Журнальный мир

Рассвет в начале августа

Когда над сопками Маньчжурии

Покажет небо полосу,

Родная степь моей Даурии

Пьёт жадно первую росу,

Пьют тарбаганы вместе с птицами,

Не веря в гулкий гром вдали,

Что с океана, над границами,

Дожди нежданные пришли…

И пурпур золота колышется,

В нём солнце красное встаёт.

И в сладкой дрёме смутно слышится,

Что скачет всадник и поёт…

«Уходи в туман и бездорожье…»

Уходи в туман и бездорожье

И забудь о мненьях величин.

Никогда пусть больше не тревожат

Поиски неведомых причин…

Ни к чему, ни слава, ни держава:

Зыбких грёз угроза и гроза.

Пусть не ждут, как горькая отрава,

Женские печальные глаза…

И однажды, выйдя из тумана,

Оттолкни неспешною рукой

Все, что догоняет непрестанно

И мешает быть самим собой.

То ли ветер гудит…

То ли ветер гудит в проводах телеграфных,

То ли черт завывает. Кромешная ночь!

Ничего не видать. Даже нет биографий

Знаменитых людей. А ведь было точь-в-точь.

Всё сходилось, равнялось, продумано чётко:

Судьбоносные книги, парады имён.

Всё исчезло куда-то и начисто стёрто —

Имена и награды и вожди всех племён,

Что делили страну, человечество даже,

На своих и чужих, на врагов и друзей,

А меж ними жила небольшая пропажа —

И не враг, и не друг, а какой-то ничей…

Всё давно миновало! Но снится мне чаще

Незаметный Серега, мой друг и алкаш,

Забулдыга бездомный, с рожденья пропащий,

С виноватой улыбкой, не враг и не наш.

Новые четверостишия

* * *

Когда исчерпаны сравненья

С другими в жизненной борьбе,

Народ находит утешенье

В печальных песнях о себе…

* * *

Жизнь всегда права, а будь иначе,

Не было бы жизни, как ни странно.

Все твои потери и удачи —

Лишь приливы и отливы океана…

* * *

Не осуждай любых наречий

И не сходи от них с ума:

Ведь жизнь — клубок противоречий

Плетёт гармония сама…

* * *

Как путь далёк! Уже темнеет,

Ни ног, ни рук не чую я…

И лишь костёр души согреет,

Спасёт от ближних и зверья.

* * *

В каком бы ни было народе,

Живу с повинной головой:

Меня своим считают, вроде,

Но я и сам себе не свой…

* * *

Нет больше к прессе интереса,

Но жизнь примерами полна:

В степи, где нет воды и леса,

Росла столетия сосна…

* * *

Цветущая природа, умирая,

Нам говорит: желания умерьте,

Всего лишь миг от ада и до рая,

И помните о вечности и смерти.

* * *

Глагольной рифмы не жалея,

Сумей одной строкой сказать,

Ведь подковать блоху сложнее,

Чем, скажем, лошадь подковать.

* * *

К обидам будьте терпеливы:

Всё исцеляют боль и слово.

Ожечь и вылечить больного —

Быть может, в этом цель крапивы?

* * *

В туманах правды о народах

Повсюду прячется обман.

Скажи о расах и свободах,

Как особь, Игорь Губерман!

Снова осень…

Снова осень над степью пожухлой,

Снова тучи и птицы над ней.

Только чувства мои не потухли,

От невзгод разгораясь сильней.

Диоген ли в рассохшейся бочке

Или Публий Овидий Назон

Из какой-то немыслимой точки

Полонили пространства времён?

Будет Рим! И четвёртый, и пятый,

Чингисхана сровняется вал.

У шумящего Понта когда-то

Старший Плиний, смеясь, проживал.

В небе волглом чудесные птицы,

Ломкий клин молодых журавлей.

И ночами сверкают зарницы

За границами тёмных полей.

Заключаю пространства и время,

Расширяю, беру их в полон.

С дальней точки, живущий со всеми,

Продолжение вечных имён.

Всё обычно и всё необычно,

И уроки не в сроки, не впрок.

Что мне делать с такою добычей,

Утекающей словно песок?

Грозовое

Эти низкие, тучные, чёрные тучи

Нависают над нами, надежды будя,

Неужели, и вправду, дожди не минучи?

О, как долго, тоскуя, мы ждали дождя!

Что же, ветер, кругами взмываешь над нами,

Опускаясь, пылинками лица сечёшь?

Отдохни, успокойся дремучими снами…

Вот и вздрогнуло небо… Ударило в дрожь!

Раскололо, сомкнуло, взорвало глубины,

И обрушило шумно потоки воды!

Разом вздрогнули сопок горбатые спины,

Зарябили дороги. И смыло следы

Всех печалей и бед! Ах, как сладостно спится

В полыханье зарниц до омытого дня…

И такие веселые, светлые лица

Вместе с радугой в полдень встречают меня!

Пейзаж и Натюрморт 1960-х

(Шутливое приглашение другу)

Снова пахнет влажною травою.

Облаками овцы. И земля

Вся парит! Плывут над головою

Гуси на колхозные поля…

Проступает солнце из тумана.

И картошка выпеклась в золе,

Молоко, коврига и сметана

У меня на утреннем столе.

Приходи, художник! На палитру

Выпусти феерию в цвету,

Сохрани потомкам за пол-литру

Всю земную нашу красоту!

Где-то в Сибири…

(Дорожное)

Остов дома поплыл за вагонным окном,

Вместо окон — провалы чернее ночи.

Но в проёме одном, за разбитым стеклом,

Чуть дрожит ещё зябкое пламя свечи…

Гарнизон ли исчез или было село?

Лишь от света идей так сгущается мгла!

Догорает огарок, как всё ГОЭЛРО,

И не воск от империи, только — зола.

То ли будет ещё, коли было вчера,

Серый сумрак уже не отбросит теней.

А колёса стучат: «Спать пора… спать пора…

Утро вечера, всё ж, мудреней… мудреней…»