису. Однако прежние воины ее только ранили…

Макар отхлебнул чай и обжег губу.

— Добавь холодной воды, — попросил он Раду.

Юра тоже подставил свой стакан для холодной воды.

— Однако, что за помои вы пьете? — спросил картатей.

— И мне, — Арсений робко протянул свой стакан.

Из комнаты вышел мальчишка лет пяти и хлопнул Арсения по колену ладошкой. Арсений вздрогнул и уронил стакан. Чай пролился на Ксению Андреевну, она вскрикнула.

— Эх ты, дятель нездоовый, — сказал мальчишка.

Арсений лихорадочно достал зеленую тетрадку, попросил дать ему ручку. А то ведь у него гениальные мысли могут затеряться…

Макар подумал: надо попросить эту тетрадку у Арсения, почитать, что там…

Невыносимо хотелось спать.

— Я стал простой пешкой! Но ведь я эту игру сам придумал… кажется, — бормотал Арсений.

«Завтра спрошу у него тетрадь, если не забуду», — подумал Макар.

Рада дала Ксении Андреевне цветастый халат, а Арсению — ручку. Но ручка снова не пожелала писать в зеленой тетради…

— Однако, дать? — Макар вздрогнул, это дед снова спрашивал у Юры про лук. — Дать?

Но Юра крикнул, что ему ничего не нужно, и выбежал из дома.

Дед продолжал пить чай, перелив его в блюдце. На столе стояли мед, корт³ и хлеб. Из печки достали фирменный дедов пирог: горелый снизу, с сырой картошкой внутри. Так и сказали — фирменный.

Макар еще раз лениво посмотрел на лук и подумал, что Юра будет дураком, если не заберет его. Глаза сами собой слиплись. Он уснул, и ему снилась мама. Будто бы она подсела за стол и стала есть мед из банки. Снилось, будто у него теперь есть сестренка, и зовут ее Рада. Какая же из Рады хорошая получилась сестра!

Макар проснулся от того, что где-то совсем близко пел петух. Он так и проспал всю ночь на лавке. От неудобного положения все тело затекло. Кроме него, на кухне никого не было. Макар вышел во двор. Там сидел картатей и играл на курае⁴. Рядом сидела Рада. Смотрели туда, где когда-то возвышалась над землей Шах-тау. Картатей говорил, что давным-давно эту гору было видно с крылечка, но сейчас горы больше не было, она давно умерла. Как не было и дочери картатея, она тоже умерла.

Когда звучал курай, то на том месте, где стояла Шах-тау, появлялся призрак горы, а на нем танцевала молодая башкирка — призрак дочери картатея. Ребята смотрели до слез долго, пока играл картатей. Но вот он доиграл, отложил курай и взял в руки чипсы Арсения. Гора померкла. Картатей доставал чипсы по штучке и подолгу смаковал каждую. И говорил тихонько в те секунды, когда рот его был не занят:

— Сегодня взорвут Куш-тау. Некому станет нас защищать. Я слишком стар. Остается бежать. Не будет Стерлитамака, не будет Уфы. Агидель отравлена. Муравейники на берегах Агидели рухнут. Нужно уводить людей… Однако, вкусные штучки, — картатей приподнял руку с чипсами выше, чтобы все могли понять, о каких штучках он говорит.

Рада тихонько прошептала:

— Вредные же, картатей! Ты сам говорил, что чипсы есть нельзя.

— Если куштанаш⁵, то можно. Угощайся! — картатей протянул Раде пакет. Та взяла штучку.

Макар хотел привести Юру во двор и прошел в дом. На деревянном полу лежал домотканый половик с башкирским узором. Окна были занавешены лоскутными шторами. Беленные стены, самодельная, топорная мебель. Кругом пахло воском. Топилась печь. Юра пил катык⁶ на кухне.

— Юлай! Ты должен был это увидеть. Попросим его еще сыграть! Пойдем.

— Не называй меня так, — прошипел Юра. — Ты ничего не понимаешь, понял?

— Ну, вот как раз то, что я ничего не понимаю, я очень хорошо понимаю, — вздохнул Макар и сел рядом.

Юра налил катык и ему.

Картатей усадил всех в свой старый микроавтобус и привез к выезду из города. Там спешно эвакуировали людей в Уфу на больших автобусах.

Макар увидел маму. Бросился к ней:

— Где ты была? Как ты могла? Я был совсем один.

— Я ничего не понимаю, сынок. Но сейчас нам надо уезжать. Посмотри, Арина с мамой уже в автобусе, Арсений заходит, нам надо торопиться.

