Журнальный мир

НАДПИСЬ НА КНИГЕ ВОСТОЧНЫХ ПОЭТОВ

Всё то, что было, есть и будет –
всё воплощается во мне,

Не спрашивай! Иди за мною.
Я в объясненья не вмещусь.

Насими (1370–1407) «В меня
вместятся оба мира…»

Пер. К. Симонова

Во мне начала и концы миров,

Во мне основы их и их покров.

Во мне движения времён секрет,

Во мне вопросы и во мне – ответ.

Начало – небеса, земля – конец.

Я – жизни смысл! Я – вечности венец!

Один Всевышний знает все пути,

Но я старался лишь себя найти.

Томился дух телесностью земной,

И ныло тело, сжатое душой.

И день в раю, а на другой – в аду:

Я в этом балансировал ряду.

Порою кладом сокровенным был,

Убогим бедняком порою слыл.

Моим был мир – в нём не было меня,

А был я эхом тающего дня.

Во мне сошлись века, стихом звеня, –

Не раз за песни погибал и я.

Мальчишка я душой, а стал седым –

Старея, полон жаром молодым.

И этот мир, и тот во мне сошлись:

Начало и конец, а вместе – жизнь.

Благодаря Аллаху одному –

Миры во мне… И всё уйдёт к Нему…

СТЕНА РАССТРЕЛА

В крепости Дербентской, неподвластной тленью,

Есть стена расстрела, в гнёздах пуль свинцовых.

Люди для людей служили здесь мишенью

В революции сражениях суровых.

Пуле наплевать на красоту наречий.

Смерть – её язык, убийство – её слово:

– Красных к стенке! – Гнев диктует человечий;

– Белых к стенке! – Раздаётся крик другого.

Времена прошли – эпоха изменилась:

Я опять поставлен у стены расстрела

И прошу последнюю у жизни милость, –

Чтобы пало на родную землю тело.

А весенний день доносит, нежа ухо,

Соловья рулады из сосновой чащи…

Только пули попадают в сердце глухо,

Как враги мелодии во мне звучащей.

Время, как стена расстрела для поэта, –

Остаются лишь последние мгновенья.

«Пли!», «Огонь!» – я постоянно слышу это.

И стреляют – без ума и сожаленья.

Красный до сих пор не кается и белый,

Не изжив обиды в мире скоротечном.

Оба, в стойке «Смирно!», у стены расстрела

И друг друга так и убивают вечно.

Смотрит на меня Нарынкала¹ с укором –

И зияют гнёзда пуль на камне белом,

Смотрит сквозь века геройства и позора,

Навсегда изранив той стеной расстрела.

От таких времён убереги, Всевышний,

Когда люди вновь у стен расстрельных встанут;

Но готов я – к стенке, без печали лишней,

Если это будет нужно Дагестану!

РАЗДЕЛЁННЫЙ НАРОД

Люди, что на Родину вернулись,

Родину, которой больше нет –

Ранят ваши слёзы, словно пули,

Как вам выплыть из пучины бед?

Что могу я пожелать вам, люди,

На ваш стон у линии границ?

Не замажешь пропасти полудой, –

Не даны вам крылья, как у птиц.

А мольба возносится над миром:

– Родину верни, Всевышний, сирым!

Велики грехи страны без края –

Разделённый горестен народ:

Родина родная – жизнь чужая,

Счастлив, кто на родине умрёт…

ДОМ

Человек ушёл из дома

Долгой странника тропой.

Возвышался дом знакомо,

Но он свет забрал с собой.

Бельмами холодных окон

Дом оплакивал беду.

Ждал у тропки одиноко:

Не покажется ль в виду?

Время минуло – вернулся,

Мир объездивший, жилец.

В очаге огонь взметнулся,

Свет зажёгся, наконец.

И пошли в тот дом сельчане,–

Входят в дверь по одному.

И опять звенят стаканы–

Благо, повод есть к тому.

Звуки говора родного

Разбудили душу в нём…

Человек родился снова,

Осветив отцовский дом.

* * *

Чтоб исправить века зеркало кривое,

Песню, словно птицу, отправлял я в путь.

Только песня, пролетая над землёю –

Не смогла людскую переделать суть.

