Кузнецкая поэма

Кузнецкая поэма

История легендарного Новокузнецка, его героические тру­довые и воинские традиции предстают в книге Павла Майского «Город моей мечты» через судь­бы и характеры земляков поэта, вместе с которыми он прожил с 1955 по 1988 год.

Главное произведение в книге «Кузнецкая поэма» по сей день остаётся единственным о нашем городе в столь непростом жанре, вошедшем в литературную историю Кузбасса.

Впервые поэма была опубликована на страницах городской газеты «Кузнецкий рабочий» в 1981 году. Значительно позднее автором внесены небольшие дополнения, и в целом поэму увидели читатели всей страны в книге о Кузнецке-Сталинске-Новокузнецке (издательство «Российский писатель», 2007 год).

В редакционном архиве нашего альманаха сохранилась первоначальная публикация поэмы (газета «Кузнецкий рабочий», N 114 (13395), 13 июня 1981 г.).

В канун 400-летия родного города это напоминание будет интересно не только для знатоков отечественной литературы.

 


 

 

Я знаю – город будет,

Я знаю – саду цвесть,

Когда такие люди

В стране советской есть!

Вл. Маяковский.

 

Ночь в городе… Недвижна Томь-река.

Над скалами домов многоэтажных

июньский месяц молчаливый, важный

плывёт неторопливо сквозь века.

Наш город спит… Порой звонки роняют

дежурные трамваи на кольце.

И чуть заметен заводской румянец

на матовом ночном его лице…

Он спит, а я припомню по порядку,

пока заря не тронула росток,.

и первых кузнецкстроевцев палатки,

и первой домны долгожданный вздох.

 

Припомню, как поставлен был стрельцами,

как обретал судьбу свою и стать

наш город, где завещано отцами

сегодня нам варить с тобою сталь.

Где утром, отрывая нам билет,

кондуктор в переполненном трамвае

ещё одну страничку отрывает

в рабочем городском календаре.

Наш город улыбается по-детски,

когда выходим мы из проходных…

Вот так мы и живём в Новокузнецке –

полмиллиона разных, но родных!..

Ночь в городе… Объята сном округа…

И хорошо из моего окна,

отсюда вот, с проспекта Металлургов,

вся наша жизнь кузнецкая видна.

 

Как вещий сон,

как девичья стыдливость,

как в старости унылой

детства свет,

живёт в душе надежда в справедливость…

Да только справедливости всё нет.

Уже усилий прошлого жалеешь.

Уже не в радость праздничный денёк…

А всё ж таки, как юноша, лелеешь

надежды той священный огонёк!

И, умыкнувши память у порога,

страстей земных бадью доосушив,

спешишь туда,

где вечности дорога

сливается с тропинками души…

Шаман вещал… Взирали звёзды зорко.

Давила ночь на плечи кедрача…

О чём в ту ночь вели беседу шорцы?

ЧТО этот миг для жизни означал?

Пел бубен,

что пришли сюда чужие.

Изводят лес. И ставят здесь острог.

Никто ещё

до жизни и при жизни

не разводил в тайге таких костров!

Знать, не пугают их

калмыков стрелы,

знать, пики их кыргызские не ждут,

коль возят лес,

держа коней за стремя,

и по ночам костры над Томью жгут…

Кричал шаман… Гудел утробно бубен…

А Грамота гласила с красных строк

Указ о том,

что здесь поставлен будет

по цареву велению острог!

А Грамота гласила, что отныне

тому судья нагайка и тесак,

кто не снесёт железо и пушнину

и к осени не выполнит ясак.

 

Давно в округе пихты поменялись.

Служивые не ходят в холостых…

Полковник-комендант Борис Сенявин

поставил церковь с ликами святых.

Над старым частоколом в три сажени

взошла стена из тёсаных камней,

и сказывают внукам о сраженьях

замшелые отметины на ней…

От шорских ковачей доход России

весом был в государственной казне.

Вновь присланная грамота гласила:

«Острог именовать

как град КУЗНЕЦК!

Да будет ВОЛК

гербом его у входа.

Да будут в нём живущие сильны!»

И рявкнули по знаку воеводы

шестнадцать пушек с городской стены.

Но что там?

Не шайтан ли это бродит,

заблудший из таёжной стороны?

Нет. Это звон цепей с большой дороги

от крепостной доносится стены.

Кандальный звон.

Тупой. И неустанный…

И видел шорец, стоя на холме,

как гнали человеческое стадо

к Кузнецкой пересылочной тюрьме.