Арсений объяснял Арине, что он не успел дописать игру, но ни одна ручка больше не пишет в этой чертовой тетради. Арина кивала ему. Макар чувствовал запах банановой жвачки.

— А где Дима? — Макар повернулся опять к маме.

— На работе, наверное. Они взрывают Куш-тау, ты слышишь?

Где-то вдалеке прогремели взрывы, волна всколыхнула землю под ногами. Макар увидел, что возле старой дедовой колымаги стоит настоящий волк. А в самом микроавтобусе сидят тот самый мальчишка, что в доме картатея назвал Арсения «дятлом», Рада, Юра, сам картатей… Следом выстроились самые разные машины, груженные людьми… Башкирами? Макар вспомнил слова: «Главный волк отделился от стаи, подошел к ногам аксакала, поклонился ему и повел людей на Урал».

— Нам туда, — Макар потянул маму в микроавтобус.

Если она и удивилась, то промолчала. Ксения Андреевна проводила их долгим взглядом и села в автобус, а потом через стекло перекрестила Макара.

Автобус двинулся в сторону Уфы. Из окна вылетела та самая зеленая тетрадка, упала на дорогу, и по ней проехал второй автобус, третий, пятый…

Макар с мамой подпрыгивали на ухабах и слушали музыку на допотопном кассетном проигрывателе, когда прогремел мощный взрыв. Их тряхнуло и занесло с проселочной дороги. Взрывы один за другим гремели в Стерлитамаке, рушился город…

— Уфа просыпалась в Агидель! — сказал вдруг картатей.

Макар прижался носом к стеклу. Все кончено… Главное, что мама рядом. И Рада.

Вот бы Рада стала ему, как родная сестренка! Где-то там, на новой земле, на которую приведет их волк…

Часть 3

Битва за Куш–Тау

У нас на Строймаше никто не живет,

потому что дед вот-вот помрет

9 апреля 2020 г.

Макар проснулся один дома. Дима ушел на смену. Он работал на комбинате. Там изготавливают пищевую соду и порошок. Без этих прекрасных вещей невозможно жить даже во время пандемии, поэтому комбинат работал как обычно.

Макар вспомнил, что говорила экскурсовод в декабре про гору, и подумал, что из Куш-Тау получится много соды и порошка.

Мама выписала часовой пропуск и уехала в офис оформлять контракт с клиентами.

Макар поднялся с кровати и подумал, что когда-то уже так было. Было, что он просыпался один дома. Дима был на работе. Мама оформляла пропуск для встречи с клиентами. И даже мысль о том, как много получится из Куш-Тау соды и порошка, уже была. И была именно тогда, когда Димы не было дома, а мама ушла на встречу с клиентами…

А потом была Рада, были пустой город и взрывы… Неужели приснилось?

«Ну и сон!» — подумал Макар, шлепая босыми ногами на кухню. На обеденном столе лежал листок, вырванный из чьего-то блокнота. Там было написано:

«Макар у Рады на Строймаше. Улица Котовского, д. 4».

Макар в ужасе бросил записку на пол и открыл кран. Воды не было. Он метнулся к выключателю, зная наперед, что света нет во всем доме, как нет в нем и людей.

Сейчас он выйдет в подъезд и встретит Раду, потом разразится гроза… Но свет зажегся. Макар бросился к телефону и набрал мамин номер.

— Алло, сынок! Проснулся? — спросил спокойный мамин голос.

Макар с облегчением сел на стул и расплакался от счастья. А потом надел маску — черную с черепами, и вышел на автобусную остановку. Поисковик подсказал ему, как добраться до улицы Котовского. Поэтому он сел в семнадцатый автобус, доехал до конечной и нашел по навигатору улицу Котовского и четвертый дом на ней. Там он замер в нерешительности, сжимая в ладони записку.

Подождав немного, Макар постучал. Никто не вышел. Тогда он смял записку, швырнул ее на землю: «Эта записка — фигня какая-то. Не надо было сюда ехать!»

Дома Макар посидел немного в тишине, складывая пазлы в голове. Интересно, почему Юра не захотел взять лук? Макар бы пострелял из такого. Он покосился на мяч в прихожей, а потом вдруг схватил его и побежал во двор. Во дворе он стал пинать мяч на пустой, обвешенной желто-красными лентами площадке. Звук от ударов мяча разносился на несколько кварталов.