Созревая в сердце, мысль стучится в темя

И твердит, взывая к огневым словам:

– Нет, кривым не будет никакое время,

Если в жизни этой праведен ты сам!

ЛЮБОВЬ

Словно тень моих давно ушедших лет,

Образ позабытой женщины в квартире.

Тихий голос – слышу – шепчет мне вослед:

– Лишь любовь оставит твоё имя в мире!

На тропе моей она зажгла огонь,

Озаряя жизни мрачные теснины.

Языки того огня кричат вдогон:

– Эй, Ахмедов: совесть – вот любви вершина!

Песни памяти моей в ночи зажглись,

Словно чётки лет. Их жизнь читает снова,

И душа взметнулась в голубую высь:

– Только от любви мерцает грань земного!..

Благодарен Богу я за дар бесценный –

Эхо песни, эхо жизни моей бренной!

БОЛЬШИЕ ГОРОДА

Я не люблю большие города,

Где и грехи большие жизнью правят.

Они – как муравейник, где всегда,

Чуть зазевался, – и тебя придавят.

Ненастью и ветрам большой беды

Открыты настежь города большие.

Без жалости сжигаются мечты,

И судьбы здесь калечатся людские.

В тугой кулак сжимает горожан

Сам город, отрывая друг от друга,

В мещанство загоняя, как в капкан,

Где вместо дружбы – интерес, услуга.

Здесь люди – словно собственная тень,

В водовороте бурном, в чреве пробок.

В ущельях улиц – вечный Судный день,

И повсеместно ад и рай – бок о бок.

Огромный город, с массою утех,

И одиночество большое прячет.

Деньгами душит каждого и всех,

А всё иное – ничего не значит.

До уровня товара низвели

Большие города и честь, и совесть.

И, позабыв обычаи земли,

Возводят храм, о бренде беспокоясь.

Большие города – ваш страшен лик,

Вам истины божественной не надо.

И вы, искоренив родной язык,

Народ красивый превратили в стадо.

Для городов больших позора нет:

Едят и пьют, и отдыхают в блуде;

С соседом часто незнаком сосед

И бьются насмерть меж собою люди.

Я не люблю большие города, –

Люблю деревни тихие, аулы.

Но малых речек светлая вода

Стремится к ним и исчезает в гуле.

Они враги седой страны моей,

Корней моих и песни колыбельной.

Они меняют имена людей

И дарят жизнь с ухмылкою смертельной.

Я не люблю большие города,

Но им – плевать. На всех, как и всегда.

ПРОСТИ

Прости, Аллах, врагам яд жёлчи чёрной,

Земным их души одержимы днесь.

Когда полёт ты дал мне в выси горней,

Они не видели ещё небес.

Ты отдал песен мне язык чудесный,

А им язык достался клеветы,

Но не полюбит чёрный ворон песню –

Чужда воронам красота мечты.

В бездонно-синем небе, птицей белой,

Наверно, я глаза мозолю им.

Ты тявканье собачье, своры целой,

Прости, Всевышний, недругам моим.

Не буду никогда на них похожим,

И им таким, как я, уже не стать:

Мы с ними сердцем разные и кожей,

И разные в миру у нас места.

Паренья мысли золотой боялись

И не познали жар любви земной.

Сожгла их души собственная зависть

И прах по ветру разметала свой.

Прости, Творец, грехи слепым душою…

Жалею их, обиженных судьбою.

* * *

Читал я фолиант Земли неспешно,

Написанный любовью и враждой:

Листал страницы трепетной рукой,

Идя к Всевышнему во тьме кромешной;

Но слились в книге, в ярости нездешней,

И кровь, и пули в узелок тугой:

Земля открылась стороной другой,

Где властвуют инстинкты плоти грешной.

Разорванной страна моя осталась,

И совесть позабыли ей вернуть,

Не думая, что ждёт нас Высший суд.

А будущее вызывает жалость…

О Родине читал я днём и ночью –

Не дочитал…Страну порвали в клочья.

____________

Переводы Мамеда Халилова (г. Ярославль)

* * *

Думы чёрные ходят над сердцем моим.

И, хотя не бродяга я и не безбожник,

И ни денег, ни подлого зла не заложник –

День и ночь ходят мысли, чернее чем дым.

Я остался один в чёрством мире людей

И врачую сердечную боль как умею.