…Сошлись со скрипом крепости ворота.

У полосатой будки встал казак.

И долго пыль висела над дорогой.

И долго сохла шорская слеза…

 

15 января 1929 года Совет Труда и Обороны и Совнарком СССР приняли решение о строительстве Кузнецкого металлургиче­ского комбината. К 1 мая 1929 года на строительной площадке будущего завода-гиганта трудилось 445 рабочих, а в сентябре 1930 года – 14 925 человек. И среди них 1 500 эемлекопов-грабарей со своими лошадьми и повозками.

(Из архивных документов).

 

Ещё снега набухшие лежат

в тайге, изрытой вешними дождями,

и галки над Бессоновкой кружат,

и сено обгорожено жердями.

Лёд не сошел ещё с Абы-реки,

и снег кой-где ещё на огородах…

А по самой деревне ручейки

уже вовсю изрезали дорогу.

 

Разносится мычание коров,

слепит со всех сторон густое солнце…

Эй, мать моя деревня в сто дворов,

распахивай немытые оконца!

Смотри вокруг, дыши, благоговей

мир пробудился в радости и в силе…

Знать, будет жизнь богаче и новей

по всей деревне и по всей России!

Не век тебе в медвежьей стороне

вываживать бесштанных малолеток

индустрия шагает по стране

железными шагами пятилеток!..

И пятилетка именем России

в историю вписала с красных строк

легенды о Магнитке и Турксибе

и о тебе легенду, Кузнецкстрой!

 

Легенда о Кузнецкстрое

и о людях Кузнецка

 

Швыряли грязь лопатами,

на дождь осенний злясь,

и по штанам лампасами

текла в ботинки грязь.

Пока две тачки вывезешь

канава вкривь и вкось,

попробуй точно выведи

намеченную ось…

A инженер измученный

парткомцев жмёт к стене:

У нас хватает мужества,

а техники вот нет.

Хоть пapу экскаваторов

на тыщу лошадей!

Угробим мы, товарищи,

без техники людей…

Да только кузнецкстроевцы

совсем не тот народ,

чтоб к технике пристроиться

и самокрутку в рот…

Свои машины заново

построим, а пока

хватай лопату за ногу

и тачку за бока!

И, вместо экскаваторов,

с зари и до зари

катали тачки ка'тали,

копали грабар'и…

 

И над хребтами горными

летела птицей весть,

что скоро вместе с городом

завод построят здесь,

что будут в этом городе

сады тайге под стать,

что будут люди скоро здесь

варить чугун и сталь.

Что будет сталь кузнецкая

прочна, звонка, остра…

Чтоб крепла власть советская,

врагам её на страх!..

Вверху, внизу колонии,

бараки для жилья.

Картежными колодами

в семью вошла семья.

Что правда, а что соврано,

пoпpo6уй разберись:

всё так перетасовано

хоть плачь, хоть матерись.

Вокруг хозяек заспанных

детишек как опят.

Мужья приходят заполночь

и как попало спят…

 

Зато на склоне северном

в коттедже свет горит.

Американец Эвергард

коллегам говорит:

Мы зря ломаем головы,

нам русских не понять.

У них так много гонора…

А на кого пенять?

Затянется строительство
ещё на много лет…

За русское правительство
нам смысла думать нет.

Мы только констатируем,

что правильно, что нет.

Мы русских консультируем,
мы сами в стороне…

 

А рядом, в доме рубленом,

цигарками чадят

специалисты русские,
на Бардина глядят.

Событья очень важные

докладывает он:

Пришло два экскаватора
от фирмы «Мэрион».

Ещё нам пару «Оппелей»

на днях прислать должны…

Короче, с землекопами
дела не столь сложны.

Иное дело сварщики,

монтаж на высоте…

В Европе там, товарищи,

условия не те.

Зимой у нас, вы знаете,

мороз до сорока.
И не хватает знаний нам
и опыта пока…

Цепочкой сроки связаны

Придётся подналечь!

К весне задуть обязаны
мы доменную печь…

 

Повесть об инженере Кольцове
и монтаже скипового
подъемника доменной печи
Кузнецкого металлургического
комбината

 

Три дня стояла доменная печь

холодная, безлюдная громада,

И ветерок сметал с могучих плеч
продукцию ночного снегопада…

Три дня стоим, озлобился Кольцов,
за Бардиным пришибленно шагая.

Тот вытер снегом нервное лицо:

А ты чего конкретно предлагаешь?

