Мир света, тепла и доброты

Мир света, тепла и доброты

Ушел из жизни старейший художник Новосибирска, ветеран Великой Отечественной войны Владимир Копаев. Выдающийся мастер одухотворенного лирического пейзажа, светлый и солнечный человек, он неизменно привлекал к себе людей. Благодаря его искусству мы глубже ощущаем радость и полноту жизни родной земли и ее очарование.

Родная улица

С тех пор как в 1935г. десятилетний Володя Копаев приехал с родителями из алтайского провинциального городка Славгорода в бурно растущий Новосибирск, жизнь его неразрывно была связана с Железнодорожным районом.

Здесь, на улице Обдорской, они жили.

Здесь в изокружке при Доме пионеров он получил первые навыки рисования, руководила кружком великолепная Вера Федоровна Штейн, старейший скульптор Новосибирска.

Отсюда в мае 1943г. он был призван со школьной скамьи в ряды Красной армии. В мае 1950г., после демобилизации, поступил в Костромское художественное училище, окончив которое, он возвратился в Новосибирск с молодой женой Эммой.

Более тридцати лет супруги Копаевы работали в школах Железнодорожного района: в девятой, сорок первой, восьмой, сто тридцать седьмой, в школе рабочей молодежи. Сотни и тысячи ребятишек учились у них рисованию и черчению. Вовремя замеченные и развитые способности помогли некоторым ученикам Копаевых стать художниками, архитекторами, дизайнерами.

Молодые педагоги получили квартиру на улице Владимировской. Копаевы до сих пор здесь живут, считая Железнодорожный район своей малой родиной. Владимир Иванович всегда умел видеть поэзию в повседневном и с особенным чувством писал Владимировскую улицу и Владимировский спуск с их домишками, деревьями, детьми, сугробами и лужами…

Шло время. На месте домов-развалюх стали подниматься новые многоэтажные здания Прибрежного жилмассива. Копаев с интересом наблюдал за ходом строительства. Новые урбанистические мотивы появились в его творчестве и добавили своеобразия в привычный облик Копаева-пейзажиста.

Начало пути

Страсть к рисованию возникла у Володи в ранней юности. Призвание вело его по жизни. Показателен его ранний рисунок «Думка», на котором солдатик, в чертах которого легко узнать самого автора, уносится мечтами в мастерскую, к мольберту, к мирной творческой жизни.

Мечты стали претворяться в жизнь в период учебы в Костромском училище, верном традициям русской реалистической школы.

Шли годы. Ставшие одно время привычными упреки в незатейливости копаевских сюжетов сами собой отпали. Стало понятно, что это осознанная позиция художника, верящего в непреходящую ценность каждого мига жизни, в чудесную целительную силу природы. «Красота рассеяна всюду, задача художника ее увидеть» — с этим творческим кредо живописца Николая Ромадина мог бы согласиться Копаев.

Хотя напрасны попытки жестко «привязать» копаевское творчество к каким-либо предшественникам, корням, истокам, можно попробовать поискать их в богатом инструментарии художника. Заметно влияние художников барбизонской школы, мотивы и приемы импрессионистов, отзвуки искусства передвижников; вспоминаются Левитан, Саврасов и Пластов, Грабарь и Юон, Крымов и Рылов.

Мастер

Миновала пора ученичества, подражаний. Индивидуализировалась художественная манера. Владимир Копаев стал признанным мастером лирического пейзажа.

С 1955 г. он начинает участвовать в профессиональных вернисажах. В. И. Копаев — член Союза художников России, участник более 90 выставок — областных, зональных, региональных, международных, персональных. Его произведения есть в различных музеях и коллекциях.

Незаурядный творческий багаж, виртуозная техника, принцип намеренной эстетизации остановленного мгновения позволили В. Копаеву в определенный момент перейти к ненавязчивому философскому осмыслению бытия. Изначально не слишком склонный к излишним умствованиям, философским обобщениям, Владимир Копаев с годами стал тяготеть к более глубокому поэтическому осмыслению явления, образа, к более емкой живописной метафоре.

