Журнальный мир

* * *

блаженны у кого всё чики-брики

кому хватает здесь воды, огня и грунта

кому суперзвезда из суперкниги

даёт как будто ощущение как будто

сквозь крышу зрит мессия-карапуз

и что-то там лепечет по-латыни

на мир тревожный как сентябрьский арбуз

и безнадёжный как сентябрьская дыня

Гам лет

миру мир и мы сидим по норам

в инстаграмах, твиттерах, жж

как бы к отвлечённым разговорам

начисто привыкшие уже

и на нас направлен свет экрана

тысячами пикселей в ночи

мы ещё способны как ни странно

в бога верить лёжа на печи

мы презрели планы сатанинские

и готовы на неравный бой

но открыта вновь бутылка виски

разве скажешь ей – меня уволь

может это и похоже на бездействие

шкуру тоже стоит поберечь

этот мир спасёт штрейкбрехерство

жизнь прожечь – не поле перебечь

* * *

сколько волка ни корми, ему не на что смотреть

прячет голову да плечи терпеливые под плед

над землёй большая плошка, как сказал обэриут

данакиль припал за камень в глубине сибирских руд

то ли потрох, то ли силос, то ли божья благодать

остаётся одиноко пить вино да любовать

за окошком ходит месяц проливает дикий мёд

словно вспыхнуло сердечко, словно взвился пулемёт

не бродил бы ты, волчишко, по своим ночным делам

там снаружи тот же ужас души режет пополам

лыжной мазью и капустой из прихожей поднесло

хорошо вот так стоять уткнувшись темечком в стекло

ниточка плюс ниточка плюс голому петля

в мире нет полезней капель датского короля

* * *

абсорбируй, пихта, абсорбируй

едкой негой обволакивая жизнь

за окошком светится Нибиру

птичечка-синичечка дзин-дзин

что-то нынче вы не в духе, мама

собирайтесь, выйдем подышать

просто прогуляемся до храма

максимально тихо и назад

позади некрополь анекдотов

впереди, конечно, страшный суд

сколько в храме всякого народу

ути, Господи, кутёночка несут

* * *

а помнишь, как-то мы в начале лета

сидели и курили на скамейке

не торопясь ходили по аллейке

одни | до сердцу милого буфета

теперь идёт снегоуборочный парад

по горло в денисенковском снегу

смотрю и оторваться не могу

сквозь будний поликарбонат

ну и пускай, ведь никому не жалко

в моём кармане беспонтовый пирожок

в твоём опять пропала зажигалка

спокойно так и в памяти свежо

пленяясь городскими зарисовками

с ментолом сигаретку мня

на батарее Пивоварова с кроссовками

в конце пустого коридора дня

* * *

переродиться волнорезом

в веках валяться неуклюже

всё время оставаясь нужным

на безымянном берегу

и растворяться постепенно

неправильно торча снаружи

в солёной нежности вселенной

среди дельфинов и медуз

и тетрапода нерв железный

упрятанный в бетон и пепел

не спал, не думал и не видел

лишь безмятежно осязал

как надоедливый мальчишка

в обточенные морем виды

случайно рядом очутившись

овальны камушки бросал

Неправильный

английский сонет

не надо, Епифанцев, не ори

суплементарный кардиолог

цветок понюхай, выкури зари

смотри в окно | смотри смотри смотри

ещё смотри, там очень многобого

торчи в окне волосиком ноздри

любое сэкономленное слово

незримый колокольчик бытия

ты выпей что ли чаю травяного

что наша жизнь – игра в переводного

в которой нужно подбирать слова

а ты торчи, не говоря ни слова

зато есть пешка проходная на h2

и как бы ипликатор Кузнецова

К тщецам

тщецы, тщецы, забеспокойтесь

ничто вам не заменит нас

у нас есть солнечная гордость

и большой культурный пласт

пока вы делали нигредо

и возводили шаурму

мы просочились без билета

в гипотетическую тьму

откуда видно исторически

весь этот морок и мирок

один преступник древнегреческий

про это написал стишок

сквозь бездну лет он тлел и тлел

и не утратил ясности –

я на оси любви вертел

весь ваш театр безопасности

* * *

мы не люди, мы не люди

мы в сиреневом верблюде

галактической ячейки

между пёрышек индейки

а когда её съедят

нас в подушку поместят

будем средь иных стихий

велимировы стихи

Ноэма

превозмогая жить как можно дольше

в своём неисчерпаемом нигде

Гаврилу вырвало на сиськи контролёрши

подёргивался пальчик на ноге

и вовлекаясь в тайны мира под сурдинку

пришёл к нему во сне барашек Шон

ещё соседскую стиральную машинку

в туалете было слышно хорошо

чарующий восход над лесопилкой

неспешным воском тёк на аналой –

любил Гаврила с чеснокодавилкой

задуматься над тёртою свеклой

вот скажут мол должны же быть провалы

а между тем его уже на днях

представили за веру в идеалы

к заветной дате на пяти рублях

сыграй же коду дух Арнольда Каца

ведь выше всякого духовного труда

Гавриле не хотелось просыпаться

в прекрасное чужое никуда

* * *

смотреть на землю, всматриваться в сныть

пить воздух на любимой даче

соседке врать о числах Фибоначчи

кыш! мухе между делом говорить

июльских дней берёзовое дно

в уединении спасительном своём

давай в огонь тихонечко споём

спалим безмозглой жизни полотно

пусть любопытные снуют туда-сюда

с пустыми вёдрами, мимо ограды

они всегда за чьим-то счастьем рады

подглядывать сквозь праздник живота

а нам-то что, мы шлём физкульт-привет

разбрасывая в розах скорлупу

вдыхаем и не ропщем на судьбу

текла неделя миллионы лет

Новосибирск