У этого наклонного моста

полсотни тонн, а кран ещё в дороге.

Чем поднимать? Такая высота!..

Вот. У меня тут получилось вроде…
Кольцов, волнуясь, вытащил тетрадь.

Два полиспаста по двенадцать ниток.
Один конец с копра на блоки брать,
другой с платформы, и лебедкой снизу…

Постой, постой… А где же габарит?
Усилить нужно будет всю опору…

Да брось курить-то варежка горит.
Пошли скорей к конструкторам в контору!..

Кольцов, ты спишь? спросил сосед Мирон,

с Макеевки приехавший подручный.

Уснёшь теперь! Храпят со всех сторон.

Со всеми бы легли спалось бы лучше…

А я, когда храпят, усну скорей.

У нас в семье девятый я по счёту.

Вот ты, видать, не нашенских кровей
интеллигент, видать…

Иди ты к чёрту!

Не заводись, браток, я не со зла,
придвинулся Мирон, смоля цигаркой.

Нелегкая сюда нас занесла…

Вам, тутошним ни холодно, ни жарко.

А у меня, к примеру, домик свой,

старушка-мать, семья и всё такое…

На сердце-то, браток, хоть волком вой,

а по лицу выходит, что спокоен.

Ну, ладно, где у жизни берега,

сам разберусь. Вот ты бы мне ответил

зачем нужны в Сибири домны эти,

когда на сотни вёрст одна тайга?

Сам посуди к чему в лесу железо?

Сдаётся мне, общинные рубли

растрачивать бы надобно полезно,

чтo6 на еду они, к примеру, шли.

Ведь вон моя старушка написала:

«Придётся всю весну на бульбе жить…»

Наголодались можно бы и сала

поверх простого хлеба положить!..

Послушай, перебил Кольцов Мирона,

тут, в общем, арифметика простая.

Вот ты, хозяин, где б усадьбу ставил:

в самой деревне или же в сторонке,

где речка близко, свежая земля,

дрова в лесу и сено в огороде?..

Понятно, в стороне… Так то ведь я,

а тут не я один. Тут все мы вроде…

Да в том и суть, чудная голова,

что мы, народ, хозяева в стране-то…

Конечно… Если мы хозяева,

тo у меня вопросов больше нету…

Одно я только не пойму никак:

зачем в Сибири добывать железо?

Поближе можно…

А враги полезут?

Захватят юг?.. Сообразил, чудак?

Мирон смолчал. Потом вздохнул досадно:

Да я ж не против. Я наоборот.

Я ж горновой. А то, что домик с садом

в Макеевке у нас да огород,

так всё это от деда, по наследству.

Своим горбом старик его нажил,

полвека в паровозниках служил

считай, не знал ни старости, ни детстве…

А я, Мирон, всё думаю о том,

каким Кузнецк красивым скоро станет!

Вот здесь, где наш барак, построят дом

в шесть этажей, и двор внутри с фонтаном.

Для нас, кто по землянкам вшей палил,

кто о домах по горло намечтался,

кто по родным местам душой скулил,

а всё-таки отсюда не смотался…

И дом здесь будет. И фонтан в саду.

Суметь бы только домну в срок задуть!..

 

А домна поседела за три дня

мороз к весне озлился не на шутку,

и жгучий ветер, душу леденя,

хлестал по задубелым полушубкам…

Ну, вроде всё… у Бардина в руках

остановилась счётная линейка.

Кольцов, чайку Америке налей-ка!

Ишь, как душа зашлась у старика.

Его, по правде, дело сторона,

за полиспасты фирма не в ответе.

Но он, видать, душевный старина…

Все старики обидчивы, как дети,

сказал Кольцов, протягивая чай

спецу американской фирмы «Фрай»…

Вчера, увидев ваши чертежи,

обиделись заморские коллеги.

Вам, русским, надоело, дескать, жить:

все ваши городушки на телеге

и вce лебедки ваши загремят.

Без крана вообще, мол, невозможно…

Сказать, Кольцов, по правде у меня

на сердце тоже всё-таки тревожно.

ответил Бардин. После, помолчав,

добавил:

Вдруг ударит сбоку ветер?

Внизу народ… Ведь мы за них в ответе.

Да спит он, Иван Палыч, по ночам.

Кто спит?

Народ…

Народ? Не понимаю.

А мы, Кольцов кольнул хитринкой глаз,

мы мост не днём, а ночью поднимаем,
и до утра успеем в самый раз!