«Арина, кажется, без ума от толстяка Арсения. Ну пусть. Не очень-то и хотелось. А у Юры, значит, особая миссия…»

— Не оштрафуют нас?

Макар обернулся. На площадку пришел Юра.

— Да пофиг, — отозвался Макар.

Вдруг окно в квартире Юры распахнулось, и оттуда высунулась девочка… как две капли воды похожая на Раду, только помладше.

— Юра! Тебя будут ругать! Вернись домой! — закричала она.

— Рада, закрой окно! — рассердился Юра.

— Кто это? — Макару стало трудно дышать.

— Ты чего? Это же Рада, сестренка моя!

— Рада?

— А чему ты удивляешься? А ну, закрой окно! Простудишься! — снова крикнул Раде Юра.

— Рада — это не от Разии какой-нибудь?

— Мне казалось, что это от слова «радость». Но ты же сам знаешь — моя мать наполовину башкирка. Поэтому — кто ее знает? Может, и от Разии, — Юра гримасой показал, что ему это совсем неинтересно, и повел мяч к воротам.

Но тут Макар спросил:

— А вы, случайно, не на улице Котовского живете?

— Макар! Ты больной, что ли? Я же с тобой в одном доме живу! У нас в том районе только дед живет.

— Дед? Это «картатей» по-вашему?

— По какому еще «по-нашему»? — вспылил Юра. — Я русский. У меня отец русский, и мать моей матери русская! Кроме этого картатея у нас башкир нет в семье, понял?

— Да понял я, понял! И чем тебе башкиры не угодили? Никогда этого не пойму.

Вдруг Юра почти весело добавил:

— Считай, у нас на Строймаше никто не живет, потому что дед вот-вот помрет. Чуть живой он. Да и сам район скоро станет промзоной.

Макару расхотелось играть в мяч. Он сказал, что замерз, и пошел к подъезду.

На волейбольное кольцо сел сапсан. Юра пульнул в него мячом. Сапсан вскрикнул, поднимаясь в небо. Юра остался на площадке один.

Макар думал: «И чего этот Юрка разозлился? Он ведь сам рассказывал, как его башкирский дед забрал грудного Юрку и окрестил у… кого? Они же мусульмане, башкиры-то… В общем, у мусульманского батюшки окрестили его и нарекли Юлаем. Как Салават Юлаев почти…»

Рада совсем взрослая

10 августа 2020 г.

— Ку-упи-и! Ку-упи-и! — Рада прыгала у прилавка и требовала конструктор.

Радина мама втайне радовалась, что Рада хотя бы перестала валяться на полу, а теперь только прыгает и воет. Это уж она как-нибудь переживет.

— Я не стану покупать китайский мусор, — ответила мама. — Тебе уже шесть лет, веди себя нормально.

И поскольку Рада не стала вести себя нормально, мама сказала кассиру:

— Извините, она тут поорет немного, вы не обращайте внимания. Я только в молочный отдел за кефиром сбегаю.

Кассир, взмокший от полиэтиленовых перчаток и медицинской маски, посмотрел на маму и на Раду отсутствующим взглядом и отвернулся к покупателям. Мама велела Раде орать только тут и не ходить за ней по магазину, а сама побежала в глубь супермаркета. Возле отдела с консервами она столкнулась с мамой Арсения и Дани — Алевтиной Мансуровной.

— Здравствуйте! Как вы поживаете? — Они иногда дружили. — Это Рада так орет?

Мама Рады вздохнула.

— Уф-ф, чего я только не пробовала! Читала теорию там всякую. Становилась заботливой Альфой. Воспитывала по Вальдорфской педагогике, по методу Марии Монтессори…

— И?..

— И у меня все равно получились ужасно невоспитанные дети, — грустно закончила Мама Рады. — Вот ваш Даня. Тихо стоит, ничего не просит. Как так?

— Очень просто, — Алевтина Мансуровна погладила Даньку по голове. — Шантаж. Угрозы. И шлепнуть могу. Странно, что ты сама не догадалась.

Мама Рады обернулась на дочь. Та стояла молча и спокойно разглядывала игрушки на прилавке.

— Нет, — честно призналась мама. — До этого еще не дошло. Хотя с сыном я уже опоздала…

— Слушай. Мне два сертификата подарили на массаж, пойдем вместе? Хочешь? — перебила Алевтина Мансуровна.

Ей дали ужасно неудобный сертификат. На массаж надо было прийти непременно с подружкой, зато бесплатно.

— Хочу, — обрадовалась мама Рады. — А там с детьми можно? У нас дома никого нет.

