Маркс и СССР

Маркс и СССР

Русь и Россия много почерпнули из культур Евразии, с севера от викингов, с юга от Византии, а от Запада взяли науку, новый метод познания. В ХVII в. Запад начал рывок во многих направлениях (в том числе в грабеже и войнах), но Россия устояла и умела учиться, не теряя своих ценностей – даже приглашали массу европейцев, так что многие стали братьями России. Россия-Евразия стала большой и самобытной цивилизацией, со своими бедами и победами.

В ХIХ в. образованные деятели России рассмотрели в Европе новое интеллектуальное движение, которое развивалось как синтез философии, политики, культуры и экономики. Особая ветвь этого движения оформилась в структуру соратников и познавательную систему. Во главе последователей и близких сообществ был Карл Маркс, великий мыслитель, исследователь и писатель. Маркс сыграл огромную роль в консолидации российского общества вокруг проблемы «образа будущего».

Все это было очень важно для России. С.Н. Булгаков, уважаемый мыслитель, писал в конце ХIХ века: «После томительного удушья 80-х годов марксизм явился источником бодрости и деятельного оптимизма… Он усвоил и с настойчивой энергией пропагандировал определенный, освященный вековым опытом Запада практический способ действия, а вместе с тем он оживил упавшую было в русском обществе веру в близость национального возрождения, указывая в экономической европеизации России верный путь к этому возрождению. …Если при оценке общественного значения различных социальных групп марксизмом и была действительно проявлена известная прямолинейность и чрезмерная исключительность, то все-таки не нужно забывать, что именно успехами практического марксизма определяется начало поворота в общественном настроении».

Как писал Г. Флоровский, Маркс задал рациональную «повестку дня», потому марксизм был и воспринят в России конца XIX века как мировоззрение, что была важна «не догма марксизма, а его проблематика». Это была первая мировоззренческая система, в которой на современном уровне ставились основные проблемы бытия, свободы и необходимости. Н. Бердяев отмечал в «Вехах», что марксизм требовал непривычной для российской интеллигенции интеллектуальной дисциплины, последовательности, системности и строгости логического мышления. По консолидирующей и объяснительной силе никакое учение не могло в течение целого века конкурировать с марксизмом.

Русскому революционному движению марксизм сослужил большую службу тем, что он, создав яркий образ капитализма, в то же время придал ему, вопреки своей универсалистской риторике, национальные черты как порождения Запада. Тем самым для русской революции была задана цивилизационная цель, которая придала русской революции большую дополнительную силу. Более того, сложные и туманные пророчества Маркса притягивали трудящихся, и он стал иконой – и в то же время надо было понять его постулаты и прогнозы рационально и трезво. В этом отношении к Марксу возникали тяжелые противоречивые вопросы.

Социолог Г.С. Батыгин, умный наблюдатель, писал: «Аутентичный марксизм создан не столько его великим автором и интеллектуалами-интерпретаторами, сколько неискушенной аудиторией. Б.Н. Чичерин объяснял популярность марксизма человеческой глупостью…

Парадоксальность ситуации заключается в том, что изощренный, гегелевской пробы, марксистский интеллектуализм предрасположен к профанному бытованию и превращению в бездумную революционную “силу”, то есть “олитературенное” насилие. Для этого текст аутентичного марксизма уже должен содержать в себе элементы релевантной концептосферы — заготовки революционной эмфатической речи»1.

Эти противоречия дорого стоили советскому народу, когда в 1960–1970-е годы произошли смены поколений, и наше население уже не знало ни голода, ни революции, ни войны. Если мы не разберемся в своих ошибках и провалах, мы дойдем до массового бедствия.

Здесь речь идет об интегральном учении Маркса и его влиянии на судьбу СССР. Мы о нем не будет рассуждать, для нас сейчас все его связи и части переплетены, как в картинах импрессионистов. Здесь мы рассматриваем проблемы России – ее экономики и ее революции. Мы грубо выделяем срез ядра учения и говорим о том, что энергия марксизма охватила поколения наших предков, нас, наших детей и внуков. Этот срез – связка «русская революция – советская экономика».

Эти проблемы были особым срезом труда Маркса, а для нас важным фактором развития и даже судьбы. Надо сказать, что эта связка была и у самого Маркса ключевой в его практике: основы и развития капитализма – основы и процесс мировой пролетарской революции. Маркс предупреждал, что предмет его учения – западный капитализм и западный пролетариат. Он считал, что тип капитализма Англии был эталоном объективного природного закона.