И, в глаза глядя миру, твержу: «Честь имею!..»

Одинок я, хотя и не вор, не злодей.

Вот и лето прошло. У порога в снегу

Годы зимние. Как мне тревожно и сиро!

Пропаду… Ну и пусть. Только с подлостью мира

Я ни жить, ни смириться вовек не смогу!

ТРИ СТИХОТВОРЕНИЯ

1

И снова один. Как в дурмане,

Знакомых вновь не узнаю.

Они, словно тени, в тумане

У жизни стоят на краю.

Я слышу их дикие крики,

Я слышу протяжный их зов.

И сам я, безумный и дикий,

Шагнуть им навстречу готов.

2

Туманом измен и обмана

Завешен небес звёздный свет.

Свободен вход в царство тумана,

Да, только вот, выхода – нет.

А где-то, чуть дальше и выше,

Морской поднимается вал.

Я раньше в душе его слышал

И неба язык понимал.

3

Всё было со мной. И пропало…

И хочется снова туда,

Где небо упало на скалы,

Где солнце… Где мать молода.

И, глядя сквозь моря просторы,

Сквозь времени сумрачный дым,

Я вижу священные горы,

Свой дом и созвездья над ним.

* * *

Народ не исчезнет мой – Бог сбережёт!

Аллах от забвенья язык наш спасёт!

А ты, чистый сердцем, трудись да молись,

Душою глядя в бесконечную высь.

Бессмертье прошу. Не себе самому.

Дать вечность народу прошу своему.

* * *

Кого я любил, и любил кто меня

Безжалостно вырвало время.

А следом бредущее племя

Не хочет ни льда, ни огня.

Кого я любил, и любил кто меня –

Ушли золотые поэты.

И я, вслед их песне пропетой,

Иду, в колокольчик звеня.

ЭЛЕГИЯ

Когда уже казалось, на краю

Не только песни, но и жизни сроки –

Я, словно крылья, расправляю строки

И, еле слёзы удержав, пою.

И я стою. Один. Полуодет.

Как будто в сердце снежного бурана.

Но как бы ветры ни ревели рьяно,

Судьба моя ведёт меня на свет.

О, сколько раз сознанья гасла нить,

И свет внутри горел лишь вполнакала.

А сколько раз любовь меня бросала

На полпути?! Да что там говорить…

Как мне вернуться в свой родимый дом?

Как мне на гору вещую подняться,

Когда припомню, ежели признаться,

Я песню колыбельную с трудом.

Прости, Аллах! Оковами звеня,

За мной грехов шагают вереницы.

Листая, рву я лет своих страницы.

И что ни год – охотник на меня.

* * *

Пора сказать… Сколь душу ни томи…

Я видел сам, не скажешь по другому –

Шло государство, как корабль с людьми,

С людьми живыми шло ко дну морскому.

Как Атлантида, Родина ушла,

А вместе с нею и язык аварский.

Земля кругла, и нет на ней угла,

Где я друзей могу принять по-царски.

Боюсь в гудящем море, как родник,

Бесследно мой народ с земли исчезнет.

И вот, пытаясь свой спасти язык,

Кричу я в море. Тонет голос в бездне.

Иль все сошли с ума? Иль я один?

Иль этот мир кошмаром мне приснился?..

Нет, не возможны горы без вершин,

Вершин, где мой святой народ родился.

* * *

Ты для меня всегда была огнём.

Мысль о тебе в морозы согревала.

И, если путь лежал мой сквозь обвалы,

То таял лёд при имени твоём.

Но жизнь промчалась, словно на коне.

Я нищ – поскольку дней осталось мало.

Всё, что имел – погасло, отсверкало.

И лишь одна любовь горит во мне.

* * *

У горянки, идущей с ручья,

Из кувшина просил я напиться.

И она опускала ресницы,

И пил воду хрустальную я.

А горянка, взглянув на меня,

И, смахнув пот со лба, уходила…

Та вода жажды не утолила,

А как хворост была для огня.

* * *

Под звёздами грустно мне.

И сердце моё в остуде.

Всё кажется – в вышине

Не звёзды горят, а люди.

Погасла звезда отца.

Другая звезда упала…

И этому нет конца,

И этому нет начала.

____________

Переводы Владимира Серова (г. Ярославль)

г. Махачкала