Короткие рассказы

Короткие рассказы

Страшилки про КГБ

 

С некоторого времени у нас стало модным говорить, что в Советском Союзе все население страны жило в постоянном страхе перед всесильными НКВД и КГБ. Да, был в нашей истории 1937 год. Но в конце 1970—1980-х что-то я такого страха не припоминаю. Мы, курсанты, а потом и офицеры, не боялись, а, наоборот,  гордились нашим Комитетом государственной безопасности: по оценке США, он являлся лучшей разведкой и контрразведкой в мире. Нынче рассказывают: за политический анекдот офицеров вызывали в особый отдел, и там рассказчики писали объяснительные. Ерунда! Если и бывало такое, то очень редко. Сколько себя помню, политические анекдоты мы травили, никого не боясь. И про дорогого Леонида Ильича, и про евреев, и про Василия Ивановича со Штирлицем — и никого никуда за это не вызывали.

Правда, еще на «курсе молодого бойца» нас предупредили стажеры-старшекурсники:

Ребята! Перед тем как рассказать политический анекдот, обязательно надо сделать вступление: мол, этот анекдот мне вчера одна сволочь рассказала, хотел я ему за это морду набить, но не догнал…

По-моему, нас просто подначивали. Но этим советом я до сих пор пользуюсь — уж больно тот прикол понравился.

Учился со мной в Донецком высшем военно-политическом училище курсант Валик Семендяев. Нормальный парень, страстный поклонник футбола. Он не только хорошо гонял мяч, но и завел себе общие тетради, где вел графики чемпионатов, помещал вырезки из газет с фотографиями команд и лучших футболистов. Об этом виде спорта он знал, наверное, все. Однажды для Валика настал звездный час: в Донецк на кубок УЕФА приехал итальянский «Ювентус». Местный «Шахтер» во все времена был сильной командой. Нам объявили, что третьи и четвертые курсы училища будут задействованы в оцеплении на стадионе. Валик разместился недалеко от места выхода игроков из раздевалки.

Так легче будет автограф у Марко Тарделли взять, — сказал он и показал тетрадь с несколькими страницами, посвященными знаменитому итальянскому игроку. На одной из них под крупным цветным фото форварда, вырезанном из польского спортивного журнала, планировалось получить заветный автограф.

По окончании игры усталые футболисты медленно покидали поле. Подождав, пока его кумир подойдет поближе, Валик Семендяев вышел навстречу с раскрытой тетрадью и ручкой.

Тарделли! Буэнос диас, автографо!

Футболист, увидев Валика, с улыбкой направился к нему. Когда их разделяло всего несколько шагов, курсанта Семендяева неожиданно взяли под белые ручки двое крепких мужчин и повели в обратном направлении. Третий, встав на пути Тарделли и посмотрев на него не терпящим возражения взглядом, показал футболисту рукой направление дальнейшего движения. Горячий итальянский парень начал размахивать руками: «Сеньоре карабинеро! Автографо!» Но тут к Тарделли подбежали его старшие товарищи и чуть ли не толчками стали направлять в раздевалку. Марко несколько раз оглянулся в недоумении. Наверное, он мало что понял…

Наш замполит батальона и ротный подбежали к месту события, когда Валика уже и след простыл. Все произошло менее чем за минуту.

Когда курсант был обнаружен, товарищи из органов предъявили офицерам удостоверения.

Разберемся. Если ни в чем не виноват — отпустим.

Как скоро?

Ждите…

Появился Валик Семендяев в курсантском общежитии далеко за полночь.

Мужики! Одолжите рубль. С таксистом не хватило денег рассчитаться.

Проснулись все комнаты — Валик «откинулся»!

Рассказывай…

Привезли меня в областное управление КГБ и посадили в приемной одного из кабинетов. Приказали ждать. Где-то часа через три пришел какой-то человек и представился дежурным следователем. Он открыл кабинет, и мы еще часа полтора беседовали.

О чем?

Да обо всем. Откуда родом, кто родители и так далее. Интересовался, куда попадаю служить по выпуску.

И все?

Да. Потом отдал тетрадь и предупредил, что такое получение автографов надо заранее согласовывать. Контакты с иностранцами КГБ держит под контролем.

Абсолютно ничего нашему курсанту за попытку несанкционированного контакта с иностранцем не было! Поехал он служить, как и планировалось ранее, в Москву, через год получил там квартиру. Раньше всех нас поступил в Военно-политическую академию, затем преподавал в одном из училищ. И «блатным» он не был. Обыкновенная рабочая семья из Кадиевки, Луганской области, где знаменитый шахтер Стаханов совершил свой трудовой подвиг.

 

Когда я был уже капитаном, разговорился с одним из взводных, прибывших в часть откуда-то с Урала.