Маркс писал в предисловии к первому изданию «Капитала»: «Предметом моего исследования в настоящей работе является капиталистический способ производства и соответствующие ему отношения производства и обмена. Классической страной капитализма является до сих пор Англия. В этом причина, почему она служит главной иллюстрацией для моих теоретических выводов… Существенна здесь, сама по себе, не более или менее высокая ступень развития тех общественных антагонизмов, которые вытекают из единственных законов капиталистического производства. Существенны сами эти законы, сами эти тенденции, действующие и осуществляющиеся с железной необходимостью. Страна, промышленно более развитая, показывает менее развитой стране лишь картину ее собственного будущего»2.

А в «Манифесте Коммунистической партии» предлагался такой образ развития революции: «Буржуазия подчинила деревню господству города. Она … вырвала значительную часть населения из идиотизма деревенской жизни. Так же как деревню она сделала зависимой от города, так варварские и полуварварские страны она поставила в зависимость от стран цивилизованных, крестьянские народы – от буржуазных народов, Восток – от Запада»3.

Россия для Маркса – Восток. Да и из истории Индии было видно, что невозможно было строить капитализм, имея по соседству агрессивную капиталистическую цивилизацию, ибо Запад старался превратить все лежащее за его пределами пространство в зону «дополняющей экономики». Периферия мирового капитализма – это особая формация. Здесь крестьянство, крестьянские народы и Восток представлены как собирательный образ врага, который должен быть побежден и подчинен буржуазным Западом. Это формула мироустройства – война цивилизаций.

Маркс уже рано (в 1848 г.) представлял западный капитализм глобальной системой. Он писал об Англии: «Та страна, которая превращает целые нации в своих наемных рабочих, которая своими гигантскими руками охватывает весь мир, которая уже однажды взяла на себя расходы европейской Реставрации, страна, в собственном лоне которой классовые противоречия развились в наиболее резкой и бесстыдной форме, – Англия кажется скалой».

Маркс ввел в «Капитал» такой постулат: «Для того чтобы предмет нашего исследования был в его чистом виде, без мешающих побочных обстоятельств, мы должны весь торгующий мир рассматривать как одну нацию и предположить, что капиталистическое производство закрепилось повсеместно и овладело всеми отраслями производства» (с. 595).

С 50-х годов XIX века Маркс сконцентрировал свои усилия на анализе капитализма, оставив все незападные общества и цивилизации в «черном ящике». Однако большая часть оппозиции из интеллигенции обратились к «Капиталу» Маркса. Это были в основном ветераны. Первая российская социально-демократическая организация «Группа освобождения труда» была основана в эмиграции в 1883 году группой Плеханова, Игнатова, Засулич, Дейча и Аксельрода. Плеханов и его соратники ознакомились с опытом западноевропейского рабочего движения, изучили представления научного социализма. Их группа провозгласила свои основные цели и задачи так: перевод на русский язык важнейших трудов К. Маркса и Ф. Энгельса; критика народничества и разработка проблем русской общественной жизни с точки зрения теории марксизма. К ним примкнули меньшевики, «легальные марксисты», ставшие идеологами «русского либерализма», и организаторы партии социалистов-революционеров (эсеров). Все эти люди входили в когорту рождения 1840–50 гг., они приняли идеи и установки марксизма почти непосредственно из рук Маркса и Энгельса.

Как вспоминает меньшевичка Лидия Дан, сестра Мартова, в 90-е годы ХIХ века для студента было «почти неприличным» не стать марксистом. Особую роль сыграли марксистские произведения Плеханова. Историк меньшевизма Л. Хеймсон пишет: «В этих работах молодежь, пришедшая в социал-демократию, нашла опору для своего бескомпромиссного отождествления с Западом и для своего не менее бескомпромиссного отвержения любых форм российской самобытности».

Так вызревал раскол в сообществе революционеров. Другим путем пошла когорта молодежи с новыми представлениями – тогда происходила смена картины мира, перехода к видению необратимости и несоизмеримости, к кризисам и катастрофам. Это был новый большой шаг науки. Для этих молодых марксистов прежняя классическая политэкономия, которую начал Адам Смит и завершил Маркс, стала слишком ограниченной, но это у нас поняли слишком поздно.

В 1899 г. Ленин написал: «Мы вовсе не смотрим на теорию Маркса как на нечто законченное и неприкосновенное; мы убеждены, напротив, что она положила только краеугольные камни той науки, которую социалисты должны двигать дальше во всех направлениях, если они не хотят отстать от жизни. Мы думаем, что для русских социалистов особенно необходима самостоятельная разработка теории Маркса, ибо эта теория дает лишь общие руководящие положения, которые применяются в частности к Англии иначе, чем к Франции, к Франции иначе, чем к Германии, к Германии иначе, чем к России»4.