А утром фирме будет не до смеху.
Навалимся на скиповый подъём…

Вы только утвердите нашу смету
и дайте допуск мы не подведём!

 

Да, в эту ночь он понял кое-что.

Во-первых, как назло, поднялся ветер.

А во-вторых, совсем не ясно, кто
лебёдку сбил с прочерченных отметин.

И в довершенье где-то поутру,

когда лекальный рельс уже болтили,
лебёдкой блок на ногу опустили
монтажнику Марьясову Петру.

С ногой-то, слава Богу, обошлось

через пимы помяло только пальцы.

Да всё равно докладывать пришлось
от мелкого до крупного начальства.

Всего тогда наслушался Кольцов…

Когда б не Бардин угадай, что выйдет…
Но мост поставлен был, в конце концов.
Неважно, кем, неважно, что впервые
поставлен был… Тогда ждала страна
единственного чуда Чугуна!

 

1 мая 1932 г. в столицу нашей Родины Москву прибыл железнодорожный эшелон с первым металлом Кузнецкого металлургичесного комбината. Его сопровождали 22 лучших строителей и металлургов.

(Из архивных документов)

И май пришёл с pacкатами
оркестров духовых,
с цветами и плакатами,

с улыбкой горновых.

Сгорали вёсны синие
багрянцем октября.

Мели метели зимние
который год подряд.

Кипели реки вешние,

неистовал мороз,..

Но рос завод,
и вместе с ним
красавец-город рос.

Дышали домны жаркие,
синела Томь-река,

над скверами и парками
клубились облака,

качали пихты ветками,

вершины наклоня…

И улицами светлыми
бежал трамвай, звеня!

Двадцать второго июня

мирно дышал комбинат…
Город как девушка, юный
нам подавал лимонад;

вёз на росистых трамваях
и на автобусах мчал…

Только, билет отрывая,

что-то кондуктор молчал.

Только кондуктор трамвая
в сторону что-то косил.

А лимонад выпивая,

сдачи никто не просил.

Только у арки завода

вдруг стенгазета снята.

И не работал у входа
маленький летний фонтан…
Будто бы чувствовал каждый
странную чью-то вину…

Так вот, проснувшись однажды,
встретил ты, город, войну…
Встретил в молчаньи суровом
ты эту страшную весть.
Родины-матери слово
было услышано здесь.

Встали и шорец, и русский
к домнам твоим и станкам.
Встали под Ржевом и Курском
танки твои, KMK.

Встали твои добровольцы

на рубежах под Москвой

встретил фашистские орды

грудью своей Кузнецкстрой!

 

Подвиг политрука

22-й гвардейской Сибирской

Добровольческой дивизии

 

Ему не приказали. Не просили

прикрыть отход. Он сам остался тут.

Остался мстить от имени России

и молча ждал, когда враги придут.

Когда ж они взошли на гребень сопки

и охнула земля от вражьих ног,

он их убил: троих, десяток, сотни

неважно сколько. Важно сколько смог!

Но маленький окопчик от осколка

на этот раз не смог его спасти…

А в мёртвoгo они стреляли долго,

но так и не решились подойти.

И даже сапоги с него не сняли

со страхом стороною обошли…

Он был один-единственный хозяин

никем не завоёванной земли!

 

3а выдающиеся заслуги в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 г.г. Кузнецкий металлургический комбинат был удостоен орденов Ленина, Трудового Красного Знамени и ордена Кутузова I сте­пени.

(Из архива KMK)

Из выступления

гвардии лейтенанта запаса

нa открытии Бульвара Героев

в городе новокузнецке

 

За правду я! За счастье всех народов!

За то, что воевать мы не должны…

Но я стрелял в составе нашей роты

от первых до последних дней войны.

Стрелял по головам в рогатых касках,

по бесноватым «юнкерсам» в пике,

стрелял по всей звериной «высшей касте»…

И до сих пор мой палец на курке!

Я помню всех, кто не вернулся с фронта.

Я помню их могилы под Москвой…

И если надо я в составе роты

готов стрелять… Я русский… Я живой!

Вы навсегда в сердцах у нас остались,

Герои, не пришедшие с войны…

Пославший вас на подвиг город стали

гордится вами, верные сыны!

 

 

Годы мирные… Небо синее…

Облака стадами плывут.

И взмывают голуби сизые

в ту бездонную синеву.

И, прожилками рек покрытая,

широко раскинув поля,

возлежит, дождями умытая,

наша русская мать-земля.

