«По дороге к Страшному Суду…»

«По дороге к Страшному Суду…»

«Для современного литератора Ефимов странноват. Ефимов сделал давным давно доказательной нынешнюю почти всеобщую догадку о том, что современная поэтика определяется, прежде всего, интонационным богатством и разнообразием фразеологической пластики, полифонией поэтической речи. Ефимова так же приятно и интересно читать, как слушать большого певца или симфонию…

Алексей Дидуров

 

«С Лёшей Ефимовым я была не просто знакома – мы были друзьями, читателями и почитателями друг друга… Лёша Ефимов был одним из первых в школе Дидурова. «Первых» – в смысле «лучших».

Дидуров учил нас, молодых поэтов: будьте честными, не кривите душой, не прогибайтесь под время – в противном случае не сможете писать или будете писать плохо, что ещё хуже. Мало встречала я людей столь доблестных, как Лёша Ефимов. Этика для него была равна эстетике. То-то стихи он писал блестящие!..

Каковы – на вскидку – критерии настоящей поэзии? На мой взгляд: простота и глубина, парадоксальность, афористичность, запоминаемость, или цитируемость. Всё это есть в стихах Лёши Ефимова…»

Инна Кабыш

 

* * *
По дороге к Страшному Суду,
Зверь во тьме и камень на свету,
Ты в себе несла осколки зла
И другие женские дела.

Не привыкнет кожа к синякам.
Так всю жизнь по разным пустякам
Человек страдает, идиот,
Чтоб в конце услышать:
«Суд идёт!»

Чтоб с надеждой в салки не играть,
И хотя б теперь себе не врать,
Чтоб забыть про песни и стихи,
И припомнить все свои грехи.

И, когда остынет для тебя
Эта неудобная скамья,
Крикну я – чтоб крыша со стропил:
«Я свидетель! Я её любил».

Пусть слеза судьи не тронет век,
Бог – он тоже, в общем, человек.
Он, моё свидетельство учтя,
Может, и помилует тебя.

Ты уйдёшь – назад или вперёд,
И когда наступит мой черёд –
Кто здесь, всё забыв и извиня,
Сможет заступиться за меня?

Та вода, которую я пил;
Та звезда, которую открыл,
И её зовущий столько лет
Свет –
А на тебя надежды нет.

По дороге к Страшному Суду,
Злой такой, и с памятью-клюкой,
Я иду на яркую звезду.
Если это ты – махни рукой.

 

* * *
Греть бы пальчики, кушать конфетки,
незатейливо жизнь рифмовать,
и в объятьях капризной нимфетки
эту зиму пере-
зимовать,

Пить напитки не крепче микстуры,
да из хлеба зверюшек лепить,
и шедеврами литературы
ненасытную печку топить.

Чтоб в прихожей – от обуви лужа,
чтоб в углах – запустенья печать,
очень нежно и очень ненужно
в доме музыка будет звучать.

Но покуда – такой дешевизны
снег, которым укрыта страна,
ибо снег – это пепел отчизны,
а отчизны у нас до хрена.

Невесёлый пейзаж, ёлы-палы,
как на вечной гражданской войне;
и какие не щёлкай каналы,
всё одна передача в окне –

лишь полоска неясного света
сквозь узор ледяной хохломы…
Даже как-то не верится в лето
в эпицентре московской зимы.

Да и то – ни за что не поверю,
коли нет доказательств прямых:
и рассчитывать я не умею,
и надеяться я не привык.

 

* * *
Таких, как я, не спасёт ничто –
Прямая дорога в ад,
Где мне особо припомнят то,
В чём я
не виноват.

Чтоб в драном ватнике мелкий бес
На вертел – и завертел,
За то, что где-то без спросу влез,
А где-то недоглядел.

Едва научившись игре огней,
И камни в руке крошить,
Я создал вселенную за семь дней –
Куда было так спешить?!

И я, неумеха из неумех,
Пытался любить, причём
И этот мой невеликий грех
Останется непрощён.

Апофеоз мировой войны –
Пролог великого сна –
И в этом мало моей вины –
И в этом моя вина.

Короче, клинит, куда ни кинь,
Останешься дураком,
За всё ответственны дураки –
И это почти закон.

Но в смётанной на живую нить
Вселенной, ничто почти,
Последний шанс всё исправить – жить
По принципу –
навреди.

 

* * *
Душа не жаждет, плоть не хочет –
Но ощущается больней,
Что стала жизнь на год короче,
А память – на любовь длинней.

Уж год – а кажется: давно ли? –
Глядишь в меня, как в водоём,
Звезда пленительного горя
На небе сумрачном моём.

Не может то, чего не может,
Любовь. И, этот крест терпя,
Я вижу – день бездарно прожит,
Когда он прожит без тебя.

Пытаюсь на ладони влажной
Найти в извилистой судьбе
Тот день, когда не станешь важной
Ни ты, ни память о тебе.

Я не привычен к переездам,
Мне представляется с трудом
Последний миг на свете этом –
И первые часы на том.

Но я и не замечу, впрочем,
Печалясь о потере дней,
Как станет жизнь на жизнь короче,
А прошлое – на смерть длинней.

 

* * *
Живёт на небе одинокий Бог,
Распутывает наших душ клубок,
Мудрит – кому сума, кому тюрьма,
И думает, что мы сошли с ума.

Он нищ, как и положено богам,
И потому, склонясь к Его ногам,
Неся свою суму, садясь в тюрьму,
Ты веруешь из жалости к Нему.

А вот он я, искра Его огня;
Я тоже нищий – пожалей меня,
Поверь в меня, склонённого у ног,
Я тоже бог – я тоже одинок.

