Мяч

Мяч

Рассказ

В одном городе, конечно не в столице, но все-таки в довольно крупном городе с развитой системой образования, произошел труднообъяснимый, можно даже сказать, загадочный случай.

«Ну вот, еще один выискался, — скорчит мину скептически настроенный читатель, ленивым взглядом пробежав по первым строчкам. — Что в наш век всеобщей компьютеризации и цифровизации может быть загадочного?» Скривится, зевнет да и швырнет эти записи одним нажатием пальца в корзину. Однако тот, кто подольше потоптался и пообтерся на белом свете, повертелся, так сказать, в разных позах, в какие немилостиво ставила его судьба, не будет столь категоричен. Он, этот тертый калач, знает: в мире гораздо больше непредсказуемого, чем кажется, и не сомневается, что в наше время тоже имеют место быть удивительные, непонятные истории. Причем в основе их зачастую лежат причины отнюдь не глобальные, а наоборот, самые что ни на есть ничтожные. Действительно, кто всерьез рискнет утверждать, что какая-нибудь досадная мелочь, глупейшее недоразумение не способны порой оказать решающее влияние на весь ход жизни человека, а то и взбаламутить, выбить из колеи весьма достойное, высококультурное общество?

Итак, в одном городе, в абсолютно средней школе, а именно в школе номер тринадцать, на ничем не примечательном уроке физкультуры дети затеяли игру. Играть решили на спортплощадке, потому как май, молодая травка, солнышко. Желания носиться сломя голову от ворот до ворот у юного поколения не возникло, соответственно, остановились на волейболе. Физрук Деев, мужчина крепкий и налитой, как спелое яблочко, дал возможность образовательному процессу течь свободно. Дети потихоньку перекидывали мяч через сетку, педагог тем временем с хорошей, светлой улыбкой развалился на лавочке. Возможно, перед ним всплывали образы фигуристых дамочек, выполняющих в тренажерном зале упражнения для улучшения формы ягодичных мышц, с одной из которых он даже договорился о променаде. Впрочем, к нашему делу это не имеет отношения.

В общем, кругом все было спокойно, но вдруг… Оно обычно и выскакивает, это «вдруг», как только расслабишься и начнешь подозревать, что жизнь совсем не плохая штука, забыв о всевидящем оке и занесенной над головой карающей длани. Так вот, вдруг ни с того ни с сего Вова Кот, не совладав со своей молодецкой удалью, заорал дурнинушкой и с разбегу, по-вратарски, запустил мяч в небесную синеву. Приложился, так сказать, от души. И ладно бы обиделся из-за проигрыша или игра надоела (подобный всплеск эмоций нормален для неокрепшей детской психики), а то взял и выдал без видимых причин. Потом, когда все завертелось и его спрашивали раз за разом: «Зачем ты, Вова, по ручному мячику ногой-то пнул?» — он неизменно отвечал, что тот сам напросился. Спровоцировал, потянул к себе своим лощеным боком и даже будто бы произнес: «Вдарь мне, Кот, да посильнее». Дальше случилась вещь еще более странная. Мяч вместо того, чтобы благополучно приземлиться где-нибудь на стадионе, неожиданно изменил траекторию полета и упал на крышу школы, причем не просто упал, а буквально воткнулся в какое-то углубление на скате, в аккурат над кабинетом директора. Восторгу детей, да и самого Кота, не было предела. Однако совсем скоро бурная радость уступила место некоторой досаде. По всему было видно, что мяч засел крепко и возвращаться в игру не собирается.

Первым стал расстраиваться физрук. Он полгода просил у директора деньги на спортинвентарь и наконец вчера, получив добро, выбрал в магазине за полторы тысячи вполне себе приличный светло-перламутровый кожаный экземпляр от неизвестного производителя. Утром подкачал его, вынес на урок и строго предупредил: «Ногами не пинать!»

Ты бы лучше башку свою туда закинул, футболист несчастный! Чем теперь нормальные дети в волейбол играть будут?

А в самом деле, Кот, ты чего сбрендил? Что теперь делать будем? — поддержали физрука ребята.

Да вы меня на крышу пустите, я его враз сниму. Тут дело-то плевое! — предложил Вова.

В его словах был свой резон. Стоило вылезти из ближайшего к мячу слухового окошка, аккуратно пройти от него немного вправо, потом немного вниз по совсем неопасному уклону, тем более для такого персонажа, как Кот, и проблема решена. Однако это только в фильмах про корсаров и флибустьеров несовершеннолетние юнги шныряют по реям раскачивающихся на волнах кораблей и вытворяют прочую дикость. А в наше время позволить дитю выйти на крышу, чтобы скинуть залетевший туда мячик, может только человек, потерявший последний рассудок. Деев здравый смысл не терял, а потому Коту в его благородном порыве отказал и по окончании урока направился к заму по «безопасной жизнедеятельности» Упорову.

Упоров был на должности не первый год. Он немало наполучал щелчков и затрещин, не успевая вовремя реагировать на вечно меняющиеся инструкции и распоряжения сверху. В конце концов на него снизошло озарение. «За что же страдаю? — возопил он. — Надо хотя бы разобраться. Имеющий глаза да увидит!» В итоге всем чертям назло он решил изучить законодательство по безопасности: пожарные правила, нормы по охране труда, антитеррору, а также разного рода СанПиНы*,1 СНиПы**,2рекомендации для пунктов выдачи противогазов, ну и так далее. А дальше просто жить по закону, предвидя все нападения контролирующих органов, и, как говорится, в ус не дуть. Ухмылка судьбы состояла в том, что физрук обратился к заму по БЖ с просьбой выпустить его на крышу как раз в тот период, когда Упоров только начал осуществлять свой грандиозный замысел.

Меланхолично выслушав рассказ о мяче, заместитель директора сказал даже не без некоторого злорадства:

По закону появляться на крыше образовательного учреждения могут только представители специализированных организаций, прошедшие специальное обучение, при наличии страховочного, скалолазного снаряжения.

И что ты предлагаешь? Новый мяч на солнышке греться оставить, когда детям играть нечем?

Предлагаю пойти к директору и найти способ решения вопроса в рамках правового поля. Потому как, если ты с крыши навернешься, мне отвечать.

Через полчаса в кабинете Шарова собралось летучее совещание, на которое физрук также притащил за шиворот Кота. Нашкодившего ученика, конечно, распекли, но Вова сильно не волновался, потому что в принципе чувствительной натурой не являлся. По правде говоря, ему этот словесный дождь вообще был как с гуся вода, он только недоумевал, зачем столько шума, когда можно просто выпустить его на чердак и через пять минут все будет в ажуре.

