Остафьево. Увещевание. «Друзья уходят в те пределы…».

Остафьево.

Увещевание.

«Друзья уходят в те пределы…»

Стихи

ОСТАФЬЕВО

Анатолию Коршикову

 

Бывают дни, когда не по себе,

когда бездумно топчемся на месте

и поступаем часто по злобé,

а не по зову неподкупной чести,

и, увязая вновь в галиматье

смурных словес, в которых мало смысла,

вдруг осознаем: в мрачной темноте

живая жизнь прогоркла и прокисла.

 

И вера убывает, как вода

во время затянувшегося пекла,

а правду разъедает клевета,

и речь звучит расплывчато и бегло.

Тогда бегу под сень высоких лип,

что выросли у дома с колоннадой.

Там мой Парнас и там же мой Олимп,

мир благолепья, вскормленный Элладой,

в который наши пращуры смогли

внести со страстью пылкою и новой

блаженный дух отеческой земли,

что освящён был правдою Христовой.

Не сокрушая нравственных основ,

в Остафьеве, наследственном именье,

Пётр Вяземский, поэт и острослов,

развлечь друзей имел обыкновенье.

 

И Пушкин, издалёка возвратясь,

заглядывал к любезнейшему другу.

Ему был в радость этот странный князь:

он подходил по нраву и по духу.

И Карамзин ушёл сюда, как в скит,

чтоб рассказать, что Русь себе стяжала,

как глубоко и прочно в ней сидит

орды монгольской гибельное жало.

И где они, подобные друзья,

в чьих мудрых ликах неба отраженье?

Их больше нет. Но разве вы и я

великодушны были от рожденья?

Что мы вещаем — вздорная гугня,

А поступаем, словно шлёпогубы.

В нас нет ни вдохновенья, ни огня,

душой нечисты и натурой грубы.

К тому же в нас не вымерла орда.

И смрадный дух набегов и разбоя

из рода в род однажды и всегда,

туманя разум, тащит за собою.

 

УВЕЩЕВАНИЕ

 

Мой день тобою омрачён и скомкан.

Ты взорвалась спонтанно, как всегда,

а не мелькнула тенью мимо окон

и не окликнула тревожно, словно та,

что в дом вошла тихонько, скромно, боком,

застенчиво, как будто сирота.

От прежней той осталась красота,

в косе сверкнувший золотистый локон,

а мягкий нрав испортила среда

людей, живущих суетно и скоком.

Что взять с тебя? На дурость нет суда.

Не углублять же наш разлад упрёком!

Когда с тобой предстанем перед Богом,

от наших ссор не будет и следа.

 

***

 

Друзья уходят в те пределы,

откуда мне их не вернуть.

Моя душа оледенела,

она моё покинет тело

когда-нибудь, когда-нибудь…

 

Окно раскрыто нараспашку,

за ним у леса водоём.

Перед глазами кружит пташка.

До невозможности мне тяжко,

хотя мы в комнате вдвоём.

 

Луна с коралловым отливом

взойдёт над тёмною водой

и ночь заполнится мотивом

щемяще-плачущим, тоскливым,

как перед новою бедой.