Журнальный мир

Посвящается моей дочери Владе,

которая написала все письма

герою настоящего рассказа.

1

— Ты же не видел вспышку? Сидишь здесь просто и угрюмо молчишь… Такой же всполох был две недели назад, когда мы остались без связи. В тот раз еще всю Землю заволокло пылью и плотными черными облаками. Корабль с припасами так и не прибыл, а сегодня должен был пристыковаться челнок с капсулами. И никто не прилетел, а такие экспедиции готовятся сильно заранее, рассеивание в космосе утверждается на месяцы вперед. Да и дело довольно дорогостоящее, доставка каждого грамма смеси дерева и пепла людей стоит сотни тысяч…

Недовольное сопение в ответ.

— Знаю, два дня не появлялся. Но ты сам виноват: не подпускал к пульту, не слушал меня, поэтому я оставил тебя без еды. Но теперь не время для ссор. Вчера на Земле погасли огни. Те немногие, что сохранялись на поверхности после первого взрыва. Да, я думаю, что это был именно взрыв, а вчера случился еще один. Планета теперь совсем потускнела и больше не горит. Я пытаюсь связаться с Землей и другими станциями на орбите, но в ответ тишина. Твой приемник мощнее, ты должен дать мне им воспользоваться.

Глубокий выдох.

— Я знаю, тебе запрещено меня пропускать. Теперь доверяют только автоматике, а еще собаке. Человек ошибается и вредит, он небезупречен. Поэтому ты там за стеклом, сторожишь оборудование от меня. А я здесь, убираю за тобой и кормлю. Но ты ведь не можешь выйти из модуля. И пускай мне не попасть внутрь, пока ты на страже, но ты ослабнешь без еды, возможно, умрешь. И тогда я попаду на твою часть
корабля. Такой был у меня план. До вчерашнего дня. Пока не погасли огни, пока моя дочь не осталась там, на Земле, в темноте. Сейчас я покормлю тебя, а потом ты должен впустить меня на свою половину.

Я наполнил кормом отсек перед входом в главную зону орбитальной станции и отправил еду охранявшему вход немцу — овчарке ростом с годовалого теленка. Огромному зверю, способному легко перекусить любую часть моего тела быстро, без усилий и сожаления.

— Пока ты будешь есть, я вот что тебе расскажу. Я говорил, что у меня нет связи. Это не совсем так. Земля больше не выходит в эфир, как и Центр полетов и другие резервные станции, но по обычным каналам я слышу собачий лай, там, где раньше звучали голоса космонавтов, теперь рык и скулеж. Некоторые орбитальные станции теперь совсем молчат, другие, наоборот, передают звуки стражей, таких, как ты,
вырвавшихся или выпущенных на волю. Я не знаю, что там у них произошло, но людей больше не слышно. А потому нам с тобой нужно действовать заодно, иначе я опять перестану тебя кормить, чтобы разобраться с этой чертовщиной.

Я приложил карту доступа к электронному табло, и двери, разделяющие нас, отворились. Зверь оторвался от еды, шерсть его вздыбилась, пасть осклабилась, глотка зарокотала, лапы напружинились. Немец готовился к прыжку. Я не стал провоцировать его дальше и заблокировал дверь.

— Зараза! Когда-то давно люди умели рассказывать такие истории, что даже волки выбирались из леса, чтобы посидеть вместе с ними у костра. Разум сумел подчинить себе инстинкты. Найду способ и я, чтобы справиться с тобой, — раздраженно бросил я зверю, удаляясь в сторону своей части корабля.

2

В последние дни я часто перечитывал письма с Земли. Нет, не служебные, а письма личные. Такие, которые вновь возвращают в памяти моменты прежних дней, позволяют вспомнить, что даже у космического героя где-то на Земле есть небольшой дом, семья и вредные привычки.

Я открыл письмо, написанное дочерью в ее недавний день рождения. Меня не было на Земле уже больше двух лет. За эти годы она подросла, завела лучших подруг, первый раз влюбилась и перешла в старшую школу. Я радовался каждый раз ее успехам и расстраивался от того, что еще долго не увижу ее.

«Папуля, привет. Как дела у тебя? Как там в космосе?

Сегодня мой день рождения, но мне почему-то хочется первой написать тебе. Поэтому делаю это с самого утра, хотя знаю, что ты обязательно отправишь сообщение, чтобы меня поздравить.

