Журнальный мир

К 200-летию Аполлона Григорьева

«Комета полетит неправильной чертой,

Недосозданная, вся полная раздора…»

А. Григорьев «Комета», 1843

Аполлон Григорьев (1822-1864) – критик, поэт, публицист. Человек – противоречие. Автор почвеннических журналов братьев Достоевских, восхищающийся творчеством либерала И.С. Тургенева. Прекрасный пианист, отдавший предпочтение гитаре. Атеист, создавший цикл духовных стихов «Дневник любви и молитвы». Ведущий критик эпохи, окончивший дни в долговой тюрьме. Все это о нем – сыне дворянина – титулярного советника и крестьянки – дочери кучера.

Поэт Яков Полонский уже после смерти Григорьева вспоминал: «Я знал Григорьева как идеально благонравного и послушного мальчика, в студенческой форме, боящегося вернуться домой позднее девяти часов вечера, и знал его как забулдыгу… Помню его не верующим ни в бога, ни в черта – и в церкви на коленях молящегося до кровавого пота. Помню его как скептика и как мистика…»¹ Страстная, безудержная, мятущаяся натура писателя выразилась не только в литературной и театральной критике, но и стихах.

Цикл любовной лирики «Борьба» (18 стихотворений) считается кульминационным в поэтическом творчестве Григорьева. В отличие от подборок поздних романтиков А. Фета, Ап. Майкова, А. Толстого Аполлон Александрович впервые применил не только тематический, но и фабульный метод объединения. В черновиках поэта «Борьба» носила подзаголовок «Лирический роман». Архитектоника произведения имеет завязку, развитие сюжета, кульминацию и развязку, стилистически выраженную линейную композицию.

Каждое стихотворение продолжает тематику предыдущего. Так 1-е – монолог героя, зарождение чувства; 5, 9 – театрально обращены к зрителю; 13, 14 – кульминация – страсть, страдание, искупление облекаются в музыку. Основная часть стихов обращена к героине, по мере развития отношений возлюбленная предстает то «тихой девочкой», «воздушной гостьей», «светлым серафимом», то «лукавой и злой дочерью Евы». Финал цикла по-чеховски открыт. Герой прощает и отпускает девушку, надеясь на встречу: «И знал, что светишь ты из-за туманной дали//Звездой таинственною мне».

Григорьев называл себя «последним романтиком», в действительности став первым символистом, на полстолетия обогнав поэтическую мысль. Образ героини «Борьбы» зародил идею Вечной Женственности, ключевой типаж Серебряного века. Внутреннюю композицию, выражающую резкую смену настроений и стилей, поэт сочетал с ритмическими перебоями, сменой длины строк и стоп, и даже размеров (двустопных с трехстопными). Все это ближе поэзии начала XX века.

«Я вас люблю… что делать – виноват!» (1852) – стихотворение поможет лучше понять особенности и настроение «Борьбы». Оно, как и весь «Лирический роман», посвящено Леониде Яковлевне Визард (1835-1893), 16-летней дочери учителя французского в Воспитательном доме. Григорьев преподавал там законоведение и часто навещал семью друга. Брюнетка с живым умом и бездонными синими глазами, прекрасная пианистка, душа семейных вечеров, она не могла не покорить страстную натуру поэта. Григорьев влюбился слепо и неистово, но чувство было обречено. Аполлон был женат, Леонида помолвлена. Жених – достойная партия, отставной офицер, актер и драматург Малого театра Михаил Владыкин. Пуританские взгляды семьи исключали взаимность. Григорьев уличал редкие мгновения полюбоваться «прекрасным ребенком», оставив в ее альбоме пару строк.

Любовная лирика поэта исповедальна, чувственна, эмоциональна, в большинстве стихотворений герой обращается к любимой на ты, здесь же вежливая форма обращения:

Я вас люблю… что делать – виноват!

Я в тридцать лет так глупо сердцем молод,

Что каждый ваш случайный, беглый взгляд

Меня порой кидает в жар и холод…

Герой словно репетирует объяснение, взяв за образец стихотворение Пушкина «Признание» (1826). Подтверждает это лоскутность текста, состоящего из 2-х десятистиший, 1-го двенадцати и 1-го шестнадцатистишия, с перекрестной и кольцевой рифмовкой. Поэт обрывочно и пылко облекает переживания в слова, используя ритмичный пятистопный ямб в сочетании с женской и мужской рифмой. Но григорьевский герой самокритичен. В отличие от пушкинского он не оправдывает свой «напрасный стыд», напротив – обвиняет себя в глупости. У Пушкина влюбленный мечтает признаться: «Мой ангел, как я вас люблю!». Григорьевский же – проклинает себя «рыданием без слов»: «И принужден молчать, молчать, молчать!..»

Симпатия пушкинского героя – легкий флирт:

Но притворитесь! Этот взгляд

Все может выразить так чудно!

Ах, обмануть меня не трудно!…

Я сам обманываться рад!

Чувство героя Григорьева – «опиум» болезненный и губительный. Поэт следует лермонтовской традиции обреченной, запретной любви:

Затем, что для меня вы недоступны,

Как недоступен рай для сатаны.

Стихи поэта автобиографичны, «неразрывные цепи» – символ недоступности ни земного, ни духовного союза. Писатель был женат, имел низкий чин. Мезальянс родителей не позволил Григорьеву дослужиться до дворянства. Леонида Визард – дворянка французского происхождения. Она – «дитя с кротко опущенными очами». Он – «сатана», «зверь, загнанный в сети». Антитеза, борьба с бытовыми и духовными преградами, на этом строится стихотворение и цикл в целом. Григорьев выражает патовую ситуацию, используя синтаксический параллелизм:

Я тщетно злюсь на крепость уз своих.

Я к ним привык, к мучительным свиданьям…

Я опиум готов, как турок, пить,

Чтоб муку их в душе своей продлить,

Чтоб дольше жить живым воспоминаньем…

Мотив разрушительной любви свойственен творчеству Лермонтова, но Григорьев перерабатывает тему предшественника. У Лермонтова грех побеждает добродетель. Аполлон Александрович идет путем Достоевского. Подобно Мите Карамазову, его герой для нравственного спасения любимой готов погибнуть, уничтожив в себе соблазн. Аллитеративное усиление звука «ж» в 43-й строке имитирует пламя, испепеляющее героя изнутри. Счастье трагизма – основной посыл цикла «Борьба».

Бояться встреч и ждать их, жадно ждать;

Беречься каждой мелочи ничтожной,

Дрожать за каждый шаг неосторожный,

Над пропастью бездонною стоять

И чувствовать, что надо погибать,

И знать, что бегство больше невозможно.

Цикл опубликован в 1857 году в нескольких номерах журнала «Сын Отечества». Критика откликнулась вяло. Темы борьбы со страстью, поединка мужского и женского, противостояние Поэта и Мира, ангельского и дьявольского неоднократно поднимались романтиками XIX века. Стилистической свежести и новых посылов в подборке не заметили. Понятнее казались Фет и Кольцов с их картинами высокой любви в народной манере, лишь Блок впоследствии отметил многообразие смыслов в названии «Борьба». Уже в XX веке Бунин и Пастернак развили идею роковой любви, губительной вспышки, а Рубцов и Тряпкин переняли народную напевность. Комета Аполлона Григорьева пронеслась по горизонту эпохи ослепительным всполохом, «путем испытанья», зажигая «огнем стремленья» другие, не менее яркие звезды.

Июнь 2022