 

* * *
Ты знала – не придёт никто,
Но я пришёл;
Ты кутала себя в пальто,
Но я нашёл.

Я видел в снах своих любовь,
А ты – покой;
Ты в воду превратила боль,
А я – в огонь.

Где кто-то просто уходил –
Я умирал;
Ты думала – ещё один,
А я не врал.

 

* * *
Что за штука время, в самом деле?
Кто считал шаги по дну реки?
Минус год, здоровье и потери;
Плюс морщины, возраст и долги.

Плюс у дочки появились тайны,
Плюс зима тосклива без причин,
Минус я – но, впрочем, не считаем
Бесконечно малых величин.

Плюс мужчины – минус те, кто любит;
Плюс враги за вычетом друзей.
Всем учёным в мире не придумать
Этой математики грустней.

Вот она, расчётов бесполезность –
Я науку эту проходил –
Плюс надежда минус неизвестность,
Минус бесконечность плюс один.

 

* * *
История не знает злости
И жалости не чтит, заметь.
На вечный чай попасть к ней в гости
Трудней, чем просто умереть.

Нечасто люди, словно нити,
Рвут на событья века гладь –
Чем больше мы их ненавидим,
Тем чаще любим вспоминать.

Я ни добра, ни зла не сеял –
И не предвижу синекур
Ни в историческом музее,
Ни в театре восковых фигур.

Но в той войне, где ты решала –
Кто победит, а кто убит,
Я заслужил, быть может, жалость
Тем, что не заслужил любви.

Кто я тебе? Свеча – иконе,
Огонь – свече. И кто ты мне?
Любовь и смерть в одном флаконе,
Война и мир в одной стране.

Я многого не понимаю –
И, слава Богу, не пойму;
Но с полным правом занимаю
В твоём учебнике главу.

Я стал твоей дурной приметой,
Я твой должник, я твой двойник –
И нет Историй, кроме этой,
Как кроме Библии – нет книг.

 

* * *
Тебя любить – себе дороже,
Как жарить мясо без огня.
Представь: я не могу без кожи,
А кожа может без меня.

В час скуки богом неизвестным
Ты сделана из ничего;
Любое море станет пресным,
Когда ты выйдешь из него.

Смех забывает, как смеяться,
Как литься, забывает дождь
И все часы ходить боятся,
Когда ты мимо них идёшь.

Но мы одной кукушки дети –
То счастье есть, то нет его,
И быть тобой на этом свете
Ещё не значит ничего.

У каждого своя неволя,
Свои антитела в крови:
Ты не умеешь жить без боли,
Как я – без боли и любви.

Я знаю разницу одну лишь,
Как знает карты крап крупье –
Когда ты даже смерть забудешь,
Я буду помнить о тебе.

Я верю, Бог своею мерой
Отмерил каждому своё.
Но что мне делать с этой верой?
И что мне делать без неё?

Случайной встречи чёт и нечет,
Одно сплошное «почему?»…
Не спрашивай – вдруг я отвечу,
Не объясняй – вдруг я пойму.

Пройдёт весна, приидет царство,
Быльём покроет трынь-трава,
Как я хотел найти лекарство,
А находил одни слова.

Не быть суду, не бить посуду,
И ты права, как 2 х 2 –
Любовь не мается простудой:
Она жива – или мертва.

 

* * *
Я слежу за летящей звездой.
Если б жук так следил за листвой,
Он подсел бы на это кино
И от голода умер давно.

Я не умер; я, к счастью, не жук,
Лишь до срока поблек и пожух,
Но сижу и на небо гляжу –
Почему, никому не скажу.

Потому что земля – без огней,
Потому что есть небо над ней,
Потому что, греши – не греши,
Ни без слёз, ни без звёзд не прожить.

Оттого столько прожитых лет
Подставляю ладони под свет
И которую ночь не усну,
Мысля: ну, да поймаю одну.

Что с ней делать, я после решу:
Может, на пиджаке поношу;
Может, даме какой откажу;
Может, просто в карман положу…

Ночь проходит – и руки пусты.
Со среды с высоты ни звезды.
Счастье – бред, и давно не секрет:
Звёзды падают там, где нас нет.

 

* * *
Никто здесь никому не нужен;
Вращайся – мир, судьба – вершись.
С упорством ёлочных игрушек
Мы разбиваемся о жизнь.

В ашраме, церкви и костёле
Мы ищем нас, которых нет –
Провинциальные актёры
С надеждой на ангажемент.

Но жизнь покруче DOOMа шутер…
Что остаётся? – быть умней
И не забыть включить компьютер,
Когда в один из этих дней

Господь пришлёт тебе на мыло:
Hi, there – смайлик – слушай, брось:
Возрадуйся тому, что было,
Наплюй на то, что не сбылось.

 

Путь самурая

Вся жизнь проходит от любви до смерти.
В раю, в аду, вблизи или вдали
Передерутся ангелы и черти –
Но жизнь стоит на смерти и любви.

Ты притворишься золотою рыбкой,
Наобещаешь счастья на века –
Но видит Бог, прописана с ошибкой
Моей судьбы командная строка.

И я, ищя себя при свете тусклом,
Обрёл иммунитет к таким вещам:
«Тебе же говорят на устном русском,
Что счастия никто не обещал!»

Играй в войну, в беспамятство и в прятки,
Тянись до неба, упираясь в твердь –
Живи, короче – но в сухом остатке
Смерть и любовь, мой друг, любовь и смерть.

и вот он – путь, достойный самурая,
как есть: в любви рождайся и живи,
и умирай – и только умирая
Ты обретёшь бессмертие любви.