 

Годы мирные… Чертят спутники

небосвод из конца в конец…

Добрый путь тебе,

добрый путь тебе,

город юности, Новокузнецк!

Как ты вырос за эти годы!

Сколько силы в себе таят

корпуса твоих новых заводов

и рабочая мудрость твоя!

 

В феврале 1956 года XX съезд КПСС принял Директивы по шестому пятилетнему плану. Отмечена, в частности, необходимость строительства Западно-Сибирского металлургического завода…

В ноябре 1956 года Совет Министров СССР принял поста­новление о строительстве Западно-Сибир­ского металлургического завода на Анто­новской площадке.

27 мая 1957 года на Антоновскую площадку приехала первая группа строителей.

(Из архивных документов)

Встречает город новосёлов…

Оркестры медные звенят.

С подножек парни в гимнастёрках

с крупинкой солнца на ремнях

на гравий прыгают повзводно,

смущённые шумихой встреч.

А заводной комсорг завода,

толкает пламенную речь:

Вы все по зову комсомола.

И я заверить вас хочу

тому, кто сердцем вечно молод,

любое дело по плечу…

Комсорг ладонью рубит воздух:

Минута будет дорога…

А старшина, стоящий возле:

Ты нас работой не пугай.

Мы к ней приучены на службе,

не подведём… А если что

у нас закон солдатской дружбы.

Короче, будет на все сто!..

 

Вовек Антоновской площадке

не знать отныне тишины.

Уже поставлены палатки

под руководством старшины.

Прорабы стелют карты синек,

и на основе чертежей

сосредоточивают силы

в местах исходных рубежей…

А эшелоны новосёлов

всё прибывают на вокзал…

И, хорошея на глазах,

растёт Антоновский поселок.

 

Сомкнул пролёты мост над Томью,

и неустанно, до утра,

газуют МАЗы по бетону

нагретых солнцем автострад.

А на площадке грунт упругий

ковши зубастые грызут,

и кранов бережные руки

бадьи с растворами несут.

И, забывая про опасность,

стянув потуже пояса,

в «минстроевских»

граненых касках

штурмуют парни небеса…

В 1968 году комсомольская организация города Новокузнецка отмечена высшей на­градой Родины – орденом Ленина.

 

О Наде Королёвой,

монтажнице СМУ,

и о Косте-бригадире,

бывшем пограничнике

 

Неразлучной родиной

стал, Запсиб, ты Наденьке.

Много было пройдено

мало было найдено.

Был любимый с высшим,

был любимый просто…

Ничего не вышло,

всё осталось в прошлом.

Правильно, неправильно

некого спросить.

Из Москвы направилась

прямо на Запсиб.

Встретили что надо

выдали аванс.

Говорили Наденьке

надеемся на вас…

Может, помоталась бы

пo свету ещё,

Да теперь монтажница

цепь через плечо.

Да теперь заочница

знания растут,

а когда захочется

можно в институт…

И себе под пару

Надя с высоты

выглядела парня

дельной красоты.

Пограничник бывший

ладный и высокий.

Для подруг обычный,

для неё особый!

Свадьба комсомольская

пей, не проливай…

Пусть на Надю молятся

те, кто прозевал!

 

 

Баллада

о прорабе СУ-8

 

С утра на шестой участок

опять не пригнали кран.

Ребята клянут начальство

и сплёвывают в котлован.

Пора бы за дело браться,
а тут хоть кричи – отбой…

Я тоже хочу ругаться.

Возьмите меня с собой

туда, в тот вагончик разбитый,

где выписал нам наряд

задёрганный и небритый

наш усталый прораб…

 

Он тоже не из железа.

Он сам душой за ребят.

Он так же из кожи лезет…

За что же его ругать?

За то, что в соседнем тресте

прорыв сейчас в монтаже,

и кран оттуда, хоть тресни,

назад не вернуть уже?

За то, что с парторгом стройки

ушёл ругаться в горком,

что нужно выполнить сроки

хоть техникой, хоть горбом…

 

И всё-таки кран достанет

небритый и злой прораб.

И будут лежать под кустами

сорок ковбоек с утра.

И сорок парней-комсомольцев

к обеду зальют бетон…

И даже прораб СУ-8

будет побрит потом!

В 1971 году тресты «Кузнецкметаллургстрой» и «Сибметаллургмонтаж» города Но­вокузнецка награждены орденами Ленина.

Как нынче строят доменную печь?

Берётся чертежей шестнадцать тысяч.

Строитель всё, что нужно, в них отыщет

от самого фундамента до свеч.

