Простой пейзаж

Простой пейзаж

Стихи

* * *

Был на улице дождь. Обрывало листву

Ветра тёмного тяжким крылом.

Шёл на улице дождь.

Будто б не наяву,

Но во сне находился мой дом.

 

Находился как будто по зелёным полям

И решил – отдохнуть бы добро! –

Здесь, в дожде.

И струится вода по полям

Старой крыши в стальное ведро.

 

Так и пенится белым, как пиво, гляди…

Но не слышно её почти тут,

Где часы заводные ведут свой тик-тик

И шары золотые цветут.

 

 

Единственность

 

Да я уж был единственным,

Простым как высота,

Желанным и таинственным.

И знаю я, что там –

 

Рассеянность, забывчивость

Да жжение в паху,

Поганая обидчивость.

И чья-то дрожь в пургу.

 

Да я уж был единственным.

Что ж, женщинам нужны

Такие вот – единственно –

Единственные жы!

 

Не стать бы мне единственным.

Асадов, ведь я прав?

Забывчивым, таинственным.

Да прав я. И не прав.

 

 

Ситком

 

Зачем, скажи, мне в том пивбаре

Улавливать сквозь шум да гам,

Как тётка спьяну мелет: баре,

На всех любовь свою отдам.

 

Но не берут. Пьют о футболе.

И отстраняются, и вот

Белеет тётка в чистом поле

Дощатых стен. И молча пьёт.

 

Затем, что в этом есть, похоже,

Души падение – полёт,

Который сам себя итожит.

Потом душа её встаёт,

 

Садится в тётку и вздыхает.

Пространство снова оживает,

Урчит, мурчит, фырчит, поёт.

 

Сидят боярыня да баре –

Как тонут – за одним плотом.

Эх, ёшкин кот, святые твари,

В углу плетущие ситком.

 

 

Гасиенда

 

Ты знаешь, изгородь стихов –

Как прутья ивняка,

Какой-то шутовской альков,

Притон для бедняка…

 

Да, гасиенда! Прок не впрок.

Сквозит. Простой пейзаж.

Там лоскуток, сям лоскуток –

Усмешек да пропаж.

 

На прутиках. Идут снега.

Ветра и холода.

И лето красное. Сто га.

Сейчас и никогда.

 

 

* * *

В Филадельфии солнечно.

В Петербурге весна.

Слышу рокот трамваев сквозь сон.

Я гуляю в кино, где так тема ясна,

Дорогая, но я не влюблён.

 

У тебя, верно, чисто. То бишь как всегда.

Мама в сумке привозит еду.

Вы смеётесь.

Вы много смеётесь, да-да –

Потому что у вас есть ч. ю.

 

Или трубы текут. Эти трубы ещё…

И тогда, но немного потом

Друг приходит семьи,

Чинит всё хорошо.

И вздыхает. И пьёт чай с тортом.

 

В Филадельфии солнечно. Солнце блестит.

Я печальную правду открыл:

Полюбить – это вовсе не значит спасти.

Помню – я никогда не любил.

 

В Филадельфии солнечно. Я затянул

Слишком этот стишок, ну и пусть.

Я проснулся под утро. И снова уснул.

И почувствовал грусть.

 

Обращаясь, я словно не знаю её,

Будто знаю… и вижу вокзал.

И глядят на нетрезвое сердце моё

Красоты ледяные глаза.

 

 

Так вот, послушай

 

Так вот, послушай, – умер друг,

И нет его нигде.

Ни в этой вот квартирке вдруг,

Ни с сетью на реке.

 

Ни с удочкой, ни с пачкой тех

Ядрёных сигарет.

Так вот, послушай, умер, эх,

И вот его и нет!

 

Не дозовёшься, не придёшь,

Нигде ты не найдёшь…

Живёшь ты без него, живёшь.

Ты без него живёшь.