Ох! Ну и порядки у нас в полку были! Рассказал я как-то в кругу своих четырех товарищей анекдот про Леонида Ильича Брежнева, а наутро меня сразу же пригласил в свой кабинет начальник особого отдела. Мол, вы вчера очень интересный политический анекдот рассказали, я тоже хочу послушать.

Не помню, забыл уже. Что-то с памятью моей стало.

А мне в ответ:

Вы тут на родину, в Беларусь, едете служить. Ваш перевод стоит теперь под большим вопросом…

Но анекдот я так и не рассказал. «Цвердатрымаўся юнак на дапросе».

Но ведь поехал же! — сказал я.

Да, но до сих пор голову ломаю, кто мог на меня донести? — ответил взводный.

А мне рассказать можешь?

Конечно.

Анекдот стоил того, чтобы запомнить его надолго. Вот он.

Проснулся как-то президент США Рейган в Белом доме и увидел на небе красную Луну. Он сразу же вызвал своего министра обороны:

Это что? Советская военная угроза? Русские обнаглели до такой степени, что и Луну уже в красный цвет покрасили? Немедленно исправить!

Слушаюсь, сэр.

На следующую ночь на Луне появилась огромная надпись: «Мальборо».

Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев, посмотрев из Кремля на звездное небо, срочно вызвал к себе в кабинет министра обороны СССР маршала Дмитрия Устинова.

По какому праву американцы на Луне стали рекламу своих сигарет размещать? Срочно исправить!

Через пару часов под «Мальборо» появилась надпись «Сделано в СССР».

Президент Рейган был на грани бешенства.

Срочно убрать!

Не стирается, сэр, – ответил шеф Пентагона.

Придумайте что-нибудь.

И американцы написали: «Изготовлено по лицензии фирмы "Филипп Морис", США».

Сможем ли мы этому что-либо противопоставить? — спросил Леонид Ильич у маршала Д. Устинова.

Конечно.

Назавтра огромными буквами на Луне было размещено: «Министерство обороны СССР предупреждает: курение опасно для вашего здоровья». Места для надписи американцам не осталось.

Ну и что? — пожал я плечами. – Анекдот не политический, а наоборот — патриотический. Мог бы не бояться. Особист из первых рук хотел, наверное, его услышать. Ты — хороший рассказчик.

 

Каких только страшилок про тотальную слежку за нами не придумывают сегодня!

У нас в каждой роте и в каждом взводе информаторы из солдат были, — убеждал меня кто-то.

Не верю. Ведь все солдаты на виду.

Так в том-то и дело, что все они бойцы невидимого фронта…

Информаторов, по-моему, было больше у командиров и политработников, чем у представителей наших доблестных органов.

Пригласил я как-то в Афганистане полкового особиста — капитана — к себе в гости в общежитие. Поджарил белого хлеба на масле, чай двух сортов выставил. Капитан вдруг уставился на стенку моей комнаты. А посмотреть там было на что! От моего сменщика мне остались две ржавые сабли, которые висели крест-накрест, и штык от старой английской винтовки «Бур». Я все это украсил лентой с патронами от пулемета Калашникова. Затем добавил ленту с тремя снарядами от пушки БМП и ленту с осколочными гранатами автоматического гранатомета АГС-17. Далее меня, как говорится, понесло, и я повесил на стенку еще и несколько различных гранат.

Это — целый арсенал, – сказал особист. — Немедленно убрать. Не положено.

Почему? — поинтересовался я.

А вдруг пожар. Ведь долбанет так, что мало не покажется. За сохранность оружия я отвечаю лично.

Где ты видишь оружие? Это — боеприпасы.

Ладно, — сказал капитан. — Хотя бы у гранат запалы выкрути и спрячь куда-нибудь. Утром я это проверю.

Но такой тон меня возмутил.

Не буду. Это я для того сделал, чтобы 41-й год не повторился. Гранаты на одном складе, запалы — на другом. Вроде все есть, а воевать — нечем. Серега! Да у нас солдаты-дневальные с автоматами, патронами и гранатами стоят на тумбочках, а здесь — офицерская комната.

До завтра, — сказал особист, допивая чай. — Спасибо за угощение!

Мы пожали друг другу руки.

Недолго думая, я сходил в штаб и отпечатал на стандартном листе: «Из Конституции (Основного закона) СССР: граждане СССР имеют право на жилище. Неприкосновенность жилища охраняется законом. Никто не имеет права войти в жилище против воли проживающих в нем лиц». Этот лист я украсил красной рамочкой и прикрепил на входную дверь своей комнаты. Утром раздался громкий стук в дверь.

Не понял, — сказал мой командир батальона.

Своему начальнику пришлось все подробно объяснить.

Да, — сказал мой командир, — вот и приглашай людей на чай. А у меня стенка похлеще твоей будет. Видел?

Конечно. Один трофейный египетский «калаш» чего стоит!

Может, на самом деле все уберем?

Не надо, — ответил я, — ничего страшного. Скажу, что убрал, а в комнату не пущу.