Вторая часть совещания прошла сумбурно. Физрук орал, чтобы ему разрешили забрать мяч, ведь он нужен не забавы ради, а для выполнения раздела учебной программы «Спортивные игры». Зам по БЖ глядел исподлобья и выдвигал мощный контраргумент: «А вдруг, пока Деев лазит по кровле, нарушая все мыслимые и немыслимые нормы, его снимут на телефон доброжелательные жители близлежащих домов и выставят куда надо?» Один напирал, другой стоял стеной и отбивался строчками из правовых актов. Нашла, значит, коса на камень. Спросили вызванную на всякий случай завхозиху. Та, будучи дамой рассудительной, рассмотрела вопрос в перспективе. «Специализированные организации с альпинистским снаряжением, конечно, есть, — заметила она, перебирая ключи на связке, — но появляются они, только если школам выделяют бюджетные средства на ремонт кровель. По слухам, такое событие возможно года через три, однако тот, кто хоть мало-мальски ориентируется в вопросах финансирования образования, знает, что деньги дают в двух случаях: когда жареный петух в мягкое место клюнет, ну или кто-то там, высоко, должен торги выиграть и большой заказ получить. Опять же, — продолжила она, — народ у нас, действительно, пошел принципиальный — снимают и стучат на каждом шагу. То сосульки зафотографируют, то мусор возле бачка, когда его из-за долгов не вывозят. Тем не менее срывать учебный процесс тоже нельзя, а потому не лучше ли пойти по самому простому пути — вызвать родителей этого провинившегося субъекта и взять у них полторы тысячи на покупку нового мяча?»

Директор, лысая голова которого соответствовала его фамилии, находился в раздумье. Шаров был руководителем того возраста, который незаслуженно обойден поэтами, но воспет средствами массовой информации, — то есть возраста предпенсионного. Говорят, люди в это время находятся на пике интеллектуальной активности и вообще работоспособности. Вот и Шаров был в апогее своих сил, то есть походил на перегруженного верблюда, которому не хватает последней соломинки. И он боялся этой соломинки, потому что кому нужен предпенсионный верблюд со сломанной спиной? К моменту спонтанного собрания состояние его было нервознее обычного. Последнюю неделю Шарова беспокоил один неприятный факт. На недавнем чаепитии, которое устроила заврайоно в честь своих именин, ему не хватило ложечки. А ведь у нас на официальных мероприятиях просто так без ложечки не оставляют. Возможно, отсутствие столового прибора — первый признак начинающейся опалы. В самом деле, месяц тому назад он позволил себе лишнее, не зачислив в класс тридцать пятого ребенка. Не взял, сославшись на установленную законом норму в двадцать пять учеников. А ведь к нему обращались по особой просьбе. После ложечки он, конечно, уже пожалел и думал, что черт бы с ним, с тридцать пятым, но, как говорится, поезд ушел. И вот теперь директор, вероятно, рассуждал следующим образом: «Если я в одном случае поступил по закону, то почему же должен нарушать его из-за какого-то там мяча?» Разумеется, путь, предложенный завхозихой, тоже имел подводные камни, но здесь можно было надеяться, во-первых, на то, что родитель испугается, во-вторых, что у него проснется совесть. По сему, протерев платочком красную лысину, он взял телефон и вызвал в школу маму Кота, которую, в отличие от папы, найти оказалось проще.

Валентина Ивановна Кот, женщина среднего возраста и средней же полноты, была типичной мамашкой типичного лоботряса и, соответственно, никакой совестью не страдала. А вот некоторую неуверенность в кабинете директора обнаружила. Проще говоря, немного струхнула. Поэтому, выслушав предложение Шарова возместить ущерб, она не пошла с места в разнос, а сослалась на отсутствие в кошельке на данный момент требуемой суммы, хотя и согласилась, что вопрос, безусловно, решать надо.

По пути домой взволнованная женщина встретила подружку Людмилу Зудину, с которой поделилась своим несчастьем. Следует отметить, что до этой встречи они с Зудиной уже три месяца не общались из-за взаимной обиды. Кошка между ними пробежала после того, как их общая приятельница, рассорившись с обеими, благополучно пересказала каждой мнение о ней другой стороны. Однако не зря говорится — друзья познаются в беде. Жажда справедливости тут же объединила их, вызвала бурный прилив самых теплых чувств и даже довела до магазина, где Валентина Кот купила пива и закуски на полторы тысячи, чтобы продолжить общение у нее дома.

Да какое он имеет право деньги с меня трясти? — ерепенилась, размахивая пивной кружкой, пострадавшая от директора. — Ну подумаешь, пнул ребенок мяч. Он для того и создан, чтобы его пинать.

Все они только и норовят в наш карман залезть, крохоборы, — поддерживала подруга. — Бедными овечками прикидываются, дескать, средств им не выделяют. Да у нас на каждом углу талдычат, что школы всем обеспечены и никакой директор ничего с родителей дергать не должен.

А физрук на что? — продолжала возмущенная мать. — Его прямая обязанность — следить за детьми, находить к ним педагогический подход. Я так понимаю: случай произошел у него на уроке, вот пусть с него и высчитывают. А то нашли дурочку.

Ты о чем говоришь? Какой подход? Плевать они хотели на наших детей. Моей Леночке русичка тройку по литературе за год выставила. Ничего не читает, говорит, она у вас. А кто должен замотивировать, увлечь ребенка?

Хорошо устроились. И зарплата, и отпуск на все лето. Еще и полтора рубля им подавай за здорово живешь…

Не будем здесь приводить весь разговор давних подруг, нашедших общего врага, обозначим лишь его итог, о котором проницательный читатель, конечно, уже и сам догадался. Устав переливать из пустого в порожнее и почувствовав жгучее желание перейти к реальным действиям, Кот с Зудиной решили писать жалобу. Правда, поначалу перед ними возникло небольшое препятствие, а именно: ни та, ни другая не владели эпистолярным жанром. Однако разве когда-нибудь неумение двух слов связать останавливало личность, отстаивающую свою правоту? Во все времена находились разного рода бумагомараки и приказные чернильницы, готовые состряпать для оскорбленного человека любую кляузу, а нынче дело и вовсе упростилось до невозможности. Набираешь в интернете что-нибудь вроде «жалоба на директора школы» — и выбирай варианты. Собственно, только и остается, что вписать фамилию руководителя, номер школы да подредактировать содержательную часть. Видимо, и в нашем случае не обошлось без использования вышеуказанного сервиса. Так или иначе, после тридцати минут упорного труда двух представительниц прекрасного пола на свет появилось следующее творение.

