Журнальный мир

По рекомендации ветеранов областной писательской организации (г.Кемерово) Анастасия Евгеньевна Русских (Куприк) принята в Союз писателей России (2012 г.).

Автор поэтических сборников «Улыбка феи», «Небесная ставка», «Привычка к полёту», «Фракталы» и книги иронической прозы «Сказки для взрослых».

Новый сборник стихов Анастасии Русских «Мы созданы друг друга воскрешать» в авторской редакции выпустило в 2017 году московское издательство «Серебро слов» ( г. Коломна).

СОЛНЕЧНЫЕ ЖИТЕЛИ

Солнце бродит в лунных кратерах,

Ночь качает на весах,

Плавно плавленою платиной

Заливая небеса.

Проткан радужными нитями

Мир с обратной стороны.

Это солнечные жители

Их прядут из тишины.

А устанут, веки сонные

На мгновение смежив, –

Снится им земля зелёная

И несолнечная жизнь.

И глядят они, как пленные

Кем-то начатой войны,

На огромную вселенную

С этой, тёмной, стороны.

Будто ходят они посуху,

Будто ранят землю посохом,

Будто пьют они без просыху

И без просыпу – в кровать.

Будто нужно им без продыху

Хлеб трудами добывать…

Забытья простая лужица

Мстится пропастью времён,

И грохочут фильмы ужасов,

Чтоб напомнить: это – сон.

…Что, дружок? – захлопни варежку.

Сказка – ложь, да в ней – совет:

Пробежать сквозь сон – по краешку –

И уйти обратно в свет.

* * *

Никогда не бойся ничего.

Ты – вопрос, что Мирозданьем задан

Самому себе. И всё, что рядом,–

Суть ответ. Лишь выслушав его

До конца, есть шанс дохнуть на ладан.

И ни шанса ровно – до того.

Боль, вражда, смятенье, колдовство,

Горы, пламя, пропасти, пустыни,

Кровью осквернённые святыни

(Да не кем-то, а самим тобой…) –

Никогда не бойся. Ничего:

Всё пройдёшь.

И всё пройдёт. И схлынет.

Человечьи годовые кольца

Много крепче прочих древесин.

Страх умеет выбивать из сил –

Только с ним и следует бороться.

А насчёт «не верь» и «не проси» –

Наплевать…. Проси. И верь. Не бойся.

Особенности жаргона 2000-х

Яркий лучик бьёт наотмашь

По седому январю…

Ты такой – стоишь и смотришь.

Я такая – не смотрю.

Ветер явно дует с юга:

Воздух – хмель и волшебство.

Ты такой: привет, подруга!

Я такая: чё-кого?

Я иду нетороплив.

Мне бы надо на трамвай…

Ты такой: давай по пиву!

Я такая: ну давай…

Пиво, джин, коктейль, текила…

Тают зимние снега.

Ты такой: прикинь, чё было?!

Я такая: ни фига-а!

Солнце каплями стекает

По сосулькам, льёт рекой…

Ты такой… а я такая:

Ты какой-то не такой!..

Зря надела каблуки я,

Нынче б – в ботах, и в плаще…

Мы такие… никакие.

Никакущие ваще!

ИЗ ОПЫТА МНОГИХ ПОДРУГ

Вроде счастлива. С милым не в ссоре…

Только грустью туманятся очи:

Всем любимый хорош. Не поспоришь.

Но на мне он жениться не хочет…

Говорит он мне с нежной печалью

(Правда, голос какой-то угрюмый):

«Ну зачем тебе паспорт с печатью?

Что изменит она? Ну подумай!

Я люблю тебя. Я тебе верен.

Деньги – в дом. Сам – как штык, каждый вечер.

Я ремонтом заняться намерен…»

И ведь прав. Возразить-то мне нечем!

И любви мне хватает, и денег,

И свободна, как вольная птица…

Да, печать ничего не изменит.

Так чего ж он её так боится?!..

* * *

Сидят, старательные, трое

У деревянного грибка

И увлечённо замки строят

Из золотистого песка.

Взмывают зубчатые башни

До неба, крепости встают –

Чтоб ради прихоти пустяшной

Исчезнуть через пять минут.

Рассыпались ряды ступеней,

Опали линии перил,

Но на руинах юный гений

Чумазый – вновь осуществил

Архитектурный план особый,

И вновь над замком вьётся флаг…

– А я могу, смотри, вот так!..

– И я хочу!

– Давай, попробуй…

Пройдёт хоть двадцать лет, хоть сто

Задач, находок и решений…

Взгляни внимательно: ничто

Не изменилось, совершенно –

Ни в нас, ни в нашем взрослом мире.

И лишь песочница всё шире.

Сторожам всех времён

и народов посвящается

Сторожа – жильцы иного мира,

Где заметней мелочей значенье,

Где пространства делаются шире,

И секунд прозрачное теченье

Тишиной раздроблено на струи,

И случайным звукам пышным эхом

Есть где разбежаться врассыпную –

И друг другу не служить помехой…

Сторожам известны тайны ночи

(Ночь и день – две разные планеты!):

Как весь мир на время обесточить

И подправить схемку до рассвета –

Может, по расчётам хитромудрым,

Может, по заданию из Центра, –

Чтобы новый мир явила утром

Горизонта алая плацента…

Сторожей разбросанное братство –

В редких окнах маячки стоватток,

Утонувших в темноте глазастой

Спящих городов сухой остаток…

Снова – до утра качать в ладонях

Мир – и чай горячий в блюдце мелком –

И, облокотясь на подоконник,

Счёт вести летающим тарелкам…

* * *

Маленький мир мой, небо моё в ладошках,

Лев муравьиный, разинувший грозно пасть…

Сколько же можно – писать о крышах и кошках,

До смерти обожать – и на людях – клясть…

До смерти обожать – до самой смерти.

