Журнальный мир

_{* * *}

Итак, Итака впереди,

А память – за кормой.

Ну что же, Посейдон, веди

В пучину иль домой.

Оставим снам и парусам

Значенье слова «дом»,

Теперь не расскажу и сам

О том, что было до

Войны, и странствий, и потерь.

Всл отдано волнам.

Былые спутники, теперь

Не расставаться нам.

Судьбы иной не прочитать,

Уклончив горизонт.

А мог и в Грузию смотать,

Не правда ли, Язон?

Все смыслы тают за кормой,

И ты ведом, не ври,

Метафизической тюрьмой,

Которая внутри.

И счбстлив, кто у всеблагих

Надрался на пиру,

И члрствый ветер, и ни зги,

И страшно поутру.

А мог по Дублину гулять,

Как Блум или Дедал,

Но кормчий хмур, ядрлна мать,

И всех в гробу видал.

Европа точно так плывёт

К последним берегам

По сонму белорунных вод,

Соборам и лугам.

Её не будет в некий час,

Не будет и меня,

И очевидно в этот раз:

Мы всё-таки родня.

Уйдут и радость, и беда

За млртвый шельф веков.

Россия – родина, гряда

Господних облаков.

_{* * *}

Здесь семь небес, и мне не скучно без

Журнальных драм для тех, кому за триста,

А жизнь – билет на прошлогодний рейс

В условную Европу ростуриста.

Спасибо, Кэп! Прости весь этот рэп,

Который никогда не актуален,

Но музыка – свободы члрствый хлеб,

Внутриутробный космос готовален.

Что град Петров? Обрывки чертежей,

Подклеенных, как говорят, по ходу,

И ветер, обжигавшийся уже

На мороке огней, сдувает воду.

Где гвельфы с гибеллинами? Давай,

Нам не впервой болтать о жизни новой,

Пусть потеснённый будущим трамвай

Ползёт по изогнувшейся Садовой.

Здесь семь небес, наверно, потому,

Что для живых метонимично счастье,

И свет ночей не отрицает тьму,

Скорее, принимая в ней участье.

Гондолы веницейские плывут

Вдоль верфи, вдоль весны адмиралтейской,

А жизнь проста, как ежедневный труд,

И праздность облаков конногвардейских,

И анфилады полусонных зал,

Пустынных площадей, и строй фасадный,

Как будто, выход был, а ты не знал.

И сбивчивы шаги в чужой парадной.

_{* * *}

Чайковский, Тютчев и Титов

Об этом промолчат;

Надёжна тьма, но кто готов

Во тьме спасать зайчат?

В весеннем космосе легко

Губить и воскрешать,

И тайны шепчет на ушко

Земля, такая мать.

Такой двусмысленный причал,

Дорожка к небесам,

Где многих мысленно встречал,

А вот теперь и сам.

Да, Юра победил на спор,

Но не сносил мечты.

А Тютчев пишет до сих пор,

Наверно, с той звёзды.

Стань музыкой ночной порой,

Лети во тьме, лети.

И что с того, что ты второй,

Бессмертье впереди.

И лёд, плывущий по Неве

От сердца на закат,

И тёплый ветер в рукаве,

И сумрачный плацкарт,

Где перед Богом свят и прост

Космический состав

До золотых, как фрески, звёзд,

Архангельских застав.

Где ты, конечно, не один,

Поскольку ты второй,

И свет сияет между льдин:

Бери его, герой.

Ты выше страсти и страны,

И дальше нет постов,

И смерти нет, и все равны,

И прав майор Титов.

_{* * *}

Петроградка – берег правый,

Бармалея чертежи,

На судьбу меняем славу,

На поминки – рубежи.

Смех и музыка с причала,

То парад, то маскарад,

Все без масок, без начала,

Здравствуй, город Ленинград.

Где ни я/мы – там канавы,

Вдоль карниза мой оплот,

Камни, травы, архитравы,

В небе Бахус правит плот

Из лозы и сладкой ваты.

Все печали нипочём,

Все навеки виноваты,

Но никто не помнит – в чём.

Есть, однако, и герои:

Статуй выморочных рать.

Блог закроем, блог откроем,

И не надо умирать.

Лестница наверх – и ладно,

Неизвестно почему

Называют здесь парадной

Дверь скрипучую во тьму.