Это утверждение было фундаментальным, хотя он считал себя марксистом. Главное: для русских социалистов особенно необходима самостоятельная разработка. В этом было начало раскола – вплоть до Гражданской войны.

Известно, что именно в России прежде всех был издан перевод «Капитала» Маркса. Интеллигенция погрузилась в изучение марксизма, но понять политэкономию – и классическую, и марксистскую (тоже английскую) – было очень сложно. Молодой Ленин, заканчивая первый большой труд «Развитие капитализма в России», надолго углубился в это учение и заметил, что профессора «нередко весьма плохо понимают политическую экономию».

Позже, после упорного штудирования и написав десять тетрадей конспектов и выписок из книг Маркса («Философские тетради»), Ленин признал: «Нельзя вполне понять “Капитала” Маркса и особенно его первой главы, не проштудировав и не поняв всей Логики Гегеля. Следовательно, никто из марксистов не понял Маркса полвека спустя!!»

В 1912 г. С.Н. Булгаков писал в своей книге «Философия хозяйства»: «Политическая экономия исходит в своей научной работе или из эмпирических обобщений и наблюдений ограниченного и специального характера, или же, насколько она восходит к более общим точкам зрения, она сознательно или бессознательно впадает в русло экономизма, притом в наивно-догматической его форме. Между политической экономией и экономизмом как мировоззрением существует тесная, неразрывная связь. Фактически экономический материализм есть господствующая философия политической экономии. Практически экономисты суть марксисты, хотя бы даже ненавидели марксизм»5.

После Гражданской войны философы-марксисты, в том числе коммунисты, и молодые экономисты стали разрабатывать проект создания политэкономии социализма. Этот труд произвел огромное воздействие на картину мира советского общества и продолжает влиять на массовое сознание постсоветского общества. Чтобы разобраться с этими проблемами, необходимо представить основу этого проекта советских философов и экономистов – политэкономию Маркса.

Истории и типы хозяйства у Англии и России разные, почему же русские ученые профессора изучали полтора века «Капитал» Маркса, а не реальность хозяйства России и его контекст? Разве наши экономисты не знали, что «Капитал» Маркса – огромное учение о западным капитализме в ХVIII–ХIХ веках?

После Октябрьской революции будущий лидер компартии Италии А. Грамши в статье под названием «Революция против “Капитала”» написал (5 января 1918 г.): «Это революция против “Капитала” Карла Маркса. “Капитал” Маркса был в России книгой скорее для буржуазии, чем для пролетариата. Он неопровержимо доказывал фатальную необходимость формирования в России буржуазии, наступления эры капитализма и утверждения цивилизации западного типа… Но факты пересилили идеологию. Факты вызвали взрыв, который разнес на куски те схемы, согласно которым история России должна была следовать канонам исторического материализма. Большевики отвергли Маркса. Они доказали делом, своими завоеваниями, что каноны исторического материализма не такие железные, как могло казаться и казалось».

Почему молодой итальянец ясно и четко разглядел процессы русской революции, а наши уважаемые ученые-марксисты отвергли Октябрьскую революцию и объявили Советам войну? Все это в нашем образовании смягчали, чтобы быстрее закрыть раны той войны. Но это уже история, и надо спокойно разобраться. Лидер меньшевиков (Аксельрод) написал в «Политическом завещании»: «Большевизм зачат в преступлении, и весь его рост отмечен преступлениями против социал-демократии. … Где же выход из тупика? Ответом на этот вопрос и явилась мысль об организации интернациональной социалистической интервенции против большевистской политики… и в пользу восстановления политических завоеваний февральско-мартовской революции».

А в Грузии был талантливый марксист Жордания, член ЦК РСДРП, глава социалистического правительства, чья Красная гвардия из рабочих подавила демонстрацию большевиков в Тифлисе. Таким образом, возникло социалистическое правительство под руководством марксистской партии, которое было непримиримым врагом Октябрьской революции, вело войну против советской России. Жордания объяснил это в своей речи 16 января 1920 г.: «Наша дорога ведет к Европе, дорога России – к Азии. Я знаю, наши враги скажут, что мы на стороне империализма. Поэтому я должен сказать со всей решительностью: я предпочту империализм Запада фанатикам Востока!»

Противоречивое влияние Маркса на состояние России было, оставалось и сейчас актуально.