«Прошу защитить мои права как родителя и законного представителя несовершеннолетнего ребенка от ничем не обоснованных злостных посягательств со стороны директора школы номер тринадцать Шарова Е. С. Шаров Е. С., посягая на мою честь и достоинство, требует с меня деньги по причине мяча, случайно залетевшего на крышу. Мой ребенок, находясь на уроке учителя физкультуры Деева С. В., совершенно непреднамеренно ударил по нестандартному мячу ногой во время игры в волейбол, при этом даже слегка зашиб себе палец. Следует отметить, что Деев С. В. недобросовестно относится к исполнению своих должностных обязанностей. Он не объяснил детям правила безопасности при игре с мячом, не показал основные ошибки, которые можно допустить во время этой игры, и даже не довел до их сведения, что в волейбол играют прежде всего руками. Далее вместо того, чтобы оказать моему ребенку квалифицированную медицинскую помощь, его подвергли грубому психологическому давлению. С ним разговаривали на повышенных тонах и всячески намекали ему на то, что он должен снять мяч с крыши, но в то же время постоянно озвучивали, что на крышу не пустят, а потому предлагали договориться с родителями о замене якобы утраченного мяча деньгами в сумме одна тысяча пятьсот рублей. Прошу разобраться также, в каком состоянии находится кровля образовательного учреждения, если в ней даже мячи застревают. Ни для кого не секрет, что на третьем этаже школы во многих местах с потолка сыплется отмокшая после протечек штукатурка, хотя взносы на ремонт с родителей собирают регулярно. На самом деле никто ничего не ремонтирует, просто понамажут пожароопасной краской, и все. Куда уходят средства, неизвестно. Также сообщаю, что в школе отвратительное санитарное состояние. Я сама лично, проходя мимо столовой к кабинету директора, видела таракана. Но, похоже, руководителю нет дела до того, что вверенное ему учреждение кишит насекомыми — переносчиками заразы, ему вообще совершенно безразличны жизнь и здоровье детей. Шаров Е. С. даже не может поставить на входе в школу нормальную охрану, ограничившись бабушкой в камуфляже. Оно и понятно, его интересуют только поборы. В связи со сказанным требую защитить меня и моего ребенка от административного беспредела. В противном случае оставляю за собой право обращаться во все вышестоящие инстанции. Подпись: В. И. Кот».

Ловко получилось, — порадовалась Зудина, перечитав бумагу.

Только про таракана, наверное, лишнее. Ведь не видела я его, — все еще сомневалась Кот.

Да какая разница! Видела, не видела. Кто докажет? Поверь мне, этот таракан очень даже к месту. Директор еще из-за него повертится, как вошь на гребешке.

А и действительно, пусть почувствует, почем фунт лиха, меньше будет рот разевать на слабую женщину.

Эх, Валя, зря ты третьего не родила. Была бы многодетная мать. Ей вообще можно любые двери пинком открывать. Тогда бы уж он вовек не оправдался.

С отправкой письма проблем не возникло. Это в дремучем двадцатом веке подача жалобы сопровождалась покупкой конверта, походом на почту и прочими неудобствами. Сегодня в данном вопросе также произошел решительный поворот к людям. Каждое ведомство теперь имеет свой сайт, куда могут излить душу все «униженные и оскорбленные». Послав куда следует созданный в соавторстве шедевр, подруги с чувством глубокого удовлетворения продолжили беседу. Правда, беседа их в какой-то момент перешла с банального хвастовства на выяснение отношений по поводу прошлых обид и приобрела совсем недружественный характер. При этом слабый пол перешел на такие сильные выражения, которые могли бы смутить даже завсегдатаев питейных заведений. Кончилось тем, что дамы разбежались буквально в шаге от того, чтобы вцепиться друг другу в волосы, и поклялись враждовать до гроба.

Теперь оставим наших героинь, которые сделали свое дело, породив в порыве вдохновения столь великолепное и, главное, жизнеспособное детище. Тем более что через день они уже и забыли о нем, окунувшись в гущу других, не менее серьезных забот. Настало время сказать несколько слов о стороне, которой мы еще не касались в нашей истории, а именно — о стороне контролирующей.

Думаю, каждый согласится, что само слово «контроль» вызывает в нас отнюдь не лучшие чувства. Мало кто, услышав его, вспомнит какую-нибудь идиллическую картинку, например первую учительницу, которая поправляет нетвердую руку малыша, высунувшего от напряжения язык, или внимательного седого наставника на производстве, помогающего молодому рабочему разобраться с непослушным станком. Скорее, контроль для нормального члена общества есть некая злая прелюдия перед неизбежным наказанием, и проверяющий таким образом представляется ему лицом значительным, обладающим властью определять меру этого наказания от простого тыканья носом до весьма чувствительной порки у позорного столба и денежного штрафа. Данный подход делает фигуру контролера в наших глазах глубоко уважаемой и достойной благоговения. Тем не менее и его работу нельзя считать совсем уж легкой и беззаботной. Для служащего надзорного ведомства тоже существуют свои постулаты, строгое следование которым позволяет ему избежать многих неприятностей.

В первую очередь, и это главное, надо знать, кого проверяешь. Следует не полениться и поинтересоваться связями попавшей на проверку личности, чтобы заранее определиться с уровнем принципиальности. Здесь, я думаю, и пояснять ничего не надо, поскольку все мы, лишь только вылезем из пеленок, начинаем различать: кто должен титьку дать, а кто может и по попе шлепнуть, и в зависимости от этого строим линию своего поведения.

Во-вторых, надо раз и навсегда отказаться от иллюзий, что существуют организации без нарушений, и не выносить мягкотелых вердиктов, что, мол, у проверяемого все хорошо. Во всяком случае, если контрольные мероприятия ведутся по жалобе. А уж тем более когда вопрос касается детей. Жалобщик, он ведь может и до самого верха достучаться. Ему у нас везде зеленый свет. Вот тогда-то придет вышестоящая инстанция и обязательно чего-нибудь найдет. И обвинит предыдущего инспектора в отсутствии рвения, некомпетентности, а то, чего доброго, в несоответствии занимаемой должности. Оно и справедливо. Нельзя есть свой хлеб даром!

Имеются, конечно, и другие правила, например, что инспектировать комиссией лучше, чем в одиночку, там уж ответственного за решение точно не найдешь, однако, дабы не утомлять читателя, ограничимся перечисленными.

«Постойте, а как же честь мундира? — возразят некоторые. — Разве не дело тех же органов управления образованием защищать свои учреждения? Предоставлять в помощь директорам квалифицированных юристов, экономистов и прочих специалистов?» На это возразим, что мундиры в современной школе не носят, а потому и слово «честь» применительно к педагогическим работникам уже давно не употребляется. Но нельзя сказать, что руководящие структуры совсем отсиживаются. Наоборот, случись какой запал, они чаще всего первые и обнаружат все нарушения нерадивого директора и быстренько вынесут ему взыскание, так что другим органам, по большому счету, и проверять-то будет нечего.

Шаров серьезными знакомствами не обладал, покровительством вышестоящих похвастаться не мог, а был трудягой, который всю жизнь пахал, избегал интриг и даже сам не понял, как его занесло в директора. Иными словами, являлся оптимальным объектом контроля. Поэтому получившие жалобу ведомства взялись за дело усердно, без проволочек, что называется, засучив рукава.

Ночь после досадного эпизода с мячом прошла для Шарова относительно спокойно. Признаться, и сам случай совсем вылетел у него из головы. Мало ли у руководителя других забот, кроме залетевших на крышу предметов. Правда, все утро его сопровождало непонятное мрачное предчувствие, однако вызвать его мог какой угодно факт. Ну, например, нежелание химички работать после шестидесяти семи. И ежедневное капанье на нервы: ищите, мол, специалиста, не сегодня-завтра напишу заявление. А где его найдешь, хорошего химика, да и нехорошего тоже. Или тот же приказ районо номер четыреста двадцать пять, в котором предписывается срочно вывезти с территорий образовательных учреждений весь собранный на субботнике мусор. А на чем его вывозить, когда ни машины, ни талонов на утилизацию школе не дают? В общем, Шаров находился в том самом расположении духа, когда от человека можно ожидать какого угодно необдуманного поступка.