То, что раньше ставилось в упрек художнику, теперь стало вроде бы неоспоримым достоинством: неангажированность таланта, отсутствие конъюнктурных расчетов. Мастер пытается ставить и решать задачу поэтизации обыденной жизни простого человека; темами его картин становятся задушевная песня на полевом стане, вечер на тихой деревенской улочке, чаепитие на дачной веранде. И это не просто созерцание стороннего наблюдателя, а психологическое проникновение: Владимир Копаев был влюблен в изображаемое им, он пытался передать пластическими живописными средствами его ценность. Весь профессиональный багаж, приемы, навыки в передаче световоздушной среды, тональных соотношений — все вольно или невольно подчинялось этой сверхзадаче. Оттого так эмоционально наполнены полотна Копаева.

Непростой жанр

Стоит подчеркнуть, что сложность пейзажного жанра часто недооценивается. Принято считать, что половина успеха портрета — фотографическое сходство; тематическую картину «вывезет» значимость поднятой темы, актуальность ситуации. А в пейзажном жанре нужно конкретными, вполне материальными средствами передать состояние, то есть некую эфемерную категорию.

Владимир Копаев даже в малых по размеру работах, этюдах находил способы адекватной передачи света, сумерек, теней, рефлексов, темноты.

С большим живописным мастерством, трепетным, мерцающим рефлексами мазком написаны им картины переходных состояний: улицы весеннего города, лунные зимние ночи, грозовые тучи.

Более умиротворенная манера, иное цветовое решение отличают работы, где в гаснущих, приглушенных тонах изображает художник речные просторы, песчаные берега, безоблачное небо, лесные дали, убегающие вдаль проселки.

С самозабвенным упоением, с радостным чувством обретения истинного цвета писал Копаев разнотравье, залитые солнцем рощи, полевые цветы, детишек на берегу, цветущие яблони и сирень, мягкий трепет березовой листвы.

Городские сценки, уличные зарисовки пленяют мимолетной непринужденностью, мягким дружелюбным юмором и оптимизмом.

Для усиления эффектов часто применяется художником прием контражурного освещения, варьируется яркость и нарядность цветового строя. Обычную копаевскую мажорность колористической гаммы создает сочетание голубых тонов неба, белых облаков, теплой зелени травы и листьев, разноцветья полевых цветов, золотисто-охристых тонов «пляжных» картин. Картины словно пронизаны солнечным светом, и это создает оптимистическое настроение, атмосферу радости.

Искусство возможного

Жизнь творческого человека — искусство возможного.

Никто не мог упрекнуть Владимира Копаева в односторонности, которая неизбежно возникает при узкой специализации художника. Пробовал Владимир Иванович работать в газетах. «Вечерний Новосибирск» и «Советская Сибирь» охотно печатали его графические зарисовки из жизни горожан, уличные сценки. С увлечением он брался за иллюстрирование некоторых любимых книг, таких, в частности, как «Вечный зов» А. Иванова, рассказы А. Чехова.

Теперь смешны укоры, которые раньше частенько доводилось слышать художнику Копаеву. То, что якобы проходит он мимо жизни, не замечает социалистической действительности, нови преобразований, а всё у него березки, рощицы, речушки, детишки. Где трудовые будни села, где трактор или комбайн на тучной колхозной ниве? Такое непонимание особенностей его индивидуального видения мира приносило много боли Владимиру Ивановичу.

Тонкий лирик сибирского пейзажа достиг расцвета своего таланта в 1980—1990-е гг., когда ведущей темой художника стало торжество жизни, чувственная красота бытия.

Копаев был увлечен пленэром, стремился разглядеть, понять и передать ритмы и состояния сибирской природы, ее неповторимость и особенности. У него особенно многочисленны пейзажи пригородов Новосибирска, окрестностей села Мочище, берегов Оби и Обского водохранилища. Как правило, сочетание тонов в его речных пейзажах создает тонкий и очень выразительный живописный эффект. Поэтичности прибавляют силуэты юных рыбачков, лодок у берега, белых теплоходов вдали.