Попытку пролетариата бороться против капитализма, который еще не исчерпал свой импульс, Маркс считал реакционной. Сказано в «Манифесте»: «Революционная литература, сопровождавшая эти первые движения пролетариата, по своему содержанию неизбежно является реакционной. Она проповедует всеобщий аскетизм и грубую уравнительность».

Эта уравнительность, особенно свойственная «крестьянскому коммунизму», рассматривалась Марксом едва ли не как главное препятствие на пути исторического прогресса. Этот коммунизм Маркс считал реакционным, он исходил из того, что крестьянство должно исчезнуть, породив сельскую буржуазию и пролетариат.

Уже в 70-е годы ХIХ века Маркс разглядел, что в России параллельно назревали две революции, – не просто различные, но и враждебные друг другу. Маркс поддерживал революцию в России, не выходящую за рамки буржуазно-либеральных требований, свергающую царизм и уничтожающую Российскую империю. Это революция, расчищающая путь для развития капитализма.

Маркс отвергал рабоче-крестьянскую революцию, укрепляющую Россию и открывающую простор для ее модернизации на собственных основаниях, без повторения пройденного Западом пути капитализма. Эти две революции и состоялись в России.

Эти установки Маркса внесли раздор в демократическое и революционное движение России и нанесли ущерб и самосознанию интеллигенции, и русской революции, и советскому обществу, и государству.

Наши революционеры сами виноваты – слишком они были очарованы Марксом и воспринимали все его положения как откровение свыше.

Политэкономия сочетает экономику и политику, поэтому нам приходится переходить от хозяйства к политике, особенно к революции и войнам. Для нас, как крестьянской страны, важна была связка «крестьянская община – революция». Эта связь вышла на свет в революции 1905 года и далее к Октябрьской революции. У Маркса были другие представления.

В Англии рано согнали крестьян с земли и разгромили общины. И Маркс вывел такие выводы об общинной собственности в разных культурах, в частности, в «античной» и «германской». Его вывод такой: «В обеих формах индивиды ведут себя не как рабочие, а как собственники и как члены того или иного коллектива, которые в то же время трудятся. Целью этого труда является не созидание стоимости, … целью всего их труда является обеспечение существования отдельного собственника и его семьи, а также и всей общины».

Согласно его постулату, коллективное производство общиной сохраняется только при воспроизводстве исходных условий без развития.

В действительности эти системы изменяются и адаптируются к новым условиям – и нет для них обязательных ограничений, без которых общины гибнут. В ХIХ в. уже можно было рассмотреть такие общины и Японии, Индии, России и в индейских деревнях Латинской Америки. Этот постулат Маркса был непроверенной абстракцией, а в реальности общины разного типа существовали и развивались тысячи лет, хотя и переживая кризисы. Выведенный из этой абстракции прогноз, согласно которому капитализм покроет всю землю и ликвидирует общины и коллективный труд – утопия, которая была неадекватна реальности. Само разнообразие цивилизаций и культур это доказывает.

При этом Маркс исключал возможность для незападных культур обучения капитализму, осмысления его опыта и опережающего преодоления капиталистических форм жизнеустройства. Для Маркса социалистическая революция была оправданной лишь после того, как капитализм довел до конца разрушение прежних укладов, а судьба «отставших» народов – вести насаждение капитализма и ликвидацию общины. Эти представления вызвали в русском марксизме того времени раскол, он перерос в конфликт марксистов с русскими народниками, а затем и в конфликт меньшевиков и эсеров с большевиками.

Россия в конце XIX и начале ХХ века была именно страной периферийного капитализма. А внутри нее крестьянство было как бы «внутренней колонией» — периферийной сферой собственных капиталистических укладов. Его необходимо было удержать в натуральном хозяйстве, чтобы оно, «самообеспечиваясь» при очень низком уровне потребления, добывало зерно и деньги, на которые можно было бы финансировать капитализм. Крестьяне были той «природой», силы которой ничего не стояли для капиталиста.

Мы мало вникали в роль монархического государства России в народном хозяйстве. Было непросто понять смысл такого суждения М. Вебера об историческом фоне революционного процесса в России: «Власть в течение столетий и в последнее время делала все возможное, чтобы еще больше укрепить коммунистические настроения. Представление, что земельная собственность подлежит суверенному распоряжению государственной власти … было глубоко укоренено исторически еще в московском государстве, точно так же, как и община».