Вот на такую-то подготовленную почву и попал звонок из отдела образования. Заврайоно Локтева, женщина, высохшая на своем посту, в нелицеприятных выражениях напомнила Шарову, что его в свое время чрезвычайно облагодетельствовали, назначив на должность, а потому ожидают от него в качестве благодарности, чтобы все конфликты с учениками, их родителями да и просто с окрестными жителями решались в пределах учреждения, не доставляя хлопот начальству. И в первую очередь не должно быть заявлений, что директор чего-то там требует в плане денежных взносов. В том числе и спортивный инвентарь необходимо приобретать без малейшего давления на родителей и уж тем более без ходатайств о выделении бюджетных средств. Также и здание школы по идее должно ремонтироваться само собой. Ну и наконец, запрашиваемую информацию надо предоставлять вовремя. Поэтому от Шарова требуется как можно быстрее написать подробную объяснительную по жалобе, затем пообщаться с Валентиной Ивановной Кот и решить все вопросы миром, а главное, снять с крыши мяч, ликвидировав таким образом источник конфликта. В перспективе же починить и саму крышу.

Дальше следовало бы ожидать, что наша история начнет развиваться наподобие скучной шахматной партии, где один игрок, будучи значительно сильнее, легко рубит пешку за пешкой и в скором времени ставит своему незадачливому сопернику мат. Однако в дело вмешался очередной непонятный факт, а именно: Шаров неожиданно взбрыкнул. Как потом, вздыхая, вспоминала секретарша, поговорив с Локтевой, шеф впал в странную неподвижную задумчивость, чего раньше с ним не случалось. Взгляд его стал невидящим, как у лунатика, а выражение лица отстраненным от мира сего. Вдруг он вскочил, схватил лист бумаги и в сильном волнении написал на нем послание. После того с кривой улыбкой попросил его напечатать, дать ему на подпись и послать в районо.

Представляем читателю содержание данного письма.

«Я, Шаров Егор Семенович, находясь в здравом уме и твердой памяти, по поводу жалобы Кот Валентины Ивановны могу пояснить следующее.

Оправдываться не желаю, потому как к денежным взносам данную гражданку не принуждал, а лишь просил ее добровольно пожертвовать школе новый мяч, причем хотел оформить передачу товарно-материальной ценности в установленном законом порядке. Если принимать подобные пожертвования запрещено, прошу пояснить, каким именно актом или распоряжением установлен соответствующий запрет.

Учитель физкультуры Деев С. В. действительно не объяснял детям, что в волейбол играют руками. Но он также не объяснял им, что в футбол играют ногами, в хоккей — клюшкой, на лыжах катаются по снегу, на коньках — по льду, а плавают в воде.

Ученик Владимир Кот не травмировал себе конечности, так как зашибленной ногой по дверям в туалете не пинают.

Крыша у меня давно течет, однако если мяч я могу купить на свои личные деньги, то на ремонт кровли директорской зарплаты все равно не хватит. Даже если мне ее выплатят за десять лет вперед.

Пожарные сертификаты на краску, конечно, имеются, и даются они на основе лабораторных исследований, против которых даже умозаключение человека, написавшего жалобу, будет не очень эффективно.

Бабушку на школьный вход выделила охранная организация, выигравшая торги по всей области, поэтому какие тут еще могут быть вопросы. А то, что она в камуфляже, наоборот, хорошо. В самом деле, разве плохо, что бабушка находится в форме?

Тараканы. Тараканы, конечно, бегают и разносят заразу, но не у меня в учреждении.

Снять мяч с крыши не имею права, потому что по закону выходить на крышу школы могут только работники специализированных организаций, прошедшие специальное обучение, с использованием страховочного снаряжения».

Ну, скажите, разве мог нормальный директор, переживающий из-за отсутствия ложечки, которому осталось несколько лет до пенсии, написать такое? А ведь не только написал, но и подтвердил все написанное при непосредственной встрече с начальством. Уж каких только административных методов там к нему не применяли: испепеляли взглядом, стирали в порошок, орали, возвышаясь сверху, стращали увольнением и разного рода ответственностью, вплоть до уголовной, под конец даже пробовали разговаривать по-человечески — ничего не помогало. Шаров забаррикадировался правовыми нормами, уперся на своем и, вперив взгляд в пол, заявлял, что ничего противозаконного не делал, делать не собирается, поэтому все обойдется. Вот какое серьезное воздействие оказал на него мяч! В конце концов, устав от бесплодности своих атак, руководство образованием отпустило строптивого директора с напутствием, что хорошо бы действительно все обошлось, а иначе ему несдобровать. Хотя на самом деле решило потихоньку подыскивать ему замену.

Следующая ночь для Шарова была полна нездоровья, о чем свидетельствовали темные круги под глазами и блестящий воспаленный взгляд. О нехороших предчувствиях директора даже говорить не стоит, потому что какие уж тут предчувствия, когда есть ясное понимание, что дело так не оставят, пока все по тебе не пройдутся. И действительно, часов в десять утра в кабинет к Шарову забежала испуганная завхозиха — сообщить, что по задворкам школьной территории разгуливает человек в зеленом кителе и что-то там фотографирует.

«Ну, вот тут уже соврал, — скажет житель столичного региона. —Школы у нас окружены такими заборами, что и мышь не проскочит, не то что незнакомый человек». На это возражу: нельзя судить обо всей стране по меркам Садового кольца. Вот и в тринадцатой школе, у Шарова, ограда тоже была, но поставили ее еще в эпоху развитого социализма, когда общество двигалось к светлому беззаборному будущему, поэтому перешагнуть через нее любому постороннему субъекту во все исторические эпохи не составляло труда. К тому же и эти социалистические звенья несознательные граждане микрорайона время от времени выламывали по ночам на металлолом. Приходилось заделывать дыры арматурой, чтобы отчитаться в отсутствии свободного доступа на территорию образовательного учреждения, которая на самом деле представляла собой проходной двор и полигон для выгула собак.

Когда Шаров с завхозихой и Упоровым выскочили на улицу, пожарный инспектор уже отснял доказательную базу и даже рад был пообщаться с виновными в совершении административного правонарушения. Тем более что факт, как говорится, был представлен во всей своей красе. Стройные ряды мешков мусора, собранного на субботнике, ждали своей обещанной через две недели машины. Да ладно бы только пожароопасный материал в мешках. К нему еще относятся снисходительно. Возможно, в полиэтилене он меньше подвержен воспламенению. А то ведь по причине нехватки мешков дети еще сложили две кучки просто так, без всякой защитной оболочки.