Возможно, сосредоточившись на пейзажном жанре, Копаев лишил нас многого. После дипломной работы «На колхозном собрании», защищенной с хорошей оценкой, не довелось художнику поработать над масштабными полотнами. Работа над тематической картиной плохо совмещалось с рутиной ежедневного педагогического труда в школе.

Умение выстроить композицию, придать героям живую силу достоверности, полнокровность жизненной конкретности — все эти черты художественного дарования Владимира Копаева лишь изредка применялись на практике. Но не пропали даром и эти умения. Некоторые произведения его хотя и не дотягивают по жанровым признакам до полноценной тематической картины, но вполне могут рассматриваться как своеобразные живописные новеллы, в которых с необычайным теплом и симпатией повествуется о повседневной жизни простых людей. Таковыми являются «Вечер на даче», «С танцев», «На пляже», «Концерт на полевом стане», «У теплой водички», «Перед обедом».

Владимир Копаев всю жизнь хранил верность реалистическому искусству. И активно его пропагандировал своим творчеством. «За сохранение традиций реалистического искусства» — с такой формулировкой обычно награждали его на всех вернисажах последних лет.

Блажен незлобивый художник…

В 1970г. Владимира Копаева не приняли в Союз художников РСФСР.

«Может быть, это и к лучшему», — размышляла его жена, сподвижница и единомышленница Эмма Константиновна, поясняя, что при мягком и уступчивом характере не смог бы он удержаться от навязчивых соблазнов худфондовских застолий с коллегами.

Обида в душе художника, наверное, оставалась: как-никак участвует с 1955г. в выставках профессиональных художников, имеет теплые характеристики и рекомендации от известных новосибирских мастеров (А. Чернобровцева, Г. Качальского, В. Хлынова).

Но жизнь продолжалась. Работал в школе, в редкие свободные часы ездил на этюды. Участвовал в выставках, печатался в газетах.

В 1980-х гг. была еще одна попытка вступления в творческий союз, опять безуспешная. Художник замкнулся в себе. Появлялись порой сомнения в профессионализме, грустные думы о неверно выбранной стезе. Только вера родных и близких людей, искренняя любовь многочисленных поклонников придавали сил и помогли преодолеть кризис.

Копаев продолжал работать. Уровень мастерства все рос. Работы его охотно покупались во всех салонах Новосибирска и разлетались по миру: во Францию, США, Италию, Испанию, Швейцарию.

Шли годы. Положение становилось анекдотичным: один из лучших живописцев Новосибирска — не член профессионального союза художников!

На представительной выставке в Новосибирском художественном музее, посвященной 70-летию В. И. Копаева, выступал давний знакомец Владимира Ивановича и однокашник по Костромскому училищу. Он искренне, казалось, удивлялся, что такой мастер, как Копаев, — до сих пор не член Союза художников. Единодушный гул одобрения пронесся по залам.

Но тут к микрофону подошел художник-монументалист Александр Чернобровцев, бескомпромиссный и решительный:

Не вы ли дважды категорически выступали против его приема в Союз и сумели убедить правление, что Копаев — непрофессиональный художник? Не стыдно вам удивляться?

История имела продолжение. Это было в 1996г., на заре моего собирательства. Я сидел в мастерской художника Геннадия Крапивина и с энтузиазмом неофита хвастался своей фотоколлекцией. Вдруг из кучи фотографий он решительно отделил три-четыре.

Это кто?

Копаев!

Геннадий Никитович перебирал цветные фотографии с каким-то любовным удивлением.

Мы виноваты перед ним. Обидели человека. Срочно приведите его ко мне. Надо его принимать в Союз. Поздновато, конечно. Но лучше поздно…

В тот же день я отправился к Копаевым. Владимир Иванович три раза заставил меня пересказать разговор с Крапивиным, все переспрашивал, качал головой. Но Эмма Константиновна взяла у меня бумажку с телефоном мастерской Геннадия Никитовича и заверила: созвонимся и пойдем! Скоро Владимира Ивановича Копаева приняли в Союз художников России…

Зимой 2020 года, в самый разгар трескучих морозов, в последний день января ему исполнилось девяносто пять лет. А в марте закончился его земной путь. Но душа художника, весь светлый мир его большого таланта по-прежнему распахнуты для каждого из нас.