Вечером будет праздник, соберутся друзья. Мама пригласила каких-то гостей и дядю Колю тоже. Я писала тебе раньше, что он мне не нравится… Не знаю, зачем она приглашает его.

А еще мы пойдем на настоящую дискотеку, на взрослую, после одиннадцати. Представляешь, я очень рада! Это, наверное, будет лучший день в моей жизни. Жаль, конечно, что тебя нет рядом, но мама говорит, что ты делаешь много для семьи и страны, а еще что когда-то вернешься, и надо только сильно-сильно этого пожелать…

Все так, и я все понимаю. Только вот на днях нам задали в школе написать текст о лучших выходных с родителями. И я вспомнила такие дни с мамой, а про выходные с тобой мне пришлось сочинить историю… Не могла же я признаться, что ничего, кроме писем и общения по каналу, не могу про нас рассказать…

Я очень по тебе скучаю и надеюсь, что ты скоро прилетишь. Целую, твоя Влада».

Ее письмо сильно взволновало меня, когда читал его впервые. Но в те дни бесперебойной связи с планетой я нашел скорый ответ и ничего не значащие слова. А теперь думаю, что надо было написать иначе. Договорить обо всем в письме, подобрать такие слова, чтобы дочь, читая мои строки, не зная ласки моей, чувствовала затем каждый день мою любовь и привязанность. Ведь растет она сама по себе, беспокойно и неуверенно без моего присутствия рядом. А теперь еще этот взрыв и молчание связи.

Все это измучило меня за последние дни. Казалось, что из жизни утекает что-то важное, пока я здесь, пока бездействую. А путешествие мое во имя гордости человеческой не представлялось уже таким необходимым. Я знал, что оно не стоит одиноких слез и страха одного маленького сердца, отзывающегося часто-часто где-то там, в темноте планеты. И пока я далеко, рядом с дочерью нет никого, кто бы мог взять на себя ответственность и бремя решений, подарить чувство безопасности, к которому каждый ребенок стремится с рождения.

Как они теперь там, на Земле?.. Дочь, жена героя и его родители… Я должен обязательно узнать. А пес должен знать свое место. Сегодня я войду внутрь…

3

С тех пор как российский Космический проект разошелся во всех ключевых вопросах с западными «жонглерами», занимающимися в основном захватом космоса, а не его исследованием, наша корпорация была исключена из всех действующих орбитальных проектов. Бывшие партнеры даже сумели придумать аварию на МКС, чтобы прекратить работу станции и вывести из строя все модули. Новый проект запускали уже без нас, не подозревая, что в то же время у нас в стране идут заключительные приготовления, и «Мир-2» выйдет на орбиту уже через месяц.

Оставшись в изоляции, мы сумели сделать скачок в развитии собственных технологий. Не без помощи, конечно, китайской щуки и ее гостеприимной проруби, через которую, имея подходящий хвост, можно много всего выудить. Так моя страна снова вышла в космические лидеры и отправила в космос большое количество исследовательских станций и кораблей.

Хотя куда это нас привело? Я здесь на корабле, но не могу пройти мимо собаки, чтобы спасти себя и близких. Очередная попытка попасть внутрь провалилась. Немец вырвал трубу, которой я пытался отогнать его. Затем повалил меня на пол и выволок за руку за пределы охраняемой территории, почти перекусив мне предплечье. Он не стал добивать меня, хотя запросто мог порвать горло. Зверь понимал, что его дело лишь охранять, а человек должен жить, чтобы выполнять какие-то свои задачи и наполнять кормом правильный отсек. Пес бросил меня в луже собственной крови, уселся напротив дверей, загородив своим телом проход. Он не лаял и не нервничал, лишь злобно рычал до тех пор, пока я не заблокировал двери.

Раны мои были серьезными, но медицинский модуль корабля позволял регенерировать любые ткани, в том числе и костные. Поместив безжизненную руку в специальный раствор, я уже через несколько часов смог пошевелить пальцами и скоро восстановился полностью. С большим интересом я наблюдал за работой сварочного аппарата, который сплавливал при помощи лазера и зеленой наножидкости разорванные части моей руки в единое целое. Я всегда знал об этой удивительной технологии, но применял ее впервые.

Закончив лечение, я направился в рекреационный модуль за кормом для пса. Намерение мое было жестоким, но необходимым. Из лазарета я забрал склянку с белым порошком, чрезвычайной токсичности. Завтра я смешаю его с кормом. Сотни грамм этой опасной смеси хватит, чтобы за несколько секунд убить стража. И тогда я смогу получить доступ к пульту и попробую разобраться с тем, что случилось там, на Земле.