Вот из-за подобного разгильдяйства и горит страна, — мрачно проговорил инспектор в рыжие усы.

Так ведь подготовили к вывозу. У администрации одна машина на весь город, а в багажник моей легковушки триста мешков точно не влезут, — возражал директор.

Тем не менее за противопожарное состояние своей территории отвечает само юридическое лицо. У каждого учреждения возникают проблемы, но я так понимаю, что руководителя для того и ставят на должность, чтобы он успешно решал их, а не ссылался на трудности.

Возникла пауза, заполняемая пыхтеньем зама по безопасности, который неизвестно откуда взявшейся лопатой разбрасывал кучи упомянутого выше неупакованного мусора.

В таком случае, — сверкнул глазами Шаров, — мы сейчас все, что собрали, обратно по территории раскидаем.

Это уже ваше дело, — спокойно ответил инспектор, — лишь одно скажу: на момент проверки факт имел место, поэтому штраф все равно получите, причем в двойном размере, так как в регионе объявлен особый противопожарный режим.

Кроме вопиющей захламленности территории, представитель пожарного надзора нашел и другие свидетельства разгильдяйства. В рекреации второго этажа один из огнетушителей был без стопорного кольца. «Видимо, дети баловались», — пожимал плечами Упоров, но от его пожиманий легче никому не стало. Также ограждение крыши требовало покраски. И наконец, самое болезненное: в лаборантской у химички государственный служащий обнаружил… Что бы вы думали? Конечно! Включенный в розетку чайник! Разумеется, имелось и более серьезное нарушение: эвакуационный выход не соответствовал новой редакции пожарных правил и требовал перестройки, однако чайник все же был неприятнее. Шаров понимал, что именно этим электроприбором его и будут прилюдно мордовать на совещании директоров. Собственно, на том и закончилась проверка, которая неожиданно дала еще печальный побочный эффект. А именно: пристыженная пожарным химичка написала заявление об увольнении и сказала, что ноги ее больше в этом дурдоме не будет.

Не успел инспектор спуститься с крыльца, как позвонила Локтева, требуя отчета о результатах его визита. Выслушав рассказ Шарова, она резюмировала со злобой:

Доигрались, Егор Семенович. Говорила я вам, что надо просить родительницу отозвать ее кляузу.

На что Шаров резонно заметил, что жалоба сама по себе, а результаты проверки сами по себе и, по его мнению, одно к другому отношения не имеет.

Надо же, какое глубокомысленное мнение! — съязвила чиновница. — Пора бы уж понимать, что в нашей системе все взаимосвязано.

А в это время завхозиха, приняв от страха слова директора за чистую монету, взяла с урока физкультуры ребят и раскидала весь мусор ровным слоем по территории, вернув ей тот облик, который она имела до субботника.

На утро следующего дня Шаров имел вид человека, которому всю ночь снились кошмары. Остатки волос, обрамлявшие лысину, взбились клочьями, в лице присутствовала нездоровая одутловатость. Он прибыл на работу довольно рано, при этом, как рассказывал дворник, не зашел сразу в школу, а долго стоял на футбольном поле, смотрел на мяч и бормотал себе под нос непонятные мантры. Потом, погрозив кулаком кому-то невидимому на крыше, расхохотался и крикнул: «Смейся, паяц!» — после чего быстрым шагом направился в сторону крыльца. Дворник, будучи человеком суеверным, решил, что директор увидел наверху один из тех фантомов, которые часто и ему самому являлись в состоянии недоперепития. Поэтому он с опаской осмотрел крышу, но ничего необычного поначалу на ней не заметил. И вот тут, дорогой читатель, напрямую проявилась зловещая натура засевшего на крыше трансцендентного предмета, о которой Шаров, видимо, раньше всех догадался. По словам дворника, в какой-то момент швы на освещенном утренними лучами мяче растеклись, затем снова проявились и собрались в оскалившуюся злобной ухмылкой демоническую физиономию. Дворник в испуге стал озираться по сторонам, надеясь зацепиться взглядом за обычного живого человека, но вместо этого увидел за спиной двух женщин, выражение лица которых, как ему в первую секунду пригрезилось, было под стать мячу. Хотя через мгновение он понял, что улыбки их были вовсе не потусторонние, а просто недобрые, однако он все равно ни на минуту не усомнился, что именно мяч притянул этих дам к школе. Косвенным подтверждением его мысли является такой нюанс: чаще всего проверяющие десантируются на объект не раньше десяти часов утра, данная же комиссия появилась в тринадцатой школе около восьми. К тому же, как только они взошли на крыльцо, неизвестно откуда взялся сильный ветер, и небо заволокло низкими тучами.

Одна из женщин, похожая на курицу-мать, изготовившуюся клюнуть нелюбимого цыпленка, была некая Птицына, специалист санитарного надзора. Весь ее вид свидетельствовал о том, что она, посвятив лучшие годы жизни контролю, теперь, на старости лет, искренне ненавидит и свою работу, и всех проверяемых. Тем более что никогда ей не доводилось испытывать и сотой доли того уважения, которое в изобилии доставалось ее спутнице Голицыной — совсем еще молодой девице с лисьим взглядом. Девица была даже симпатична, но разве внешние данные девушки могли бы вызвать то особое чувство боязливого благоговения, какое возбуждал отлично сидящий на ней синий мундир?

Почему они пришли вдвоем? Да потому, что, как известно, совместная работа взаимодополняемых специалистов дает наилучший результат. Если, допустим, работник прокуратуры чего-то недоглядит, то сотрудник санитарного ведомства подскажет. Или наоборот, может, представитель Роспотребнадзора на что-то захочет закрыть глаза, тогда прокуратура его поправит. И хотя по приходе в школу Птицына с Голицыной вначале разбежались по разным направлениям, но все равно чувствовали, что достигли такого единения в своем созидательном порыве, какое и имел в виду поэт, говоря: «Я буду солнце лить свое, а ты — свое, стихами». Правда, в данном случае не совсем стихами, а скорее предписаниями, представлениями, требованиями, протоколами, но сути дела это не меняет.

Разумеется, женщина в мундире перво-наперво озаботилась защитой личности несовершеннолетнего. Несмотря на свой высокий статус, она отнеслась к Вове совсем по-матерински и долго беседовала с ним в присутствии директора. При этом много раз спрашивала удивленного подростка под разными углами: не случалось ли с ним в стенах школы каких-нибудь пустячных недоразумений, ну, например, не хватали ли его за руку или за воротник, не грубили ли ему, а может быть, говорили с ним громко или смотрели косо. Однако Вова, будучи простым как три копейки, отвечал, что ничего подобного не было и вообще Егор Степанович с физруком — нормальные мужики, поэтому пусть работают. Правда, когда Шаров ненадолго выскочил из кабинета, заботливая женщина сделала еще одну попытку, предложив, пока никто не слышит и некого опасаться, рассказать все без утайки. Но Вова высказался в том духе, что у него от дирика секретов нет и рассказывать ему больше нечего.