И получай, любимая страна,

к примеру, здесь вот, в Западной Сибири,

пять тысяч тонн за сутки чугуна

от доменной печи крупнейшей в мире!

 

Так доменные печи нынче строят…

Но если будешь строить домну сам

узнаешь то, что пусковые сроки

строитель измеряет по часам.

Что на сорокоградусном морозе

становится понятней слово «долг»,

и что начальство раскладушки возит

в багажниках своих побитых «Волг»;

что труд ручной порой бывает проще,

чем автоматизированный труд;

что если кое-как дела идут,

тo виноват во всем… проектировщик…

 

Но главное один важнейший факт

ты здесь, на стройке, установишь лично,

что если госкомиссией «отлично»

поставлена была оценка в акт,

тo значит, совершён был подвиг новый.

И значит, что Советская страна

получит от твоей родимой домны

пять тысяч тонн за сутки чугуна.

 

Пять тысяч тонн поэзия, не проза!

Я это лично подтвердить готов.

Ведь если хлеб есенинский с навоза,

тo наш чугун, он с сорока потов.

Он, наш чугун, с бессонницы, с инфарктов,

с преодоленья страха высоты…

Вот что стоит за тем важнейшим фактом,

который установишь лично ты!

Ну, а потом увидишь ты впервые,

как после поздравительных речей

на вахту встанут братья-горновые,

матросы наших доменных печей…

 

Сказание о горновом

Доменной печи № 1

Западно-Сибирского

металлургического

завода им. 50-летия Октября

Во всём, как дома,

он был уверен.

Питала домна

к нему доверие.

К большому, прочному,

к работе жадному

в спецовке войлочной

цвета ржавчины…

Но как-то домна

шла с перекосом,

швыряла долго

горячим коксом.

И отступили,

борьбой измученные,

обессилевшие

его подручные…

А он, какой-то

невозгораемый,

в огне спокойно

с ней разговаривал

и слушал долго

её, как доктор,

и кислорода

давал ей вдоволь…

Она мучительно

шла на поправку.

А он подсчитывал

потери в плавке.

И шёл, огромный,

огню навстречу,

готовый домну

взвалить на плечи,

готовый сдвинуть

крыши рукой…

Мы все завидовали

любви такой!

В 1971 году Западно-Сибирский металлургический завод имени 50-летия Октября удостоен высшей награды Родины – ордена Ленина.

Уже рассвет… Сошёл июньский месяц.

Угасло вдохновенье тишины…

Давай с тобою, кузнечанин, вместе

здесь постоим, у городской стены!

 

Ты слышишь: вдалеке за Томью быстрой,

Где с гор таёжных сходят облака,

дыханье домен западносибирских

сливается с дыханьем KMK…

Ты видишь: в стороне таёжной, горной,

над величавой Томью голубой

вознёсся горделиво новый город,

который мы построили с тобой…

 

А вспомни-ка, товарищ кузнечанин!

Зима. Сорокаградусный мороз.

Тревожными, бессонными ночами

ты задавал себе один вопрос:

Сумеем ли?

А утром, сжав лопату,

вгрызаясь в землю, мёрзлую, как сталь,

ты твёрдо верил в будущее, в завтра,

в гигант-завод, в цветущий город-сад…

 

И вот смотри: здесь всё твоё, родное

твой город, твой завод, твои мечты!

Да, кузнечанин, я горжусь тобою.

И быть всегда хочу

таким, как ты!

«За успехи, достигнутые трудящимися города в выполнении заданий пятилетнего плана и особенно по развитию черной ме­таллургии, наградить город Новокузнецк Кемеровской области орденом Трудового Красного Знамени».

(Из Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 февраля 1971 года)

 

* * *

В стране своей,

от Крыма до Курил,

не оскудись под пряником и плетью…

Её ведь не Колумб в сердцах открыл –

она с Христом прошла тысячелетье!

И не одна

у ног её

Орда

раздавленною гидрою лежала…

Живёт, она.

И будет жить всегда –

вовек непокоримая Держава!

И вот теперь,

когда из наших дней

вся пирамида прошлого видней,

к Земле, которой нет тебе родней –
не оскудись… Будь памятью на ней!

Как Томь-река,

что от истока помнит берега,
и в буйстве трав,

и в снежности тайги

спешит в объятья матери-Оби.

Так ты,

перековавши взгляд на взор,

переживи и славу и позор.

И правду,

совесть,

честь

не позабудь

с собою взять

в НОВОКУЗНЕЦКИЙ путь!