Во время пандемии не работает садик, зато есть старый дед. Почему бы и нет?

— А давай детей к моему отцу отвезем! Не пропадать же сертификатам.

Алевтина Мансуровна обрадовалась. Они загрузились в старенькую легковушку и отвезли Раду и Даню на улицу Котовского.

Картатей вышел во двор в ватной телогрейке, в бурках на босу ногу — худой-худой и совсем без зубов. Опирался на клюку, горбился. Алевтина Мансуровна спросила, глядя на деда:

— А ты часто оставляешь с ним детей?

— Нет, что ты! Очень редко, если только больше не с кем. Он же совсем старый, да к тому же больной весь.

Мама Рады вошла во двор, брезгливо обняла отца. Что-то долго шептала ему на ухо, а потом сказала:

— Вот, знакомься, это Даня! Новый Радин приятель.

Мамы уехали.

Картатей сел на завалинке, глядя на внучку:

— Однако… Большая совсем стала!

— Да нет, мне еще надо подрасти. Вот Юра — тот большой. У него телефон сенсорный есть свой собственный! А мне не покупают, говорят, что маленькая я.

— Однако…

— Мама говорит: когда я буду куда-нибудь одна ходить, тогда и посмотрим, а пока мне еще рано одной ходить. А будь у меня телефон, я бы к тебе сама приезжала!

— Э, нет, мать тебя не пустит… Чай пить будем?

— Будем! — обрадовалась Рада.

И уточнила у Дани:

— Будем же?

Тот кивнул. Он стоял и осматривал двор.

— Мафинка! — во дворе лежала старая пластмассовая машина без аккумулятора, из нее торчали разные проводки.

Картатей тоже посмотрел на машину:

— Уже доделал, сейчас соберем — и можно ехать!

Он смешно задрал голову, как бы гордясь, и добавил:

— На помойке нашел! А у меня все поедет.

Картатей заварил крепкого черного чаю. Поставил на стол мед и масло. Разлил молоко по чашкам, а сверху налил чай:

— Во-от, я вас сейчас татарским чаем угощу! Не то что ваши городские помои.

— Каратей, а ты разве не башкир? — Рада вспомнила, что Юра всегда называл деда башкиром.

Но картатей хитро улыбнулся:

— А какая разница, доченька?

Он налил из чашки в блюдце, и громко хлебнул оттуда:

— Хлю-юп, ц-а-а!

Даня еще никогда в жизни не видел, чтобы простой чай пили с таким удовольствием. Он радостно схватил свою чашку, налил чай в блюдце, на стол и на пол, и так же громко отхлебнул из блюдца с этим вот «ц-а-а».

Вскоре зашел сосед. Он хотел отвезти картатея на Куш-тау. Там сегодня собиралась живая цепь из защитников. Картатей всю свою жизнь прожил здесь, на Строймаше, и раньше с его крыльца была видна Шах-тау. «Хоть постою там для количества! И то не зря пожил на свете. Одну гору не сберегли — вторую можем сберечь!» — говорил соседу картатей.

Но теперь ему пришлось отказаться и не ехать: куда уж с двумя детьми.

— Расскажи про гору, картатей! Расскажи, — Рада любила слушать эту историю.

И он начал рассказывать с огромным удовольствием:

— Четыре стражника охраняют Стерлитамак с востока. Стражники эти — Шиханы. Юрак-Тау, Куш-Тау, Шах-Тау и Тора-Тау. Куш-Тау — это каменная птица. Говорят, когда некому станет защищать наш город, она может оторваться от земли и встать на защиту. Она может даже сразиться с дэвом — предвестником несчастий. Но если она погибнет, наша Куш-тау, то и город исчезнет с лица земли, а за ним исчезнет и Уфа… Шах-Тау — это царь гора! Люди, убивая Шах-Тау, очень прогневили Аллаха, и тот наслал на Стерлитамак и Уфу разные несчастья.

Картатей любил сваливать все беды Башкортостана на кару Аллаха, включая и лихие 90-е, и нынешнюю эпидемию коронавирусной инфекции.

— Тора-тау, — продолжал картатей, — гора-крепость. Там восхваляли бога неба Кук-Тарахэ!

— А разве на небе не один Аллах? — перебила Рада.

— Ну, кто же его знает, доченька? Может, и не один. Раньше вот говорили, что богов много. Теперь вот — один за всех. Ну, рассказывать дальше-то?

— Дя! — закричал маленький Даня.