У внимательного читателя может возникнуть резонный вопрос: «А куда, собственно, выскочил директор, когда его прямая обязанность — присутствовать при такой “просто беседе” компетентных органов с ребенком?» В данном месте необходимо дать небольшое пояснение. Дело в том, что излагаемая здесь история развивалась не в пустом пространстве. Школа-то ведь работала! И выполняла свою идущую из глубины веков функцию — учила детей. А значит, ее руководитель был в обычном нескончаемом водовороте событий. Это ведь для сотрудника надзорного органа контрольное мероприятие является оплачиваемой трудовой деятельностью, а для директора, у которого вся жизнь в цейтноте, любая проверка есть всего лишь приносящее глубокое удовлетворение хобби. Вот и в день визита прекрасных дам на почте школы скопилось шестьсот новых писем, и еще по ватсапу (да-да, не удивляйтесь, у нас теперь в основном по нему и руководят), так вот, по этому самому ватсапу пришло еще шестьдесят шесть сообщений, требующих ответа. Среди них выделялось одно с пометкой «срочно» и тремя восклицательными знаками. В нем от школ требовалось сдать в течение часа некий статистический отчет, на тридцать страниц, а для этого проанализировать при помощи особых формул динамику запрашиваемых показателей за последние пять лет. Однако Шаров выскочил по более простой причине: в подвале лопнула труба, при этом завхозиха была занята сопровождением Роспотребнадзора, а Упоров за своими законами совсем забыл, какой в случае аварии нужно поворачивать вентиль.

Когда директор, перекрыв воду, вернулся в кабинет, он застал там весьма смущенного представителя власти и Кота с задранной на босой ноге штаниной. Дело в том, что минуту назад на вопрос, не болит ли у него палец после физкультуры, Вова предпочел ответить действием, то есть разулся и продемонстрировал свою пышущую здоровьем, неделю не мытую стопу. Но это были еще цветочки по сравнению с тем фортелем, который выкинул окутанный заботой ребенок чуть позже. Вконец устав от бесплодного, по его мнению, разговора, он вдруг неожиданно выпалил:

Товарищ прокурор, я желаю заявить ходатайство!

И, не дав никому опомниться, продолжил:

Прикажите директору выпустить меня на крышу. Я вам этот мяч, из-за которого весь сыр-бор, в пять минут сниму!

«Ну что поделаешь с таким непонятливым учеником. Так и всю проверку можно в фарс превратить», — негодовала внутри Голицына. К тому же Деев принес книгу инструктажей по технике безопасности на уроках физкультуры, где имелись подписи всех детей. В том числе и напротив фамилии Кот красовались его разлапистые каракули. Сам мяч также не мог вызвать сомнений в безопасности для детей. Судя по чеку, он покупался не в какой-нибудь там лавочке, а в крупнейшей торговой сети, поэтому здесь вопрос тоже закрывался. Оставалась только бабка в форме и поборы. Однако и с бабкой было непросто. Она сразу предоставила столько лицензий, сертификатов и удостоверений, что иной спецназовец мог бы позавидовать. Вдобавок женщина в мундире точно знала, что начальник ЧОПа, в котором за гроши работают такие квалифицированные охранницы, близкий друг городского прокурора. Использовать бабку как источник дополнительной информации тоже не представлялось возможным, потому что слышала она плохо, а понимала услышанное еще хуже. И все же одно нарушение написать было можно.

А почему у вас сотрудник охраны сидит на входе? — спросила Голицына директора как можно строже.

Так где же ему еще быть? — искренне удивился Шаров.

На специально оборудованном посту, внутри которого он способен выдерживать натиск вооруженных бандитов до приезда специальных подразделений. И вы, как директор, обязаны это знать!

Шаров молчал. Надо так надо. Можно бабку и в пластиковую будку посадить, чтобы повысить безопасность школы. Тем более что ей все равно, где сидеть.

Что же происходило в данное время на другой линии фронта? Здесь не было даже пассивного сопротивления и потому вовсю протекала экзекуция. Санитарная инспекторша, прогуливаясь с сумочкой по зданию, до того заклевала бедную завхозиху, что та пошла красными пятнами. Проверяющая проводила белой тряпочкой по подоконникам и, подняв ее над головой на всеобщее обозрение, кричала:

А дома у вас такая же чистота? Или только на работе можно грязь разводить?

Также, увидев перегоревшую лампу в светильнике, шипела:

Ну, разумеется, лампочку-то заменить нам некогда. Мы же занятые!

Или:

В этой школе генеральная уборка вообще когда-нибудь проводилась? Похоже, вам уже вовек не отмыться.

Зайдя в спортзал, она долго озиралась по сторонам и в итоге спросила:

С какой частотой здесь моются стены?

Так кому же их мыть? — робко возразила проверяемая. — Высота спортзала семь метров. Внизу, конечно, протираем.

По закону влажная уборка во всех помещениях образовательного учреждения должна проводиться регулярно. Значит, директор должен требовать, чтобы ему предоставляли техничек, имеющих допуск к работе на высоте.

Как ни странно, завхозиха после этих слов даже немного успокоилась. В самом деле, разве можно всерьез испытывать чувство вины, когда слышишь такое? Тем более что на деньги, выделенные муниципалитетом, с трудом нашлись три пенсионерки, которые, собственно, и драили всю школу.

Были и другие похожие выпады, однако читатель, думаю, и сам легко может себе представить, на какое интеллигентное поведение способны некоторые получившие власть тетки. Отметим только, что больше всего Птицыну тянуло в туалеты. Видимо, она считала, что если театр начинается с вешалки, то школа непременно со смывного бачка. И если глаза почему-то называют зеркалом души, то водяное зеркало в отхожем месте представляет собой чуть ли не лицо образовательного учреждения. В общем, пройдя методично, где только можно пройти, ткнув сопровождающую, куда только можно ткнуть, инспектор Роспотребнадзора приблизилась к главной цели своего похода, то есть к столовой. Здесь она повела себя странно. Сделала несколько несущественных замечаний работникам пищеблока и заняла позицию за столом в коридорчике возле продуктового склада. При этом потребовала принести себе на проверку кучу всяких документов, но толком их не смотрела, а просто сидела и выжидала чего-то, бросая временами косой взгляд на не отходящих от нее ни на шаг завхозихи с шеф-поваром. Наконец, убив около часа времени, она со вздохом поднялась и направилась в кабинет директора, так как Голицына ей напомнила по телефону, что впереди сегодня еще два мероприятия.

Разумеется, настроение у комиссии под конец проверки было под стать погоде за окном. Огромные, казавшиеся страшными тучи с самого утра силились разразиться сокрушительным ливнем, но какой-то искры, какого-то последнего потрясения им не хватало. Даже временами в разрывах пробивалось солнце, заставляя некоторых легкомысленных прохожих надеяться: «Может, рассосется?» Действительно, разве могла Голицына обвинить директора в поборах, когда у него все договоры пожертвования в порядке. Правда, возникал резонный вопрос, почему все жертвуют одинаковую сумму, однако такая история имела место во всех без исключения образовательных учреждениях. К тому же, как заявлял Шаров, родитель ведь мог никакой материальной помощи и не оказывать. Вот, например, та же Валентина Ивановна Кот подобными вещами никогда не занималась. Птицына хоть и говорила, что такой грязи, как в тринадцатой, она за всю жизнь не видела, однако же это были только ничем не подтвержденные слова, а школа на самом деле ничем не отличалась от тысяч других таких же школ. Определенно выходила совсем неправдоподобная глупость — ни один изложенный в жалобе факт не подтвердился. Значит, придется давать именно такой ответ, и обиженная мамашка непременно напишет в вышестоящую инстанцию.