Ждать, что она – не наступит. Наступит?.. – ждать…

Бог у виска растерянно пальцем вертит:

В чём, мол, твоя нужда и о чём вражда?..

Веришь? – не знаю! – зачем бы мне – лбом стучаться

В дверь – не открытую даже, – которой – нет,

И для чего, утопая в тягучем счастье,

Злобно вопить, чтобы бросили спасжилет.

В небо смотреться мятежной графиней Цепеш,

Зная, что вечная жизнь, словно гроб, пуста…

Господи, Господи, как Ты нас, буйных, терпишь,

Как Ты, должно быть, смертельно от нас устал…

Глядя, как мир рассыпается в войны-брызги,

Что начинались с весёлой большой игры,

Как мы бежим друг от друга с истошным визгом,

Пряча в ладошках маленькие миры…

* * *

Подумать, сколько стран ещё

хранит в граните

Те имена, из коих каждое – твоё…

Верните память прошлых жизней!

О, верните!

О чём ты просишь? Ты бы выдержал её?

Спроси, наивный,

свой подслеповатый разум:

Когда твой вопль

устанет слушать естество,

Обрушив весь этот гранит

на душу разом, –

Ты сможешь выползти на свет

из-под него?

* * *

Раненым эхом военного горна

Тихо в крови растворяясь,

Медленно – копится – катится – к горлу –

Ярость!

Предков ли древних, кудлатых титанов –

Бунт – вызревает – в мышцах;

Тянется, кожу взрывая, упрямо –

Выше! -

В праведном – или неправедном гневе

Все загражденья рушит…

…Что я забыла там, в слякотном небе?! –

Душу?..

* * *

До чего ж это горькая жизнь –

что ни часу без смеха:

Сладким – горечь, как сахаром – кофе

разбавить. Унять

Бесконечную боль,

что по залам души, словно эхо,

Всё несётся, калечась о стены, –

опять и опять.

Начинается день,

не уверившись в здравом рассудке

Всех вколоченных в утро

гвоздями сигнальных звонков.

Ну, вперёд! –

громоздить злые шутки на тонкие шутки,

И чем тоньше, тем злей.

Ибо кодекс остряцкий таков.

И когда от веселья стонать

устают даже стены,

Сам собой зацветает в душе

безразличный уют.

Только где-то вдали

пахнет дымом и воют сирены, –

Ох, не нас ли, смешных,

арестовывать нынче идут?..

И уже не найти

среди прочей космической пыли,

Среди пьяных ночей

между завтра и позавчера,

Как о чём-то хорошем

мы тихо с тобой говорили –

Только слишком о грустном,

чтоб помнить об этом с утра.

* * *

Развернувшись в квартальный кубизм

вопиющей спиной,

Излагая углам

невербальную логику дыма,

Ощущаешь, как выплеснут в мир,

безгранично-сквозной,

Всем своим существом –

стопроцентно и неоспоримо.

Небо – дальше, чем взгляд.

И оттуда шальному лучу

Квадрильон оборотов Земли

добираться досюда;

Но – творятся миры,

когда ты улыбнёшься чуть-чуть,

И созвездья текут

по твоим кровеносным сосудам.

Что у слова «всегда»

в поэтических щедрых устах

Нет ни капельки смысла –

понятно ежу и младенцу.

Но слова умирают –

как птицы – в укромных местах,

Исторгая на волю

танцующий вихрь трансцеденций.

И когда слово «вечность»

вернётся в схематику льда,

Чтоб растаять под солнцем Любви, –

ты поймёшь запоздало,

Что, лишившись границ,

ты – возможно, уже навсегда –

Потеряешь лишь то,

что и вовсе не существовало:

Эти злые углы,

беззащитность прозрачной спины,

Защищённость часов

от воды и щадящих ударов –

Эти твёрдо-прямые,

квадратно-линейные сны,

Вряд ли даже всерьёз

заслужившие статус кошмаров.

Вряд ли важным окажется,

кто и кого потерял,

Когда свет

расхлестнёт и затопит скорлупки-светила,

И душа Естества,

вдруг очнувшись, как тот генерал,

Отряхнётся слегка

и промолвит: «А что это было?..»

ЧЕТВЕРОСТИШИЕ О ПРОГРЕССЕ

Ругаются по поводу сетей,

Андроидов, придуманных наукой…

Но ежели Господь завёл детей,

To почему б не завести и внуков?

* * *

Чем я старше, тем всё менее строго

Подхожу к оценке чьих-то стихов:

Графоманы – это факт – ближе к Богу,

Ведь бумага терпит всё – как Любовь…

* * *

У прозаика тяжкая доля:

сомненья, неврозы,

Поиск темы,

собратьев по творчеству хмурые лица…

Гормональные выбросы –

это не пища для прозы,

А поэзии – в качестве допинга –

могут сгодиться.

To ли дело поэт! –

умиленья, любови, запои…

Написал – как отрезал,

со сцены прочёл – отстрелялся.

To один, то другой

затыкают друг друга за пояс

И побед ни своих, ни чужих

не считают по пальцам.

Только дело не в том –

говорить иль витийствовать пылко,

Плыть неспешным китом

или вечно ходить в салажатах…

Нужно нравиться Слову,

чтоб быть у него на посылках.

Нужно нравиться Мысли,

чтоб быть у неё в провожатых.