Крестьянская община была в среде западных марксистов предметом непрерывной атаки. Энгельс писал Каутскому (2 марта 1883 г.): «Где существует общность – будь то общность земли или жен, или чего бы то ни было, – там она непременно является первобытной, перенесенной из животного мира. Все дальнейшее развитие заключается в постепенном отмирании этой первобытной общности; никогда и нигде мы не находим такого случая, чтобы из первоначального частного владения развивалась в качестве вторичного явления общность».

Много говорилось и о русской общине. Маркс пишет (1868): «В этой общине все абсолютно, до мельчайших деталей, тождественно с древнегерманской общиной. В добавление к этому у русских, во-первых, не демократический, а патриархальный характер управления общиной и, во-вторых, круговая порука при уплате государству налогов и т.д. … Но вся эта дрянь идет к своему концу».

Страна, оказавшаяся на периферии Запада, и не могла развить свои производительные силы в рамках капитализма – его уклад приводил к архаизации хозяйственных укладов периферийных стран. И это Маркс прекрасно знал. Он пишет в «Капитале»: «Европейские государства… насильственно искореняли всякую промышленность в зависимых от них соседних странах, как, например, была искоренена англичанами шерстяная мануфактура в Ирландии» (с. 767).

Здесь очевидное противоречие: развивая свою теорию пролетарской революции, Маркс много раз подчеркивал глобализацию капитализма, согласно которому капитализм должен реализовать свой потенциал во всемирном масштабе – так, чтобы весь мир стал бы подобием одной нации. Уже в ходе колонизации было известно, что капитализм не может покрыть планету.

Сгон крестьян с общинных земель требовал времени, и свободной рабочей силы пролетариев было недостаточно. Корабли Европы стали нападать на побережья южных морей, захватывать земли и брать людей в рабство. Локк разработал презумпцию естественного права цивилизованного государства («гражданского общества») вести войну с варварской страной (против тех, кто «не обладает разумом»), захватывать ее территорию, экспроприировать достояние (в уплату за военные расходы) и обращать в рабство ее жителей. Сейчас это анимировано.

Капитализм, который сложился в системе А. Смита – Риккардо – Маркса, был специфическим, а не универсальным. Даже в Западной Европе политэкономии были разными. Например, в отношении капиталистической Германии модель Маркса годилась с большими натяжками – английская и немецкая политэкономии развивались в рамках двух разных парадигмах. А в отношении царской и советской России их описание и предсказания были совершенно ошибочными.

И мы понемногу, осторожно подходим к выводам: наши советские экономисты и – в какой-то степени – наши вожди в урагане и грозах форсированных программ и войн не заметили, что реальная советская политэкономия, инновационная и не отшлифованная, постепенно сдвинулась снова к понятийному аппарату политэкономии Маркса. К политэкономии капитализма, со всеми категориями и понятиями, со смыслами и ценностями.

Но ведь у нас не было западного капитализма – в России с конца ХIХ века был «периферийный капитализм», совсем другое хозяйство, чем на Западе. А в 1917 г. из России и этот капитализм убрали. Зачем вся армия профессоров штудировала чужую политэкономию, да так ее и не поняла? Это феномен российской истории! Профессора-экономисты с 1920 г. в СССР непрерывно спорили об объективных экономических законах, о стоимости, товаре и деньгах – их логику брали в политэкономии Маркса, хотя ее система была создана для капитализма (причем английского). Договориться в этих спорах экономисты не могли. Эту историю надо разобрать.

В ходе русской революции ни одно из условий, сформулированных Марксом как необходимых для социализма, в России не выполнялись, и победил крестьянский коммунизм и социализм – в обход капитализма.

После Октября, Гражданской войны, в развитии и в Отечественной войне СССР выполнял программы на основе собственной культуры, реальных условий и здравого смысла. Затем в элите ожили и укрепились заветы Маркса «крутить колесо капитализма». К 1991 г. они победили, и новые классы собственников пытаются пристроиться к капитализму. Но их общественных успехов трудно ожидать.

Но всем полезно трезво представить реальность и варианты будущего. Пойдем шаг за шагом.

 

(Продолжение следует)

 


1 Батыгин Г.С. «Социальные ученые» в условиях кризиса: структурные изменения в дисциплинарной организации и тематическом репертуаре социальных наук // Социальные науки в постсоветской России. М.: Академический проект, 2005.

2 Маркс К. Капитал. Т. 1 // Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., т. 23.

3 Маркс К., Энгельс Ф. Манифест Коммунистической партии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2 изд., т. 4.

4 Ленин В.И. Наша программа // Полное собрание сочинений. 5-е изд. Т. 4, с. 184.

5 Булгаков С.Н. Философия хозяйства. М.: Институт русской цивилизации, 2009.