В столовой я обратил внимание на запасы продуктов. Они заканчивались. Кормили нас хорошо — только свежее, здоровое питание. Поставки были налажены — регулярные челноки с едой прибывали каждый месяц. Только вот очередной доставки в этот раз я не дождался: первый взрыв случился как раз накануне запланированной гастрономической встречи. Ну что же, значит буду есть корм. Его на корабле в достатке. Да и страж завтра садится у меня на вечную диету.

Сон этой ночью совсем не шел. Возможно, сказывались последствия операции. Завтра предстоял скверный день. Что говорить, я привязался к немцу. Мы вместе с ним улетели с Земли, вмести скучали все эти годы. Собственно, ни он, ни я — ни в чем не виноваты. Он продолжает выполнять долг, а я продолжаю борьбу за выживание. Так складываются обстоятельства, и всегда кому-то больше везет. Чтобы отвлечься, я открыл нетбук и стал читать письма дочери. Это помогло, и я заснул.

4

Утром я приготовил ядовитую смесь. Опасаясь, что пес по запаху различит отраву, добавил в корм пряный мясной соус. Оголодавший зверь набросится на еду и вскоре уже не будет помехой.

Я шел в сторону главного модуля, вспоминая письма, которые читал ночью.

«Папа, привет… У меня все хорошо. Вчера вернулась от Ани… Представляешь, у нее появился щенок! Такой милый, совсем игрушечный… И знаешь, что я решила? Теперь я тоже заведу щенка, возьму дворняжку из приюта или…»

Космонавтов учат всегда обращать внимание на детали, на малейшие случайные неслучайности. В полете ты должен принимать решения быстро, учитывая ситуацию. Угораздило же меня открыть вчера именно это письмо. Теперь оно занимало все мои мысли и могло стать причиной большой ошибки.

Дочь писала, что любое живое создание появляется на Земле в результате любви и что важно баловать своих детей, а еще держать их на руках, ведь через такое касание родители обнимают всех не родившихся еще внуков и правнуков. А потому, когда я вернусь домой, то первым делом должен взять их на руки — дочь и собаку. И долго-долго должен их обнимать. А еще не должен сердиться ни на нее, ни на щенка, когда они будут шалить и вести себя скверно. Эти слова занозой засели в голове. Дочь, собака, дом, не возражать, любить и не сердиться.

И вот я подошел к главному модулю. Страж, как и всегда, был на своем месте. Увидев меня, он яростно залаял. Злоба, обида, даже требование выполнять долг (наполнять каждый день отсек кормом) отчаянным гвалтом разносились по кораблю.

— Потерпи, друг, скоро ты все получишь, — обратился к нему я и высыпал смесь в блок для кормления.

«Шкура всего лишь одна, могу в этот раз и не успеть доползти до стационара», — уговаривал самого себя я, срывая огнетушитель со стены и открывая разделяющие нас двери.

Зверь, накинувшийся на еду, с неимоверным противлением оставил ее и бросился в мою сторону. Я ударил его наотмашь огнетушителем. Удар попал в цель — голова пса отскочила назад, он потерял баланс и всей тушей навалился на меня, опрокинув на пол. Страж был в замешательстве, он шевелил головой, но будто никак не мог поймать фокус и понять, что делать дальше. В боксе точный удар в подбородок сильнее всего сотрясает мозг, противник может потерять ориентацию и стать легкой добычей. Возможно, мне удалось найти такое место и у лохматого монстра. Хотя его пасть была совсем близко, и мортальный исход нашей встречи мог наступить в любой момент.

Я выбрался из-под него, сорвал чеку огнетушителя и, заливая скулящему зверю глаза едкой пеной, стал оттеснять его к выходу из модуля. Немец пятился, злобно рыча и клацая зубами. Как только тело его оказалось наполовину за пределами дверей, я ударил по электронному табло, и они захлопнулись, прищемив ему голову и чуть не расколов череп.

Вой досады или боли раздался в ответ. Но мне теперь было не до того. Я сумел попасть в нужную зону, зверь изолирован, хотя скорее это я заперся от него. Зато теперь смогу воспользоваться главным источником связи, а еще управлять кораблями станции. Внезапно я обнаружил, что комбинезон мой разодран, а еще сильно промок. Грудь моя была разорвана. Падая, монстр здорово сумел меня достать своими когтями. Нужно было срочно заняться ранами, а затем совершить попытку связаться с Землей.

