Ощущая войну

Ощущая войну

 

Луиза Георгиевна Большакова — кандидат физико-математических наук, старший научный сотрудник СПбГУ. Автор публикаций и докладов, изобретатель, образованный, улыбчивый и интересный человек. Человек, собственными глазами видевший ад войны.

 

У нее мягкая, робкая улыбка, белоснежные волосы и выразительный печальный взгляд. Когда началась война, Луиза Георгиевна была ребенком и жила в Слуцке.

Вспоминая то время, Луиза Георгиевна вновь оказывается маленькой девочкой, которая любила сидеть с книгой в зеленой беседке. Листва яркая и сочная, солнце ослепительно сияющее, как и будущая, непременно счастливая жизнь…

Беседка сгорела: в нее попал снаряд.

Тем же вечером Луиза с мамой встретили на дороге отряд красноармейцев. Мать подбежала к командиру и дрожащим голосом спросила: «Ребятки, куда вы? А с нами что будет-то?» Командир улыбнулся: «Вы не переживайте. Мы обязательно победим!»

На следующий день Луиза впервые увидела немцев.

Они приехали на новеньких грузовиках и остановились возле их огорода. Выпрыгнули из машин, стали мыться у водокачки и играть на губных гармошках. Все это время Луиза с девятилетним братишкой Феликсом наблюдали за ними из окна. В огороде сновали стальные каски. Неожиданно прямо перед ними появились два лица. Луиза схватила брата и упала на пол, но немцы их заметили. Они смотрели друг на друга: немцы — с любопытством, дети — со страхом…

Спустя пару дней повели пленных. Поникшие, подавленные люди шли, еле переставляя ноги, и угрюмо глядели перед собой. Мать объяснила Луизе, что пленных ведут в лагерь. Девочка еще не догадывалась, что спустя какое-то время ей тоже предстоит там побывать.

Это был огромный холм, окруженный колючей проволокой. Стояла страшная духота, солнце плавило землю и воздух, а несчастных красноармейцев держали без пищи и воды. Среди них оказался и отец Луизы. Однажды мать подошла к девочке и протянула ей бутылку воды. Опасливо оглянувшись, она прошептала: «Пойдем. Отнесешь папе». Маленькая Луиза, крепко держа спрятанную в одежде бутылку, проскользнула мимо охранника и, осторожно шагая, принялась выглядывать отца. Но первое, что она увидела, была смерть.

Обессиленные люди лежали на горячей земле. Один из них протянул к Луизе руку. Девочка невольно отпрянула. Умирающий спросил хриплым и свистящим голосом: «Девочка, у тебя есть вода?» Луиза смотрела на этого человека и не могла произнести ни слова — в груди застыло что-то тяжелое и страшное. Она прижала к себе бутылку и побежала на поиски отца…

Когда Луиза Георгиевна вспоминает об этом, ее глаза краснеют. Она чуть закидывает голову и пытается сморгнуть слезы. «Я мучаюсь всю жизнь, что не помогла ему», — шепчет она.

Как мог ребенок сделать такой выбор? В ее время все решала война.

Когда Луиза, отдав бутылку отцу, возвращалась к выходу, раздался странный шум. Обернувшись, девочка увидела два подъезжающих грузовика. Вокруг них, толкая друг друга, столпились пленные. Стоявший около машины немец что-то швырнул в толпу. Десятки рук взметнулись вверх, вырывая друг у друга небольшие темные предметы. Один из них упал рядом с Луизой, и девочка увидела кусок черствого сухаря.

