Обезбол
Обезбол
* * *
Где твоя смелость? Уже ничего не смело –
Ни снять пальто, ни предложить своё тело,
Потому что оно ничего не значит.
Стала слепой, а была ведь зрячей –
Кто же влил в тебя это, кто тебе рассказал,
Что если любят, то обязательно раздевают?
Нет, дорогая. С любовью так не бывает.
Она одевает
В робость. В кротость опущенных глаз. В нежность румяных щёк.
А если тебя раздели, любовь уже ни при чём.
* * *
Пишу, пряча бумажки в стол, –
Это весна не даёт заплакать.
Цифры апреля как обезбол –
Мгновенно обезболивают память.
(Откуда все эти шрамы, детка?
Не вспомнить даже с конца.
В галерее фото с тушью на пол-лица.
Как ты выжила? Не получится рассказать.)
Потому что люди созданы для другого –
Шепчет она, едва открывая рот.
«Всё. Всё. Всё.
Всё
Обязательно
Заживёт».
* * *
В воздухе пахло весной.
Я в лёгкой куртке по мостовой
Бежала к тебе от тебя с тобой,
И осуждал Иртыш немой
Мои влюблённости-безрассудства.
Сделалось тесно, где было пусто,
Плакал Ницше, кричал Заратустра,
А я нарекала тебя искусством.
Рыдала, ломилась к объятиям,
Толкала других (только не дать им
Ни твоих взглядов, ни рукопожатий).
Ты смеялся – такая жадина!
Но время смыло слова-ссадины –
Сейчас на мосту не я, а впадины,
Вместо тебя – наречия да отчаянье –
Неизмеримо.
Твоя.
Скучаю.
* * *
Сколько тебе хотелось, девочка?
Но было уж решено:
Каждой птице – по веточке,
А тебе – ничего.
Не носись, не выдумывай,
Научись скорбеть!
Вместо любви – безумие,
Вместо руки – плеть.
Вот же где твоя истина –
В пустоте меж закрытыми дверцами.
Пора! Объявляй амнистию
Своему
Несвободному
Сердцу.
* * *
Перепутались числа, точно соврали календари –
Мне доступно всё в этом бренном мире, но только не ты.
И это, по правде, до жути нечестно, несправедливо,
Ведь кто-то идёт с тобой рядом, а я – мимо.
Моя боль от этого стала привычной и перманентной,
Я свыклась, живу, как говорят, моментом.
О, если б только знали они, что в каждой моей минуте
Вспышки памяти – твои
глаза,
губы,
руки.
А всё-таки сложно было поверить, что всё это однобоко.
Я не Лолита, а ты не Набоков,
И мы не устроим скандал, не пошатнём социальные нормы,
Оставшись друг другу всего лишь знакомыми.
Просто знакомыми,
Когда я грезила знать тебя
от и до.
* * *
Розы мои завяли, на юг улетели птицы,
Осень пришла в этот город, мне смертельно не спится.
Пространство кричит о тебе, прижимая ко мне тетрадь,
Я прячу свои глаза – так сильно хочу соврать
И написать
Хоть что-нибудь, кроме больной, тошнотворной любви,
Но в каждом чёртовом слове
я вижу твои черты.
* * *
Ах и ох, так красивы стихи
Девчонок, пишущих о любви,
Дотла в ней сгоревших,
Выжранных изнутри.
Их устами глаголет юность и литра три
Свободы, смелости и мечтаний.
Мне будто снова шестнадцать, когда я читаю,
Плачу и умираю.
Ничего не даёт искусство, а только лишь забирает.
Ах и ох, хороши стихи,
Писанные чернилами из крови,
Раздаренные направо, налево случайным зрителям,
Для которых такое шоу не очень-то убедительно –
Лучше правда, чем рифмы приторность.
Всё это самоубийство, но только письменно.
* * *
После стольких лет я не стала свободной.
Стала сестрой сводной
То ли фальшивой любви, то ли смертельному раку –
Душа без тебя вся наполнилась мраком,
А не цветами из киосков на остановках.
Я потеряла в твои объятия все путёвки,
Я села на быстрый поезд до самой конечной,
Но мне пришлось ехать в нём целую вечность –
Видеть тебя во снах, принимать их за вещие,
Заниматься самолечением (но алкоголь, оказалось, не лечит),
Бросаться поцелуями направо-налево,
Рисовать воображением наши встречи, верить,
Что когда-то случимся снова,
По судьбы зову –
Писать о таком не ново,
Но у меня болит каждое слово
От безысходности.
У любви к тебе
нет
срока
годности.