5

В пору первых внеземных экспедиций люди ужасались молчанию небес. Направляя космонавтов в космос, мы полагали, что не одиноки во вселенной. Вокруг Земли было так много схожих планет, где должна была быть жизнь. Но никто за все прошедшие годы так и не связался с нами, не отправил привет или какой-то сигнал, не попытался напасть на орбитальные станции или уничтожить космические корабли. Оказалось, что наша маленькая планета окружена безжизненной тьмой и необитаемыми просторами космоса. Оттого, думаю, мы и тоскуем вечерами у камина, не зная, но чувствуя где-то внутри, что век человека недолог, а жизнь на Земле когда-нибудь иссякнет, так же, как и на других планетах.

Теперь же я испытывал трепет от страха за безмолвность родной планеты. Мне так и не удалось связаться с Землей. Мощная станция главного модуля могла достучаться до самого отдаленного уголка планеты, но никто не отвечал мне, ни голоса не было слышно, ни звука. Орбитальные станции, с которых раньше доносились лай и скулеж стражей, затихали одна за другой. Я смотрел на своего монстра за стеклом и понимал, почему они замолкали.

Разъяренный зверь сперва устроил погром перед входом в главный модуль. Он ободрал обшивку станции, расцарапал стекло. Но так и не смог достать меня, пробраться внутрь. Я видел, что он слабеет без еды, тогда как мне удалось обнаружить в кладовке модуля небольшие запасы питания и воды. Оставалось просто ждать. И вот через четыре дня немец совсем притих и, обессилев, повалился на пол. Я выбрался из модуля, скрутил ему пасть медицинским жгутом и оттащил в грузовой отсек. Там я положил его на дно порожнего контейнера с высокими стенами. Освободил пасть, оставил корм и ведро воды. Теперь я мог кормить его, опуская еду сверху, не опасаясь, что он выберется и загрызет меня. Через какое-то время он снова окреп, стал злобно лаять, завидев меня, силился прихватить зубами, подпрыгивал вверх, царапая стены. Но все зря. Меня ему было не достать.

6

Закончив все приготовления, законсервировав станцию, я отстыковал корабль и полетел к Земле. В грузовом отсеке завывал заточенный немец. Возможно, он остался единственным живым существом с моей планеты, а потому мне было не по себе от того, что он теперь страдает и мучается. Хотя перед вылетом я спускался к нему, чтобы накормить и как-то успокоить.

«Пап, как ты? — вспоминал я последнее письмо от дочери. — Я сегодня совсем коротко тебе напишу. У нас каникулы, и я еду на неделю к Ане. И какое-то время не смогу появляться в эфире. Не волнуйся, в общем, все хорошо. Жду и люблю тебя, Влада».

«И я очень жду, и сильно верю, что снова увижу тебя, возьму на руки и крепко-крепко смогу обнять…», — думал я про себя, и ничто уже не беспокоило меня, может быть, кроме одной вещи. Я почему-то снова был одет в разорванный комбинезон, хотя помню, что сменил его раньше, а еще раны мои все продолжали сочиться, хотя были прежде мной обработаны и сшиты.

Но это все ерунда. Полет проходил нормально, и скоро я стал отчетливо различать очертания Земли. Мне даже казалось, что несколько раз я видел мигающие огни на поверхности. Связь стала шуршать беспокойнее прежнего, точно улавливала какие-то еле различимые сигналы, возможно, глубоко из-под земли. А еще я заметил, что стало как-то тихо, спокойно в кабине.

«Точно! Перестал заливаться немец. Все ли у него хорошо, все ли в порядке?», — я обернулся, думая сходить к нему, но вдруг заметил, что он сидит рядом и смирно смотрит на меня без угрозы, без вызова.

— Ты здесь? Как? Впрочем, не важно… Знаешь, там, на Земле, не все гладко. Может статься, что мы с тобой теперь одни друг у друга. Хотя я всегда верил, что везение помогает сберечь жизни человека, людей, нашу планету. Верю и сейчас, и ты должен верить, что все будет как прежде, что мы с тобой вернемся, чтобы спасти тех, кто выжил, кто ищет помощи на Земле и смотрит в надежде в молчаливое небо.