Что касается Шарова, то он, как опытный директор, по всей видимости, еще до описываемого визита просчитал свой незатейливый конец. После бумаг, которые накатают на него эти милые женщины, к нему направят финансовых ревизоров, а те кавалерийскими наскоками не занимаются. Засядут на месяц и непременно найдут недостачу какого-нибудь гвоздя. Это и будет его последний гвоздь, потому что до конца ревизии ему дожить нереально. Он также понимал, что сам изначально пошел по этому пути, влекомый неведомой силой. Полетел, так сказать, мотыльком в огонь.

Однако и Шаров, конечно, почувствовал, что происходит нечто необычное и судьба начинает поворачиваться к нему лицом. Отдавая должное директору, следует заметить, что в голове у старого трудяги, выросшего в нашей системе образования, в данный момент вполне могли появиться совсем необычные, даже, можно сказать, крамольные мысли. «Вот я, — должен был рассуждать он, — всего-то и сделал, что не побоялся поступить по закону, не спасовал перед неправдой, отбросил малодушные сомнения, и оказался прав перед лицом вышестоящих. Значит, на самом деле в правде — сила! И если все, ну хотя бы большинство, станут поступать, как того требуют закон и совесть, то очень скоро наша жизнь станет совсем другой, понятной и счастливой». Может быть, многоуважаемый читатель скажет, что я фантазирую и приписываю директору свои собственные рассуждения. Спешу объяснить. Дело в том, что Шаров, будучи человеком прошлого века, имел архаичную привычку фиксировать на бумаге достойные внимания мысли. Так вот, эту книжечку, исчирканную нервной рукой, обнаружили впоследствии у него на рабочем столе, и, соответственно, его внутренний настрой в последние дни перед загадочным происшествием стал известен некоторым людям. То есть Шаров, можно сказать, на самом деле был в одном шаге от того, чтобы подняться на новый, несравненно более высокий уровень духовного бытия. И он, несомненно, осилил бы этот шаг, однако в дело опять вмешалась метафизика.

В тот самый натянутый момент, когда комиссии оставалось только попрощаться, над кабинетом неожиданно что-то зашумело, заколотило, как будто с неба на крышу падал град величиной с куриное яйцо. Директор с Голицыной невольно устремились к окну, однако никакого дождя, а тем более града, не было, и вообще в мгновение ока все стихло. Вдруг в наступившей тишине они услышали за спиной непонятный щелчок, а затем полный радости крик Птицыной:

Таракан!

Действительно, прямо по директорскому столу полз жирный усатый разносчик заразы. Откуда он взялся? Ведь в тринадцатой школе их отродясь не бывало. Несомненно, все объясняется влиянием подлого мяча. Не мог же сотрудник санитарного надзора его с собой из дома в сумочке принести.

Проверяющие, отбросив всякую сдержанность, радовались рыжему усачу, словно выиграли миллион на тараканьих бегах. Осыпали его вспышками фотоаппаратов, приговаривая: «Ну вот, правда — она всегда вылезет! Да о чем тут вообще можно говорить, когда по столу у руководителя школы тараканы бегают!» Они бы, наверное, и сами сфотографировались с вызвавшим такой восторг насекомым, но внезапно директор задышал, схватился за воротник и стал сползать в кресло. Раздался гром. Хлынул так долго собиравшийся ливень.

Инфаркта, однако, у Шарова не оказалось, а давлением, грозящим разорвать манжету тонометра, у нас в образовании никого не удивишь. Директор сам понимал, что нехорошо отлеживаться, прикрываясь гипертоническим кризом, когда через две недели окончание учебного года. А потому, получив в больнице утреннюю порцию уколов, он еще до обеда появился на рабочем месте. Проверок в этот день не было. Хотя предыдущим вечером звонил, чтобы согласовать время своего прихода, ветеринарный контроль, но, узнав, что директора увезли на скорой, решил повременить с визитом. И телефон Шарова молчал, как рыба, потому что у нас не любят тревожить человека в реанимации. Только во второй половине дня ему позвонил старый друг, директор другой школы, чтобы справиться о здоровье. После недолгого разговора он, прощаясь, сказал: «Да не бери ты в голову, Егор. Скинь свой дурацкий мяч, а в отчете напиши, что ветром сдуло. Всего и делов-то. У нас вон всю зиму сосульки сами тают даже в тридцатиградусный мороз. Вообще, мне кажется, самое страшное в твоей истории позади. Сейчас, после неотложки, тебя никто не тронет, а там, глядишь, и забудут».

Казалось бы, действительно, живи да радуйся, однако радоваться-то Шаров как раз не мог и даже, наоборот, впал в совершенную меланхолию. Он ничего не делал, только в раздумье ходил по кабинету, напевая давнишнюю, непонятную песенку: «В бананово-лимонном Сингапуре…» Временами останавливался возле раскрытого окна и долго смотрел вниз на увеличивающиеся от непрерывного дождя лужи. На вопросы заходивших к нему сотрудников отвечал неопределенно, что-то вроде: «Да-да, конечно, я решу… потом, а сейчас мне некогда». Даже сообщение о том, что Кот швыряет камни на школьном дворе, оставило его равнодушным. Он только философски заметил: «Время разбрасывать камни, время собирать…» Впрочем, секретарша быстро стала заворачивать всех визитеров со словами: «Разве у вас горит? Приходите завтра. Неужели так трудно понять, что человек не в себе?» Таким образом, его совершенно оставили в покое. То есть оказали ему медвежью услугу. У нас ведь как? Живет себе человек в своем привычном мире, бегает по своим незатейливым маршрутам, ни о чем таком не думает. Увидит, что цены в магазине выросли, вздохнет, выругается в адрес неопределенного круга лиц и поспешит дальше. А стоит тому же человеку остановиться и по-настоящему задуматься, он непременно впадет в тоску, отдалится от общества, станет подумывать, не уйти ли ему в монастырь, и вообще с ним начнут твориться нехорошие вещи. Вот и Шаров весь рабочий день что-то себе накручивал, а под занавес выскочил в приемную и, приблизив к секретарше горящие глаза, произнес взволнованным голосом, как будто сделал великое открытие: «Знаешь, почему Сингапур шагнул от бананов к небоскребам? Потому что они там с помощью законов сами себе мячи не забивают! Все дело в элементарной логике. Нельзя выиграть, если играешь против самого себя. Значит, правда совсем простая — даже исполняя закон, нужно прежде всего держаться здравого смысла! А потому следует пойти и выдернуть корень зла, несмотря ни на какие запреты». Сказав это, он вдруг распрямился, посветлел и даже помолодел, словно и в самом деле на него снизошла благодать.