— Так вот, Тора-Тау священная гора-крепость. А Юрак-Тау — это гора-сердце! Ее еще называют лысой, потому что на одном ее склоне ничего не растет. Она стоит совсем рядом с долгой горой Куш-Тау. Говорят, что на Юрак-тау есть пещера. Люди видят ее, но никто не может туда войти. Как только кто-то пытается зайти в пещеру, тут же начинается проливной дождь, и вход становится невидимым.

— А куда ведет эта пещера? — спросила Рада.

— Этого никто не знает. Может, в самое сердце мира мертвых. Говорят, там и живут после смерти башкиры…

— А про волков, про волков расскажи, картатей! — спохватилась Рада.

— Ах, про волков… Однако, — дед задумался. — Про волков — это все брехня, доченька!

— Ну, картатей!

— Ну хорошо, только матери не рассказывай, а то она мне задаст. Говорят, что волки сами пригласили башкир на эти земли. Позволили им тут жить. В этих краях не было зверей могущественнее, чем волки. И волки помогали людям охранять город от всех опасностей. Но когда люди отдали свою Царь-гору на растерзание чужакам, волки превратились в свору бездомных собак. И эти собаки теперь живут возле соды и очистных сооружений. Они воют по ночам, оплакивая Царь-гору. Нападают на людей, и люди боятся их. Сколько бы ни отлавливали их, они всегда возвращаются, все те же самые. Хотят прогнать нас отсюда. Но собаки — сущая ерунда по сравнению с чернобурой лисицей. Ты, конечно, знаешь, что никакая это не лиса. Это настоящий дэв, который несет несчастья на наши земли. Испокон веков башкиры прогоняли лису, но как только слабел в них дух народный, Она возвращалась. Никто не знает, сможет ли Ее когда-нибудь кто-то убить.

— А она нас сможет? — спросила Рада.

— Она сможет…

Даня зажал рот руками:

— Ах!

— Да не бойся! Мама говорит, что все это неправда, — успокоила его Рада, но тут же добавила зловещим шепотом. — Но я знаю, что каждое слово картатея — правда!

Даня снова сказал: «Ах».

Тут картатей напился чаю и пошел с детьми во двор доделывать машину для Рады.

Рада сказала Дане:

— Тихий ты какой-то. Наверное, и истерики закатывать не умеешь?

— Неть, — помотал головой Даня.

— Научить, что ли?

— Аучи! — согласился Даня.

— Это несложно. Главное, хотеть того, чего все остальные не хотят или не могут сделать. И требовать. Лечь где-нибудь посередине дороги. Орать, выть и снова орать. Когда все разозлятся или закричат, нужно горько зарыдать и обидеться. И потом ни с кем не разговаривать, ни на что не соглашаться, пока тебе не дадут то, что ты просил. Понял?

Даня кивнул: что тут не понять-то? Он тут же улегся на землю и стал орать.

— Ты чего? — испугалась Рада. — Устал, что ли? Пить хочешь?

— А-а!

Картатей выглянул из-под очков:

— Пчела, что ли, его укусила?

Рада пожала плечами. Дед достал из кармана конфету:

— Ну-ка смотри, чем я тебя сейчас порадую! Конфетка!

— Да ну, картатей, мы пока к тебе ехали, нас раза три радовали.

— Аа-а, — орал Даня.

Рада вдруг поняла:

— Ты чего орешь-то? Как я учила, что ли?

Даня перестал орать.

— Дя, — улыбнулся он.

— Ну и дурак. А хотел-то ты чего?

— Нисего.

— Точно, дурак. Вставай.

Даня встал. Картатей обрадовался:

— Какая ты большая стала, Рада! Сама успокоила ребенка! Погоди-ка.

Дед заковылял в дом, а Рада стала объяснять Дане:

— Орать надо, если ты хочешь чего-то. А так просто зачем орать-то?

Тут вышел дед. В руках у него был сенсорный телефон.

— Вот, бери! Ты уже вон большая какая, доченька! Может, мать и ко мне пускать будет!

— Но это же твой, картатей?

— А на что он мне? Мне все равно никто не звонит. Я не сегодня, так завтра помру. Ты так и скажи матери, что дед подарил.

Вернулись мамы. Мама Рады сунула картатею пакет с гостинцами, а картатей сунул в багажник машинку для Рады. Мамы забрали детей, распрощались у калитки и уехали домой.