Контрразведчик не пришел. Нормальный парень оказался. Все оставшееся время мы делали вид, что ничего не было, и остались хорошими друзьями.

 

В 1989 году, раскрыв «Правду», я обомлел. На первой странице под заголовком «Акт доброй воли» была помещена информация о том, что председатель КГБ СССР Бакатин передал послу США в России чертежи и схемы подслушивающих устройств, размещенных в здании нового американского посольства в Москве.

Как выяснил позже, американцы, устав постоянно находить в здании своего старого посольства различные подслушивающие приспособления, решили построить новое здание. Каждый кирпич, заклеенный в целлофан, привозили из США под усиленной охраной морским и воздушным транспортом. Им и в голову не пришло, что наши товарищи из КГБ еще в Америке в каждый кирпич будут жучок вставлять…

Строили несколько лет и, наконец, построили. Перерезали ленточку, начали веселиться. А тут им и говорят: «Рано веселитесь. Все здание идеально прослушивается. Советский Союз в этой области опережает весь мир на десятилетия. Вот вам планы, схемы, чертежи, явки и пароли. Просто так дарим, мы же теперь друзья!»

Действия наших разведчиков в Америке вызывали восторг, восхищение и гордость. Действия же председателя КГБ оставляли на душе горечь измены и предательства.

 

Приятного аппетита!

 

Где-то полгода назад в теленовостях передали: перловая каша исключена из рациона солдат российской армии. Мол, популярностью не пользуется никакой. Жаль! А у нас были ребята, которые эту крупнокалиберную «лошадиную радость» любили… Тот же Валик Семендяев ел и добавки просил.

Как-то в одно из воскресений (незадолго до выпуска) заместитель командира взвода старший сержант Женя Сальников привел в столовую на обед остатки нашей роты. Кормили нас в училище неплохо, но выпадали дни, когда меню нам не очень нравилось. Вот и в тот день — винегрет, щи из кислой капусты, перловая каша с куском мяса, похожим на сало, подлива, компот и хлеб. От щей в столовой стоял не очень приятный запах.

Все тринадцать человек решили обойтись без обеда и перекусить в буфете (мы же без пяти минут офицеры!). Но в этот момент Валик Семендяев громко произнес:

Ребята, за определенную мзду я все это съем!

Столы, на которых уже стояли кастрюли для первого и второго блюда и все остальное, сервировались у нас на четырех человек.

Четыре порции? — удивился кто-то.

Совершенно верно.

Мы призадумались. Зрелище обещало быть интересным. Но тут Шура Коваль громко сказал всем:

Ерунда! Вон на первом этаже голодные первокурсники эту перловку за обе щеки уплетают. На что тут смотреть?

Все согласились и собрались уходить, когда вдруг Женя Сальников внес новое предложение:

Ведь в желудке все эти блюда перемешиваются. Слабо или нет, если мы сейчас тебе этот обед размешаем в кастрюле и ты его на наших глазах «ням-ням!»

Валик согласился.

Замкомвзвода продолжал:

Цена вопроса — шесть рублей. С двенадцати зрителей я соберу по пятьдесят копеек. Только смотри, съесть все это ты должен за полчаса. Ровно столько на обед в распорядке дня предусмотрено.

Официантки принесли большую кастрюлю, и кто-то из нас, еле сдерживая смех, медленно перемешал щи с перловкой, разбавил их винегретом, добавил подливы с салом и компот. В завершение в это блюдо покрошили хлеб. Сначала хотели высыпать туда всю соль из солонки, но после небольшого обсуждения пришли к выводу, что соль все-таки каждым добавляется по вкусу.

Господи! — сказала наблюдавшая за этим одна из официанток. — Мы так поросят в деревне кормим!

Глядя на кастрюлю, Валик, похоже, уже жалел о собственной инициативе. Но отступать было некуда. Неожиданно появился начальник столовой.

Что в моей столовой происходит?

А у нас что — частная собственность в стране имеется? Эта столовая такая же ваша, как и наша, — ответил прапорщику Женя Сальников.

Быстро расходитесь, — пытался приказать прапорщик. Но ему вежливо объяснили, что на прапорщика мы уже выучились давно, а если он не хочет после нашего выпуска сдать нам — молодым лейтенантам — зачет по строевой подготовке, то пусть не мешает.

Узнав, в чем дело, начальник столовой тоже захотел посмотреть на интересный обед. Но ему опять объяснили, что зрелище — платное…

Сколько? — поинтересовался он.

С вас — рубль!

А с других?

С других по полтиннику.

Почему с меня в два раза больше?

Да потому что вы плохо себя ведете.

Скрепя сердце прапорщик согласился. Мы хором пожелали товарищу:

Приятного аппетита!

А Валик не только победил, но и норматив по времени перевыполнил. За двадцать минут разместил в желудке все месиво. Все остались довольны. Нам было весело, а Валик семь рублей заработал. По тем временам это были солидные деньги…