Затем директор поднялся на чердак, вылез в слуховое окошко, прошел от него немного вправо, потом немного вниз по совсем неопасному уклону, поскользнулся, слетел с крыши и разбился. Он свалился как раз в то место, которое было по инструкции огорожено Упоровым красной ленточкой на случай падения мяча. Так что при его приземлении никто не пострадал.

Вот так бесславно закончил свой путь вечный трудяга, избегавший всякого рода интриг. Предоставлю дорогому читателю самому решать: поднялся он на более высокую ступеньку бытия или же просто, пойдя по скользкой дорожке, свернул себе шею. А что же мяч? Самое удивительное, что следственные органы ни внизу, ни на крыше никакого мяча не обнаружили. Даже выемки, где он мог бы застрять, не наблюдалось. Сплошная гладкая поверхность. Что дало повод некоторым скептикам еще долго вопрошать в сомнении: «Да был ли мячик-то, может, мячика-то и не было?»

«Ну что же, — скажут, прочитав вышеизложенное критически настроенные люди, — история, конечно, занятная, не каждый день директора школ с крыши падают, но в целом все в ней легко объяснимо с рациональных позиций. То, что иные руководители из-за какой-нибудь мелочи сходят с ума, — не новость. Да и может ли быть иначе, если при назначении бедолаги на должность не учтут самого главного — толщины его кожи. Он, может, и умный, и талантливый, но системе-то нужен не мыслящий тростник, а ломающие бетон дубы. В общем, нет в рассмотренной драме ничего загадочного и таинственного».

Однако в том-то и дело, любезный мой читатель, что история эта имела весьма бурное продолжение. И виной тому какой-то совсем мелкий чиновник из отдела образования, которого сейчас уже и фамилии-то никто не вспомнит, тем более что их там быстрее, чем перчатки, меняют. Когда первоначальная шумиха стихла и о Шарове, как в свое время предрек его друг, на самом деле стали забывать, он, этот незаметный человечишка, решил, что надо на всякий случай подстраховаться. И однажды утром в почте образовательных организаций города появилось следующее указание: «Всем учреждениям еженедельно сдавать отчет о наличии на кровле посторонних круглых предметов с полостью внутри». Отсюда и пошло. Только отчитается директор о том, что у него все хорошо и ничего порочащего репутацию школы на крыше не наблюдается, и тут же на сайт городской администрации неизвестно откуда приходят фотографии той самой крыши, на которой в насмешку над всеми красуется круглый полый предмет. Сплошное издевательство: отчет — мяч, еще отчет — и снова мяч! Дошло до широкой общественности. Стали говорить, что скоро все директора в городе с крыш попрыгают, а городское начальство и в ус не дует, не контролирует, так сказать, ситуацию. В подтверждение этих слов часть директоров, не дожидаясь своей участи, написали заявления об увольнении, и, к удивлению районо, желающих на их место не наблюдалось. Опять же и дети стали бояться ходить в школу. Некоторые родители, оправдывая регулярные прогулы своих чад, так прямо и отвечали классным руководителям в порыве негодования: «Сперва уберите с крыши монстра, а потом уже нам выговаривайте!» Сенсационное заявление сделала ревизору повариха одного детского сада. Оказывается, голодный мяч в конце рабочего дня пролез на продуктовый склад и, напугав всю смену, стащил три палки колбасы и прихватил упаковку мороженой рыбы в придачу. Завхозы стали наперегонки писать ходатайства в районо, чтобы им выделили деньги на ремонт крыш, потому что на них мячи уже живого места не оставили. Грызут, проклятые! Обнаглевшие полые предметы прокусывали трубы в подвалах школ, ломали старые датчики пожарной сигнализации, провоцируя вызов пожарной бригады, забивались в стояки канализации, вызывая заторы, приводили в негодность замки в кабинетах, писали нецензурные слова в туалетах и занимались прочим мелким вредительством. В газетах и интернете появились объявления: «Сниму мячную порчу. Сделаю кармическую защиту от мяча. Подложу мяч несправедливому начальнику». Средства массовой информации тоже не могли остаться в стороне и всерьез обсуждали версию, что на крышах школ никакие не мячи, а специально разработанные вражескими странами роботы, которые занимаются сбором информации о передовых разработках отечественной системы образования и сводят с ума ее руководителей. Однако всех переплюнул профессор паранормальных наук Огурцов, который в прямом эфире во всеуслышание объявил, что круглые полые предметы есть не что иное, как прорвавшиеся в наш мир из другого измерения головы пленников майя, которых принесли в жертву после ритуальной игры в мяч. И они, без сомнения, являются провозвестниками начинающегося конца света. То есть, как мы видим, не только образовательная среда, но и все общество достаточно большого города было крайне взбудоражено.

Понятно, что в такой ситуации от властей требовались грамотные, решительные действия. Поэтому, во-первых, в школы по госконтракту поставили импортные конструкторы, из которых дети на уроках труда могли самостоятельно собрать квадрокоптеры и впоследствии использовать их для видеофиксации обстановки над учреждением. Во-вторых, администрация города нашла весьма значительные бюджетные средства, чтобы работники проверенной, хорошо ей знакомой специализированной организации смогли, наконец, подняться на школьные крыши и очистить их от мячей.

Однако принятые меры не помогали, и круглые полые предметы росли на кровлях, как грибы после дождя. Тогда среди вконец растерявшихся чиновников нашлась-таки умная голова. И мне искренне приятно, что нашлась она именно в образовании. Администратором, предложившим правильный выход из сложившейся ситуации, был не кто иной, как уже известная нам Локтева. «Откровенно говоря, что же мы так суетимся, — высказалась она на совещании при главе города. — Проблема есть у того, кто хочет ее видеть. А если проблему игнорировать, то она сама по себе исчезнет. Во всяком случае, директора найдут, как ее решить». В итоге наутро по всем школам разослали следующую методическую рекомендацию для заполнения отчетов по мячам: «Круглые полые предметы, отмеченные в предыдущих отчетах, во второй раз не учитывать и, соответственно, в графе “наличие” писать “отсутствуют”».

Ну, против такого подхода, разумеется, не устоит никакая нечистая сила. И постепенно вся эта мячная лихорадка сошла на нет. Только в отдельных школах в редких случаях появлялись еще на крышах непонятные предметы, но теперь уже данные факты свидетельствовали лишь о нерадивости отдельных директоров и ни в коей мере не говорили о недостатках системы в целом.

 

Некоторое время после описанных событий в городе имело место жуткое явление. Темными дождливыми ночами по его пустынным улицам метался безумный лысый человек с мячом в руках. Человек кричал, наводя ужас на сонных обывателей: «Ищу здравый смысл!»

 


1 * Санитарно-эпидемиологические правила и нормы.

 

2 ** Строительные нормы и правила.