На следующий день Рада достала телефон и стала тыкаться в нем. Мама смотрела в смартфоне новости о нападении на лагерь защитников Куш-Тау:

«Ночью после мирного флешмоба на лагерь защитников Куш-тау напали триста подростков в масках. Дети были в нетрезвом состоянии. Они разгромили лагерь…»

— Мамочка! Как они не понимают, если они сломают каменную птицу, то мы все умрем!

— Что?! — испугалась мама. — Какая птица? Ах, Картатей снова свои байки тебе рассказывал!

— Это не байки, мамочка! Ты знаешь про волков. Ой, картатей просил тебе не говорить. — Рада зажала себе рот ладошкой.

— А это еще что такое? Откуда у тебя телефон?

Рада с гордостью сказала:

— Это мне картатей подарил! Он сказал, что я уже большая!

— Нет, Рада. Ты еще не большая. Мне достаточно твоего зомби-брата. Давай повременим с гаджетами.

Мама бесцеремонно забрала телефон и положила его на шкаф. Туда, откуда Раде было не достать.

Рада неожиданно забыла, как это — устраивать истерики. Видимо, отдала их Дане насовсем, когда учила. Она достала из коробка свои спички. Пересчитала — тридцать шесть.

— Интересно, где я потеряла две спички, — пробормотала Рада.

У защитников закончилась питьевая вода…

16 августа 2020 г.

Мама Рады варила суп. На полочке стоял телефон. Она смотрела прямой эфир.

«В лагерь приехал глава Ишимбайского района. Он своими руками начал крушить лагерь и выгонять оттуда защитников. На горе началась настоящая война. Немногочисленную армию защитников оттеснили вверх на гору. Пожилой женщине сломали руку. У защитников заканчивается питьевая вода…»

Рада ходила вокруг мамы, не понимая, как она может просто смотреть, и не бежать спасать Куш-Тау!

Но мама была спокойна.

— Мамочка, я пойду во двор, — спросилась Рада.

Выйдя, она постучала в квартиру к Дане.

— А можно Дане со мной погулять?

Алевтина Мансуровна прямо опешила, но отпустила. А что такого, все на виду.

А Рада достала дедов подарок — машину на аккумуляторе. Выволокла ее на улицу.

— Данька, ты помнишь, что нам рассказывал мой дед?

— Неть, а сто?

— Ну, про волков, про гору, про лису?

Данька кивнул. Рада позвала его с собой к картатею.

— Никто, никто, кроме него, не понимает, как это важно — чтобы у защитников была вода! А ты понимаешь?

Данька снова закивал: ему очень хотелось покататься на чудной черненькой машине.

— Ну, садись, прокатимся. Эх, жалко, мама телефон отобрала — там, наверное, есть навигатор. Как ехать, интересно?

Рада выехала со двора прямо на дорогу. Автомобиль с громким бибиканьем объехал их, и Рада поспешила вернуться на тротуар.

— Дятель нездоовый! — крикнул Данька.

Впереди стояли полицейские.

«Эх, как же быть? Ведь оштрафуют! — подумала Рада. — Ну, а как не оштрафовать? Документов нет, не пристегнуты, фары не горят».

— Давай, Данька, разгонимся и зажмуримся — они нас и не заметят.

Данька послушно зажмурился, Рада тоже зажмурилась и со всей силы нажала на педаль. И тут они врезались в дерево.

Макар вышел с хлебом из магазина и сразу увидел аварию. Он огляделся: не заметили ли полицейские, что дети на дороге? Но нет, те туда не смотрели.

— Рада? Ты больная, что ли? На игрушечных машинках по двору катаются! Да еще и с чужим ребенком!

— Я не катаюсь, — обиделась Рада. — Куш-Тау взорвут, мы все умрем. И волки, волки… Лиса еще эта ужасная, понимаешь?

Рада расплакалась. Данька, глядя на нее, тоже заплакал. Макар вдруг понял, что нужно делать.

Они вернули Даню домой.

— Рассказывай, что ты знаешь? — спросил Макар у Рады.

И Рада все-все ему рассказала. И про главу Ишимбайского народа, и про пещеру на Юрак-Тау, и про волков, и про то, что защитникам Куш-Тау нужна вода! Особенно Раду волновала вода.

— Ну, ты что, собираешься сама отнести им воды? Много ли мы сможем принести вдвоем?

— Мой картатей поможет. Он точно отвезет им воды!

Они сели на семнадцатый автобус и доехали до конечной. Тот самый дом. У картатея во дворе было тихо. Рада прутиком открыла калитку, и они вошли.

Картатей лежал дома в тужурке и валенках под ватным одеялом.

— Доченька! Ты? Отпустили-таки ко мне? Одну!

