Журнальный мир

Уже довольно значительное время меня не оставляет в покое одна немного странная мысль. Она касается истории странствий небезызвестного древнегреческого царя, рассказанная слепым аэдом почти три тысячи лет назад.

В Гомеровой версии Улисс (разумеется, по воле богов, которым он не всем нравился) почти треть жизни провел в скитаниях, желая лишь одного – поскорее вернуться домой. От начала своих странствий; пожалуй, с того дня, когда он разбрасывал соль по полю, вспаханному странной упряжкой, это желание пустило в нем корни и потом крепло с каждым новым днем, в котором не было ни дома, ни жены, ни сына. Только спустя 20 лет ему удается вернуться и обрести потерянное.

Кажется, будто призрак Марселя Пруста начертал здесь два этих слова. Это не так уж и абсурдно, как может показаться, ведь история Улисса – всё та же история долгого возвращения к тому, что дорого. Возвращения через многие беды и лишения, сквозь плотную толщу времени, наконец. Так переплетается в литературе далёкое с близким, древнее и современное; пожалуй, только во снах ещё происходят подобные вещи. Однако призраки появляются и исчезают… Пора вернуться к нашему разговору.

Итак, судьба забрасывает Улисса на другой конец известного ему мира, а время погребает под своими пластами. Приходится, извиваясь, выбираться из глухой могилы чужбины, где судьба, время и жестокие – к тому же ещё и жульничающие – боги, хотят его замуровать. Однако настырность этого «ненавистного богам» в достижении своего желания в конце концов удивляет даже обитателей Олимпа, и, наконец, кое-кто из них, вместо того чтобы снова и снова шпынять упрямца, начинает ему помогать.

В истории, изложенной Гомером, Улиссу удается добраться домой. Кое-кто утверждает (вероятно, основывая свои гипотезы на пророчестве Тиресия), что позже он вынужден был продолжить свои странствия и погиб вдали от дома, угодив в недра Тартара. Кто-то, напротив, считает, что Улисс больше никогда не покидал своего дворца и, состарившись, мирно отправился в поля Элисия. Были такие, кто считал, что погиб он от руки собственного сына, рожденного нимфой волшебного острова. Это не имеет значения. Гомерово повествование завершилось. Мой рассказ движется в ином направлении.

В то давнее время, о котором рассказывает история Улисса, крошечный мир, в котором обитали герои Гомера, казался им огромным. Покидая порог родного дома, странник годами мог пропадать в туманной неизвестности отдаленных областей этого мира… Но разве подобное возможно в наши дни?

Время от времени я размышляю над тем, что современный Улисс каждый день вынужден был бы отправляться в свои путешествия, которые редко уводили бы его далеко от дома. Вечером он возвращается. Вероятно, боги стали крайне педантичны вдобавок к своей изощрённой жестокости: теперь они желают, чтобы Улисс возвращался каждый день, каждый день. В этих дисциплинированных, доведенных до абсурда came back’ах и есть новая Улиссиада, а попросту говоря, ад Улисса. Всё перевернуто с ног на голову: боги никому не собираются помогать – им слишком весело от своей новой забавы; Улисс ненавидит богов, ненавидит себя и всё вокруг; Телемаху безразличен отец; женихи, разумеется, не являются в дом Улисса, а Пенелопа сама желает легкого adultиre, без каких-либо дальнейших обязательств.

Иногда воображение немного меняет эту ужасную картинку. Но незначительно, незначительно: Улисс вообще никуда не отправляется. Лежит на диване, или сидит в кресле, или на стуле (на выбор); читает газету, или смотрит TV, или играет за компьютером (на выбор). Всё остальное не меняется: богам – весело; сын тихо ненавидит отца; с женой тоже всё ясно… Возможно, нечто подобное этим жутким видениям могло сниться Улиссу во время его невероятно долгого скитания, о котором рассказал нам Гомер.

Чуть ранее уже упоминалось о том, что в литературе, как и во снах, часто смешивается то, что происходило очень давно, с тем, что случилось, например, вчера. Отчего не допустить, что во сне может открыться такое, чего никогда ещё не было? То, что даже вообразить бывает невыносимо! Не так ли мучают нас кошмары? Я думаю, что подобные кошмары (в определённой редакции) вполне могли присниться Улиссу либо в доме волшебницы Кирки, либо во время его долгого плена на островке Огигия, затерянном посреди огромного моря.