Журнальный мир

«НЕ СКУДНОМУ МИРСКОМУ СЛОВУ УЗОРИТЬ ОТЧИЕ ГРОБА…»

Поэма В.В. Дворцова «Ермак» посвящена эпохе царя Иоанна Грозного и герою конца XVI века – Василию Тимофеевичу Оленину – Ермаку. Это современная талантливая былина, язык которой совмещает в себе древний поэтический синкретизм и современную поэтику художественной модальности. Особенно поражает широта и богатство языка поэмы "Ермак", органическое соединение в нём собственно русской лексики, включая диалектную, церковнославянских слов, а также заимствований (по художественной необходимости) из других языков – народов, населяющих Россию или пришедших к нам, как незваные гости. В единую песнь слились православные молитвы, народное словесное творчество и исторический языковой колорит эпохи Ермака, Строгановых, царя Ивана Грозного и европейских и азиатских завоевателей того времени.

Сложнейшие узоры словесной ткани поэмы «Ермак» определяются особенностями её композиции, задача которой – «полное претворение действительности смыслом и полная реализация в действительности смысла». Отмеченные отцом Павлом Флоренским, эти две стороны в деятельности творца предполагают у поэта соответствующие таланты. Первый из них – способность созерцать истину, свидетельствовать о которой он неудержимо стремится, то есть полностью претворяет созерцаемую действительность в смысл. Второй талант поэта – умение воплотить в своей художественной речи созерцаемую и осмысленную им истину, то есть полностью реализовать найденный им смысл в действительность созданного им поэтического произведения.

Исторические личности, о которых идёт речь в поэме «Ермак», не имеют однозначной трактовки ни в исторической науке, ни в русской художественной литературе. Поэтому перед автором стояла сложнейшая задача: увидеть и образно осмыслить истинное лицо прототипов своих героев так, как подсказывают ему совесть, знания и понимание высокого предназначения Православного Русского государства в мире. А затем убедить своих читателей в истинности своего художественного осмысления героев. Поэт Василий Дворцов создаёт для этого особый композиционный приём: каждый персонаж его поэмы произносит исповедь – внутренний монолог, раскрывающий духовную основу его личности, его сокровенного человека. Новизна подобного композиционного построения поэмы «Ермак» заключается в том, что автор для каждого монолога использует свой словесный код, свой поэтический синтаксис, свою метрическую систему – в целом свою неповторимую мелодию смысла, заложенного в образе каждого героя. Ведь сокровенные черты личности человека определяются не только его индивидуальным духовным достоинством, но и его религией, национальным колоритом его культуры. Всё это впитывает в себя язык героев поэмы и тем самым реализует найденные автором смыслы в поэтический текст. Таким образом, полифония поэмы – многообразие духовных и национальных языковых кодов и мелодий – служит для выражения исторической истины в целом.

Искусство автора поэмы заключается в том, кáк он строит эти монологи, какой словарь и какую мелодику речи он выбирает для этого. С этой целью в поэме используется особый способ создания текста, характерный для поэтики древнерусской литературы и возрождённый в своё время в поэзии Н.А. Клюева. Он заключается в наличии у авторского текста данного произведения соответствующего ему прототипического текста, своего рода источника, образца, основания для него. В.В. Дворцов проделал большую созидательную работу для поиска и художественного освоения прототипических текстов для монологов каждого персонажа поэмы «Ермак». Причём, автор творчески освоил не только словесные, но и музыкальные тексты с их различной национальной мелодикой. В силу этого следует подчеркнуть, что историческими являются не только тема его поэмы, но и её словесный и мелодический язык.

В XVI веке, о котором повествует поэма «Ермак», религиозные и национальные идеалы были для человека священны, он был более целостной и органичной личностью. Поэтому Николай Клюев, хранитель и певец идеалов допетровской Руси, в своей поэме «Песнь о великой матери» провозглашал:

Не скудному мирскому слову

Узорить отчие гроба,

Пока Архангела труба

Не воззовёт их к веси новой,

Где кедром в роще бирюзовой

Доспеет русская судьба.

Василий Дворцов следует священным началам русской литературы. У поэтов духовная близость символов при создании образа Святой Руси, «алконостной России» (по словам Клюева) не случайна. Оба художника слова – мыслители, укоренённые в православной культуре. Удивительна поэтическая перекличка певца Олонецкого края и певца Сибири, поэма которого завершается словами:

Там, на востоке, Русь лебедем-гусем

Путь свой продолжит в кружении звёзд:

Крылья-расщепы узорным убрусом,

Справа воркует сестра-Алконост…

Выше, всё выше – где радость без края,

Где уже в боль ослепителен свет.

Строго бесстрастна вратарница Рая….

Трона Христова алмазный стоцвет…

Там о себе Русь исполнит завет.

Поэта Василия Дворцова в исторических героях интересует не внешнее, не сиеминутное, для описания которого было бы достаточно бытовой речи или, наоборот, книжного стиля. Он заглядывает в вечный смысл жизни своих героев, в их сердце как жилище духа. Именно на этой духовной традиции основан язык и художественный замысел поэмы «Ермак». Как неоднократно высказывался автор этой поэмы, «нация формируется языком… И сам народ меняется языком, посредством которого нацию можно рассеять и мобилизовать, рассечь и возродить».

Поэма начинается с «Материнской колыбельной», текст которой наполнен древними символами, характерными для сакральной культуры вогулов (мать Ермака была вогулкой). В материнской колыбельной пророчески рассказана вся жизнь Ермака, от его младенчества, затем неожиданной для матери ранней богатырской зрелости и далее вплоть до его гибели. Мать с вещей тревогой предвидит:

Как я, уж слабосильная, рассею тучи чёрные,

Как я, уже негромкая, до тех краёв мороженных

Сумею, сноровлюся как, в ту ночку докричать:

«Сыночек-Василёчек мой! Не спать! Не спать!