Дед приподнялся на кровати. Под потолком у него висели лук и колчан со стрелами. Макар видел точно, что лук — тот самый.

— Картатей! Защитникам Куш-Тау вода нужна! Там война началась. Они борются, не пускают чужих. А на них спецназ и полиция с оружием идет! Помоги им!

— Вот я нарассказывал тебе на свою голову. Забудь, Рада, мне не подняться с кровати.

— Сколько спичек раньше клали в коробок? — спросил вдруг у него Макар.

— Восемьдесят две, — в голос ответили Рада и дед.

— Тогда я смогу помочь, — Макар схватил со стены лук и стрелы.

Картатей кивнул Макару в знак одобрения и с усилием поднялся с кровати. Взял флягу, подтащил ее к Макару. Пожал ему руку:

— Наиль абзый.

— Макар.

— Ставь флягу в люльку мотоцикла. Телефон-то есть у тебя?

— Есть.

— Включай трансляцию. Где там Рада все это увидела.

Макар нашел трансляцию. В комментариях писали, что дорогу перекрыли, и подъезда к горе нет.

Картатей с трудом забрался на сиденье. Махнул рукой: мол, садитесь в мотоцикл. Рада села в люльку вместе с флягой. Макар сел за картатеем. Мотоцикл был так же стар и так же неказист, как и его хозяин. Он еле-еле завелся и потарахтел к колонке. Там они набрали воды.

Ехали по объездной, подпрыгивая на кочках, молясь, чтобы не встретить полицейских. Ни прав, ни документов, ни даже номеров у них не было. Накануне прошел дождь. Дорогу, и без того ужасную, развезло. Ехали, как по киселю, постоянно съезжая то влево, то вправо.

Доехали до горы. Там все было оцеплено людьми в форме. Поехали лесом. Ошметки грязи вылетали из-под колес и пачкали пассажиров. Дед ехал по валежнику, по кустам. Макар зажмурился, чтобы грязь не попадала в глаза.

Наконец, встали. Было непонятно, куда двигаться дальше.

— Эй, дед? Ты чего здесь? Заблудился что ли?

Человек в форме подошел к ним. Макар в ужасе замер. За спиной человека техника расчищала площадку. Там ставили забор из рабицы, сверху обматывали колючей проволокой.

«Мы проиграли», — в ужасе подумал Макар.

— А вы наш? Или не наш? — спросила Рада.

— Наш, не наш! Совсем с ума посходили. Ваши там, где горнолыжка, их туда оттеснили. Выезжай на дорогу, батя. Никто не тронет. Навоевались.

Дед кивнул, выехал на дорогу. Они с трудом дотащились до вершины горы. И появились, как спасители, в клубах выхлопного газа и брызгах грязи.

— Вода! — закричала Рада.

И люди, которые на сегодня эту войну проиграли, подходили напиться. А картатей сполз с мотоцикла и сел под дерево. Нещадно кусали комары. Еще бы — пируют ребята. Защитники в три минуты опустошили флягу и стали расходиться. Бой был окончен.

Дети сели подле деда и стали отгонять от его лица комаров. Макару звонила мама. Соврал, что он у Юры в гостях и скоро вернется. Гора опустела. Ни души.

— Поехали обратно, — сказал Макар и потряс картатея за руку.

Тот упал на бок. Рада вскочила на ноги. Макар растерялся. Рада тоже стала трясти картатея, но он не отзывался. Сзади подъехала заводская машина. Из кабины вышел Дима.

— Макар! Что ты тут делаешь?

— А вы наш или не наш? — сквозь слезы спросила Рада.

— Ваш, конечно, чей же еще! Вот так и случаются гражданские войны. Страшно подумать.

— Дима! Наиль абзый! Посмотри! Он же не умер?

Дима подошел к картатею. Тот был мертв. Он отправился в самое сердце Юрак-тау…

Они ехали в служебной Диминой машине вниз по горе, и Макар видел, как над ними кружил сапсан. Вдруг небо над горой потемнело, стало густым. Сапсан стал расти, пока не превратился во что-то серое, бестелесное. Оно облетело гору, гора ухнула, вздрогнула, и все исчезло. Дух горы вернулся домой.

Дима сам объяснялся с Радиной мамой, а Макар пробрался к Юре в комнату и бросил на кровать лук со стрелами.

— Это можешь сделать только ты, Юлай, — сказал Макар и ушел домой.

