Журнальный мир

* * *

Мне слышится в шорохе снов и листвы,

Как время уходит моё насовсем.

Те сны мимолётны.

Те листья мертвы.

И время становится просто ничем.

Мне кажется странным, что я остаюсь

Досматривать сны, наблюдать за листвой –

В то время как время уходит.

А грусть

Становится вечной – во мне и со мной.

ВЕЧНОЕ ПРОШЛОЕ

Настоящее прошлым станет.

Но оставит во мне настоявшийся след –

Навсегда.

Это будет память,

Для которой прошлого нет.

Всё и ныне, и присно – вечно…

Я, не зная о Вечности, помню о ней.

И тоскую.

Хотя, конечно,

Остаюсь до скончанья дней

В эпицентре большого риска:

От текущего дня я навек отстаю,

Но настолько прошлое близко –

Отстоится в Вечность мою.

ПАМЯТЬ НЕ ПОРОК

Я опять не иду к врачу.

Да и сердце терпеть не против.

Ну когда я пойду, всё бросив?

Вообще зачем? Не хочу.

Ни к чему продлевать свой срок,

Мне заложенный в это сердце.

Я и сердце – единоверцы,

Оба веруем: недалёк,

Всё равно недалёк тот день,

Что окажется вдруг последним.

Он – во мне, и я много лет с ним.

Где-то в памяти он как тень…

Это память не о былом.

Это память о том, что будет,

В самом хрупком дрожит сосуде –

Прямо в сердце дрожит моём.

НЕ ИЗМЕНИТЬ

Как последний из дней для меня – все дни.

Не планирую дел.

Холодильник пуст.

Не могу даже в том себе изменить,

Чтобы голод привычнейшим был из чувств.

Как последних – вся жизнь – вереница дней.

Будто завтра отвечу за все грехи.

Лишь над этим ответом и биться мне,

И на эту же тему писать стихи.

Как в последний из дней, вся задача – в том,

Чтоб уйти и достойно, и не скорбя.

Не могу я себе изменить ни в чём.

Я по-прежнему тщусь изменить себя.

НЕ ИСПРАВИТЬ

Ничего невозможно исправить и заново, набело переписать.

Да и вряд ли спасло бы меня,

оставайся хоть несколько чистых листов.

И ошибки остались.

Осталась истерзанная черновая тетрадь,

Где сплошные кресты перечёркиваний,

а законченный текст не готов.

Ничего невозможно понять в неустроенном тексте,

которого суть –

Переправлена, да недоправлена вся,

да на тех и распята крестах.

Но не только исправить нельзя,

ничего и назад невозможно вернуть:

Ничего не стереть из того,

что писалось на собственный риск и на страх.

А писалась судьба.

То ли мной, то ли ею самой – как с натуры – с меня.

Потому-то ошибок не счесть,

и камнями они к небесам вопиют.

Потому-то рискую теперь и боюсь:

не вернуть, не исправить ни дня.

Попадёт не сегодня, так завтра тетрадь

к Рецензенту на праведный Суд.

* * *

Придумаю, придумаю опять,

Чего мне ждать, чего уже не ждать;

И чем мне жить, и вообще – зачем;

Во что мне впасть, пропасть ли насовсем…

Придумаю, куда судьба ведёт

И чем опасен каждый поворот

Её петли; и кто из нас сильней;

Насколько я – творец судьбы своей.

Насколько я – создание Творца,

Его подобие, дитя Отца,

Его задумка…

И насколько Он

Придуман мной, распят и воскрешён.

* * *

Наверное, Бог мой выдуман

И сходства с библейским нет.

Как нет и прощенья, видимо,

За столько безбожных лет.

Но есть у меня раскаянье

В невыдуманных грехах.

И живы, жить не давая мне,

Решимость моя и страх.

Судьбу – и дерзаю выдумать,

И тщусь до конца понять.

А всё неподдельно, видимо,

Что выдумало – меня.

ЛОМКА

Душу ломает…

Но книга поможет забыться.

Точно поможет: проверено тысячи раз.

Ломка проходит едва ли не с первой страницы.

Может, не сразу же с первой – когда, как сейчас,

Слишком серьёзно ломает, совсем уж по-зверски.

Так, что завоет во мне недостреленный зверь.

А недостреленным быть – до чего ж это мерзко!

Впрочем, бывало и хуже, не то что теперь…

Всяко бывало по жизни, которая душу

Только ломает, коверкает, рвёт на куски –

Словом, пытается делать всё хуже и хуже.

Как не бежать от неё и от лютой тоски?

Я и бегу, как затравленный зверь недобитый, –

В книги бегу, коротая за чтением век.

Книгу открою – и ломка на время забыта.

Вспомню о Боге… О смерти… Что я человек…

К ФОРТЕПИАНО

Ты не умер: так же плачешь…

И не ты виновен

В том, что скомканную душу больше не расправить.

Не поможет «Лунною сонатою» Бетховен.

И Чайковский – всеми «Временами года».

Память

Времени чуждается и силится запомнить

Только вечное – навеки.

Словно дух – без тела

Воплотить… Утрачена гармония…

Ладони –

Тела заданным движением – кладу несмело

Я на клавиши и вновь твои тревожу нервы.

Нет, не расправляется душа, в комок зажата…

Память пальцев каждый раз подводит, будто в первый.

Ты прости меня, мой вечный, мой невиноватый.

* * *

Я Россию люблю.

Вот такую, как есть.

Но всегда от родной стороны в стороне.

Я, наверное, просто не вовремя здесь.

Но эпоха – такая же родина мне.

И на родине я – до конца, насовсем.

Хоть не в ногу иду, не на месте стою…

И пускай для неё остаюсь я никем,

Оказавшись не вовремя в отчем краю.

И пускай моя жизнь не берётся в расчёт

Ради судеб страны, ради смены эпох…

Есть судьба – моя личная.

Время идёт –

Не моё. Так решила Россия. И Бог…