Неожиданно ее что-то пихнуло в спину. Затем — еще раз, и еще. Девочка оказалась зажата в изголодавшейся и озверевшей толпе. Луиза вскинула голову и судорожно вдохнула горячий воздух. Перед глазами вспыхнуло солнце, и тут ей стало легко — словно она воспарила над этим беснующимся адом. Открыв глаза, Луиза обнаружила: чьи-то руки схватили ее и подняли, а сам спаситель прижался стеной к хилому деревянному сарайчику — сохраняя не свою, но ее жизнь…

Голос Луизы Георгиевны обрывается. Она некоторое время молчит, глядя в пустоту, словно разговаривает со своим неизвестным спасителем, а затем произносит: «Если бы не этот человек — я бы не выжила…»

Во время оккупации Луиза с матерью поселились в пустом доме, который был рядом с немецкой частью. Спустя несколько дней после их переезда, в Слуцке произошел еврейский погром. Немцы загнали всех евреев в крошечные домики, окруженные колючей проволокой, а затем подожгли строения. Над Слуцком стоял нечеловеческий вой, который заглушала стрельба. Мама Луизы прижимала к голове дочки подушку, чтобы девочка ничего не слышала. Когда Луиза с братом на следующее утро выбежали на улицу, то увидели ограды, увешенные обуглившимися трупами.

Луиза Георгиевна прикрывает глаза и качает головой: «Говорят, немцы не зверствовали. Вон стоит немецкий солдат около горящего дома, держит на руках двухлетнего малыша. Играет с ним, щекочет, ребенок смеется — видно, нравится ему малыш. Ну чем не милая картина? Вдруг немца позвали. И он этого ребенка, как куклу, швыряет в огонь».

Однажды на рынке мама Луизы познакомилась с девушкой Мариной. Ей было всего восемнадцать лет. Марина — или, как ласково называла ее Луиза, Манечка — продавала клюкву и иногда приносила ягоды к ним домой. Луизе нравилась улыбчивая, добрая девушка.

Как-то ночью раздался громкий стук в дверь. Дрожащими от страха руками мать распахнула засов. В дом вбежала Манечка: ее руки и лицо были в земле, волосы растрепаны, одежда изодрана. На ее глазах немцы убили всю ее семью, сожгли соседей и невинных детей. «Я им отомщу, — тихо и яростно проговорила Манечка. — Я их убью. Уйду в партизаны — и убью». С ужасом Луиза смотрела на неподвижно сидящую, девушку с горящими темными глазами — и понимала, что той, прежней Манечки больше нет.

Родители Луизы тоже оказались в партизанском отряде. Теперь каждый вечер воздух в ее доме был пропитан страхом — немцы патрулировали улицы. На их сапогах звенели металлически бляшки — цок-цок, цок-цок… Луизе казалось, что весь мир останавливался вместе с ее дыханием, когда она слышала зловещее ночное цоканье — и весь мир облегченно выдыхал, когда оно удалялось…

Партизаны каждую секунду рисковали жизнью ради победы. С отрядом была связана подпольщица, которой немцы доверяли убирать склад с оружием. Однажды женщина заметила, что ручные гранаты никто не считает. И стала их воровать. Опускала в ведро три-четыре гранаты, прикрывала их тряпками и засыпала золой — так и выносила, а потом передавала партизанам. Все было хорошо до того момента, пока к ней не начал приставать какой-то немец. Девушка прибежала в их дом белая, как полотно. Ее обескровленные губы дрожали. Ей чудом удалось отбиться от настойчивого ухажера. Если бы он взял ведро, то сразу бы все понял.

Немцам все-таки удалось поймать несколько десятков партизан. На следующий день на деревянных электрических столбах появились виселицы. Затем пойманных партизан повели по улицам Слуцка, окружив их конвоем с автоматами. Немцы останавливались около каждого столба и командовали: «Залезай!» Как сомнамбула, человек поднимался по лестнице и спокойными руками брал в руки веревку. Его глаза были пустыми. «Надевай! Прыгай!» И несчастный делал шаг вперед, навстречу смерти, встречая ее с отстраненным, восковым лицом.

Утро было особенно холодным. Луиза из-за угла дома наблюдала за тем, как немцы снимали застывшие тела и швыряли их на землю, точно бревна.

«То, что я видела — кошмар, который не забыть», — говорит Луиза Георгиевна.

Она смотрит в окно, ее взгляд отстранен и печален. А на улице резвятся дети, и во дворе стоит зеленая, обвитая кустарником беседка.