 

Так вот, послушай…

 

 

* * *

Большая зимняя дорога

Под взглядом тусклой пустоты,

Ты мне знакома очень долго,

Ах, как же мне знакома ты.

 

И эти пасмурные ели,

И эта сетка ивняка…

Не знаю я, на самом деле

Мы все чего-то не успели

Или так кажется, пока

 

Ты ждёшь меня, зовёшь и тянешь

Суконной лентою тугой

Куда-то вдаль. Зачем? Не скажешь! –

Идти, идти. Идти тобой.

 

Как будто всё – всего лишь прочерк,

Автоматический полёт,

Непреднамеренно, как почерк,

Когда рука сама ведёт.

 

Вот дымка стелется поодаль.

Большие сани?.. И покой.

Ступает наземь призрак Гоголь.

Глядит. С чуть скошенной губой.

 

 

Белый мир

 

*

Бледным сонмом, рослою травой,

Сном и явью, грусть или отрада –

Нежно веют над седой рекой

Костяные пальцы снегопада.

 

Эти струи, эта толчея,

Штора над полями и лесами,

Память глаз отчаянно ничья,

Белый мир с пустыми голосами.

 

*

Краткость вечера зимнего, ветки

У окна, осыпание век.

Леденеют тяжёлые реки,

Долгим взором глотавшие снег.

Всё бы им тьму глубокую двигать.

Нанесло белизны в створы дней,

Словно это бездумные книги,

Буквы вытряхнув, стали светлей.

Будто это, почуяв стальные

Холода, уезжает на юг

На экспрессе мадам ностальгия;

Тук-тук-тук, тук-тук-тук, тук-тук-тук.

 

*

Что за день, абракадабр!

Тишина в природе,

Чёрных галок дансдекабр

В белом огороде…

 

Их чернильные огни –

Это антиоригами,

Взялись за руки они

За зимы снегами,

 

С непонятной стороны,

За границей тою,

Где твои клубятся сны

Светлою водою…

 

Я смотрю в своё окно.

Этот танец странен,

Но понятен всё равно

И не безымянен…

 

Ту-ру-ру-ру-ру-ру-ру,

Тонкие колени

Гнутся, скачут на ветру

Птицы будто тени,

 

Их чернильные огни –

Это антиоригами

В белом пламени зимы,

Над её снегами…

 

 

Тёмной стороной

 

Синева полотен, золото, весь шик,

Там, где пламень плотен –

Пшик!

 

Белая отрада, роща стройных тел –

Гибнет колоннада. Мрамор – мел!

 

У височной кости дуло – вороной –

Чтобы мчаться в гости. Тёмной стороной.

 

К милой да любимой, доброй да родной.

За обломки Рима.

Вечной тишиной.

 

 

Танец на винограде

 

Танец на винограде, танец на винограде.

Пахнут мускусом волосы женщин нескладных.

Звон зелёных бутылей, смех зелёных бутылей,

Глиняных погребов прохлада.

 

Солнце жгуче. Застревает пятнистая одурь

В тёмных глазах. Теменем небо коверкая,

Человек удаляется. Гремит деревянная обувь.

Закат растянулся багровой лентой.

 

Тридцать лет каких, вот и минула…

Жизнь твоя, виноградарь, это –

Расплющенная пяткой давильщика

Гранула остывшего света.

 

 

Родина

 

Родина моя – кочевье. Родина моя.

Родина моя – дорога. Родина моя.

Родина моя – берёза и лесной ручей.

Запах сена и мороза, синева ночей.

 

Родина моя – вития,

Слышу через вздор:

Старый Рим и Византия

Спорят до сих пор.

Только – Рим и Византия –

Через галок хор.

 

Силы – мало. Смысла даже,

Мало – то, что злы.

Родина моя завяжет разное в узлы.

 

Родина моя – волчица.

Родина – змея.

Родина моя – жар-птица.

 

Родина – моя.

 

Санкт-Петербург