Юлай оторвался от компьютера. Посмотрел на лук со страхом. Обхватил голову руками. «Страшно? А каждый раз попадать в один и тот же кошмар — не страшно? Вдруг однажды это произойдет в последний раз, и я больше не очнусь?»

Юлай погладил лук. Достал одну стрелу, понюхал ее — она пахла дедовым домом. Юлай решил, что если справится, то непременно съездит в дом деда. Он выдохнул. Натянул тетиву. Зажмурился, понимая, что когда он снова откроет глаза, то будет не здесь…

Юлай стоял у озера. В руках у него был лук с натянутой тетивой. Он смотрел на лук и благодарил деда за него. Юлай ждал, когда озеро поднимется на воздух, когда поднимется холод и скует его ноги и сердце. Ждал Ее.

Черная лиса, зловеще завывая, вышла из котлована. Юлай прицелился в самое сердце лисы, выпустил стрелу — и упал сам.

17 августа 2020 г.

«''Куш-Тау йәшәй, куш-Тау йәшәй''» — скандировали на горе. Взрывались хлопушки, Куш-тау гудел, как потревоженный улей. Защитники прорвали ограждение. Их пришло восемь тысяч: башкиры, русские, татары. Местные и приезжие. Восемь тысяч человек кричат по-башкирски: ''Куш-Тау, живи!''

Технику вывели с горы. Приехал президент республики и что-то обещал под проливным дождем. Мокрый, растерянный, по колено в грязи, он казался сейчас обычным человеком. Заблудившимся башкиром? Иначе как еще он мог допустить войну на Куш-Тау? Он казался побежденным».

Ксения Андреевна смотрела трансляцию концерта на Куш-тау, жарила чебуреки и говорила сама себе:

— Эх, только бы завод не закрыли теперь… И все-таки, какие мы — молодцы! Отстояли гору! Только бы нам ипотеку доплатить, пока завод еще держится… Ах, да, и соды купить побольше. Коробок десять. Или лучше двадцать?

Праздничный субботник для Юлая

29 августа 2020 г.

На Куш-тау проводили субботник и праздник в честь победы. На самодельной сцене играл кураист. В огромном казане варился, шипел и пахнул на весь лес плов. Люди, незнакомые еще вчера, шли толпами на вершину горы.

Со смотровой площадки открывался вид на «белые моря» — все, что осталось от Шах-тау, а далеко в дымке виднелись город и кладбище, на котором был похоронен картатей…

Рада достала телефон. Ей отдали его теперь насовсем в память о деде. Ей хотелось сфотографировать себя на горе.

— Юра, сфотографируй меня для картатея. А Макар отнесет снимок на Юрак-тау. Пусть картатей порадуется, как я высоко на каменную птицу забралась.

Юра, еще бледный после долгой болезни, сделал фотографию и сказал:

— Называй меня Юлаем.

— Так ты убил ее? — спросила вдруг Рада.

Юлай пожал плечами.

— Не знаю…

Макар опять пришел к Раде и Юлаю. Они теперь стали как родные. Вместо одной сестры, о которой мечтал Макар, у него случайно появился и брат. С Юрой они всегда дружили, но прежде тот был слишком замкнутым, болезненно реагировал на все. Не то что теперь.

Теперь Юрка, как его ни назови, стал другим человеком: братом!

Новый диздок

Арина чистила телефон от мусора и наткнулась на фотографию, которую сделала у музея. Зеленоглазый Арсений с раскрасневшимися щеками смотрел на нее с экрана.

— Странно, и что я в нем нашла? — удивилась Арина.

Тут как раз позвонил Арсений.

— Привет, няша, — сказал он, словно имел право называть ее так.

— Какая я тебе «няша»? — возмутилась Арина.

— Не дуйся. Пойдем гулять! Я тебе про свою новую игру расскажу. Я опять нашел тетрадку. Ту самую! Зеленую, помнишь? Писать начал на днях. Крутая…

— Снова нашел ту тетрадь, которую мы выбросили? — вырвалось у Арины.

— Да! И диздок сам пишется. Эта игра будет про всемирный концлагерь. Каждому человеку в нем присвоят электронный номер…

— О, нет! — Арина сбросила звонок и стала лихорадочно набирать Макара.

— Алло! Макар! Ты помнишь ту тетрадку зеленую? Ну, была у него тетрадка, просто поверь мне. У Арсения, у кого же еще! Надо, чтобы у него ее не было. А он снова ее нашел, представляешь? Ему нельзя писать игры! Слышишь меня? Надо выкрасть тетрадь… Да, я сейчас приду к Юре.