Не спать!!

Кромешно воры близятся! Не спать! Не спать!

Убийцы скрытно тянутся, сыночек-Василёчек мой,

И речка бурно крутится – не надо спать!!»

Сыночек - Василёчек мой…

Созданный по законам древней поэтики образ матери в поэме "Ермак" перекликается, как архетип, с подобными образами в русской и мировой мифологии, и в литературе, что усиливает его сакральное звучание. У поэта Николая Клюева этот образ получил глубокое поэтическое обобщение:

Возгремит, воссияет, обожится

Материнская вещая тьма!

Через мифологический сюжет и мелодику песен женских персонажей поэмы «Ермак» показаны генетическое родство и духовная близость Ермака коренным народам Сибири. Таким образом, их художественная речь имеет единую духовную и культурную основу.

В отличие от неё речь мужских персонажей представляет собой в целом сложную систему противопоставлений, как в национально-культурной, в психологической, так и в духовной области. У героев поэмы с разным пониманием смысла жизни и соответственно с духовной целенаправленностью их деятельности совершенно различен словарный запас речи и её мелодические контуры. Поэту Василию Дворцову удалось это с большим мастерством: душа каждого персонажа поёт на своём сокровенном языке. В результате в поэме выстраивается определённая духовная иерархия, на вершине которой – внутренний монолог православного царя Иоанна Грозного. За последнее столетие русский народ, писатели и поэты, утратили монархическое национальное самосознание – представление о православном царстве. В силу этого создание литературного образа православного царя, помазанника Божия, является сверхсложной задачей для современного поэта. Василий Дворцов, на наш взгляд, успешно с ней справился. В основу образа Иоанна Грозного поэт положил его православное самосознание – понимание царской власти как «Печати и дара Святаго Духа». Этой цели подчинены в поэме "Ермак" особенности языка исповеди царя. Начинается монолог именно с этих ключевых православных молитвенных слов:

Всемогущия святыя

И живоначальныя Троицы,

Отца и Сына и Святаго Духа

во единстве покланяемаго, истиннаго Бога нашего

милостию сподоблены мы, смиренный Иван Васильевич,

нести крестоносную хоругвь Православия

на Российском царствии

и во иные многие царствах-государствах,

великих же и малых княжествах.

Православные русские поэты знали не только внешнюю сторону таинства помазания на царство, но и понимали его глубокой смысл. Это нашло отражение в созданных ими поэтических образах царей: у М. В. Ломоносова, А. П. Сумарокова, В. П. Петрова, Г. Р. Державина, В. А. Жуковского, А. С. Пушкина, А. С. Хомякова, Л. А. Мея, А. Н. Майкова, Ф. И. Тютчева, Н. С. Гумилёва, С. С. Бехтеева. Н.В. Гоголь писал: «Высшее значение монарха прозрели у нас поэты, а не законоведцы, услышали с трепетом волю Бога создать её [власть] в России в её законном виде, оттого и звуки их становятся библейскими всякий раз, как только излетает из уст их слово царь».

Поэт В.В. Дворцов старается передать особенности реальной речи Царя, о которых можно судить по его посланиям, церковным молитвам и Духовной. Академик Д.С. Лихачёв отмечал стилистическое богатство языка царя. О высоком духовном достоинстве царя Иоанна Васильевича и его таланте писателя говорят созданные им стихиры. Их очень ценил известный духовный писатель и исследователь архимандрит Леонид (Кавелин. 1822-1891). Василий Дворцов в своей поэме "Ермак" продолжил традиции А.С. Пушкина и архимандрита Леонида Кавелина. Образ царя Иоанна Грозного создан поэтом не по мирской, обывательской мерке, не с чуждых либеральных позиций, а прозорливо и духовно достоверно, с пониманием того, что «сердце царское в длани Божией». В поэме в монологах Царя отразилась гимнографическая традиция его произведений. Сравним, например, текст «Канона и молитвы Ангелу Грозному воеводе», составленный Царём, и текст его исповеди в поэме «Ермак». Текст из Канона: Святы́и а́нгеле, гро́зныи воево́да, моли́ Бо́га о на́с. Пре́жде стра́шнаго и гро́знаго твоего́, а́нгеле, прише́ствия умоли́ о мне гре́шнем о рабе́ твое́м [имярек]. Возвести́ ми коне́ц мой, да пока́юся дел свои́х злых, да отри́ну от себе́ бре́мя грехо́вное…. Ср. текст из поэмы «Ермак»: Грозный Ангеле! Возвести ми конец мой, да покаюся злых своих дел горько, да отрину от себе всякое бремя греховное….

Таким образом, текст поэмы "Ермак" почти документально отражает особенности языка и стиля православного царя Иоанна Васильевича, и тем самым воссоздаёт его истинный облик – жертвенного служения Православию и защитника Русского Православного Царства.

На основе прототипических текстов созданы монологи и других героев поэмы. Так, например, монолог Ермака звучат как высокая и проникновенная проповедь:

Други-казаки! Нам брашно не горько,

Нет ни обид, ни занозной тоски –

Шли на Сибирь не по алые зорьки,

Не по кисель у молочной реки.

И не под рабство языки мы клоним,

Стоит ли жизнь соболей и бобров?

Капля за каплей стекает в ладони,

В братину общую общая кровь –

Чашу Руси наполняет любовь.

Метафорический строй проповеди Ермака, отдавшего жизнь за Белого Царя, выражает сильное святое чувство. Этот мужественный духоносный стиль унаследован из древнерусской литературы. Но он близок и нам, современным читателям, которым дорога основная мысль автора поэмы – о святом предназначении России, о духовной высоте её судьбы.