Журнальный мир

(Анна Арканина, Зреет яблоко. – М.: Формаслов. 2022. – 148 с.)

Анна Арканина – поэт развивающийся, растущий. Её новая книга – не просто результат кропотливой работы над стилем, но выход за его пределы, к новым горизонтам. Образ зреющего яблока, положенный в основу названия, связан не только с природными изменениями, но и с миром духовно взрослеющей лирической героини. Падающий на землю плод округлой формы – символ чего-то логически завершённого, осмысленного от начала до конца. Это сама жизнь, кратковременность которой не смущает автора, потому что он стремится радоваться каждому дню, быть неотъемлемой частью всего происходящего вокруг:

…Зреет яблоко и озаряет сад,

с ветки падая, бок подставляя хрусткий.

Ни полслова больше, ни сна назад –

это мы – от зёрнышка до закуски.

Из предыдущей книги «Раздать снежинкам имена» Анна Арканина забирает в новую осеннюю грусть, граничащую с меланхолией, и добавляет к ней философский, глубоко созерцательный взгляд на мир внутри и вокруг себя. В итоге получается прекрасная, почти «ахматовская», лирика с метагрустинкой и особой системой пространственно-временных координат.

Соотношение внешнего и внутреннего, плавное «перетекание» друг в друга макро- и микрокосмоса – вот основной вектор направленности книги. Лирическая героиня Арканиной нередко видит себя на фоне пейзажа – летнего, а чаще осеннего. Но это не просто картинка – это поиск своего места в окружающем мире, желание продлиться в нём и продлить его в себе. «Всё во мне и я во всём» – этот тютчевский тезис незримо присутствует в каждом стихотворении. А ещё здесь возникает тема памяти, сохраняющей, пусть даже в искажённом виде, всё, что когда-то происходило. Эта память не избирательна – она внимательна к любой мелочи, детали, даже к шороху и звуку, к мимолётному ощущению. Потому что нет ничего незначительного, маловажного, пустякового. Автору книги «Зреет яблоко» эти моментальные вспышки сознания важны потому, что в них обнаруживаются едва заметные следы его собственного присутствия.

Вообще категория прошедшего в поэзии Арканиной обладает уникальным свойством. Зафиксировать себя прошлого на кадре невидимой фотоплёнки – значит стать чем-то природным, нетленным, растворённым в атмосфере. Сиюминутное становится абсолютной величиной без срока давности благодаря переходу в долгосрочный архив воспоминаний:

Мой мир от белого был слеп,

как будто новый лист альбомный

шёл за окном бессрочный снег,

его я помню.

<…>

На свежем инее в окне

продавлен тёплый след ладошек.

…Я там была, был мир во мне,

чай байховый, сервиз в горошек.

Это уже не пейзажная лирика, а философско-психологическая. И отрадно, что подобное смешение жанров становится началом перехода к новой поэтике – более современной, яркой, индивидуальной, выражающей себя в терминах постмодернизма и метареализма. Одно из наиболее запоминающихся стихотворений книги – «Волчок» – демонстрирует особенности такого «взгляда изнутри» и такой художественной организации текста, при которых любой образ нетождествен самому себе и становится указанием на инореальность. Персонаж знаменитой детской страшилки становится овеществлённой экзистенцией, олицетворением теневой стороны человеческой души:

Ещё бы свет… Но сумерки – хоть вой.

Приходит волк в тебя, и вот он твой

от лап когтистых до опушки снега,

до лунного мерцающего следа

над серой непокрытой головой.

Если вспомнить русскую литературу, тот же серебряный век, то моментально всплывут и ахматовский, и цветаевский волки, родство с которыми тоже становится частью традиции. Анна Арканина обладает способностью эту традицию воспринимать и дополнять новыми нюансами на абсолютно современном поэтическом материале. Иногда её муза уходит в область языкового эксперимента, и тогда возникают очень интересные находки, в том числе и авторские неологизмы. Чего хотя бы стоит эпитет «хрустающий», в котором так органично соединяются материальный, осязаемый, и абстрактный признаки предмета. Так возникает основа для моделирования собственного художественного пространства, и думается, что со временем у автора будет всё больше и больше таких находок:

проснись ты грибник на природе

с лукошком в осенней тиши

осина стоит на проходе

подвинься осине скажи

<…>

в хрустающем воздухе гладком

иди ни о чём не тужи

грибы твои в полном порядке

и целы твои миражи

Даже если главным объектом изображения является природа (что нередко наблюдается в поэзии Арканиной), всё равно лирический герой никогда не оказывается в тени – он стоит за каждой строкой, и его глазами читатель воспринимает окружающий мир. Это очень личная, даже интимная лирика, написанная «от имени себя». И в целом поэзия живая, мысли и чувства настоящие. А ещё хочется вспомнить слова самого автора, как-то мельком оброненные в личной беседе: «Если книга составлена правильно – она звучит».

Можно с полной уверенностью утверждать, что эта книга составлена правильно. Музыка растворена в ней, и в мелодию превращается абсолютно всё: и «горбатый мост река в ладонях», и «медовый луч по краю облак», и «мгновенья радости пустяк». Однако стихи не только «звучат» – они ещё осязаются, обоняются, пахнут осенними яблоками, срываются с веток с громким стуком. Синестезия – психологический феномен, объединяющий в цельном ощущении различные группы ассоциаций, свойствен этой поэтике так же, как прозе Бунина. Воспоминания о прошлом рождают у лирической героини зрительные, слуховые и даже вкусовые образы. Что такое любовь? Хруст яблока, шум волн, призрачные облака, «мокрый нос» едва уловимой мелодии. Тот «живой пульсирующий звук», благодаря которому человек оказывается «на волосок от бессмертия»:

такая малость проводи меня к реке

где рыбы плещутся на волглом сквозняке

где время тает капля вот и вот и вот

пойдём по мостику и выберемся вброд

твоих касаний шёпот ивовая дрожь

меня как маленькую за руку берёшь

давай в намокших джинсах ляжем на песок

мы от бессмертия всего на волосок