Журнальный мир

За редким исключением, муж Веры Степановны из отпуска прибывал с сюрпризом.

Вот и сегодня заявил: «Нам надо решительно поговорить». Выпалил с порога. Значит, всю дорогу готовился. Вера с ответом не спешила. Скептически осмотрела вошедшего. Знакомый контур, в шерстяных протуберанцах пальто. Шагнул в прихожую. Коснулась губами щетинистой щеки. Оброс по пути из Омска. Потрепала супруга пальцами по загривку. Тот погладил женин зад. По касательной, снизу вверх, словно взвешивал, насколько изменились габариты супруги за время отсутствия. Раньше эта ласка ее волновала, теперь бесит. Две тысячи десятый год. Первое марта.

* * *

— Баки вынеси, — освобождается Вера из рук супруга.

Бытовой мусор в Оттаве раз в две недели забирают грузовики с бульдожьими челюстями не на морде.

— Поговорить, — напоминает муж.

— Сделаешь — наговоримся. — Заявляет Вера.

Знает, что бунт надо гасить в самом зародыше. Отпуск в патриархальной российской глубинке супруга деморализует. При пересечении границы, из центра внимания — еще бы, зарубежный родственник, старший мужчина, пуп Сибирской земли, — он превращается в женатого, здорового мужчину средних лет — существо в Канаде не самое привилегированное. «Любопытно, что удумал на этот раз?» — размышляет Вера, пока муж возится с баками. Наливает себе кофе. Садится перед телевизором. Распахивает глянцевый журнал. Пусть видит отпускник, как всем на его заскоки плевать.

«Слово — то какое новое привез из дома, «решительно», — думает Вера. — Совсем не про него. Растяпа. Опять, наверное, дел натворил».

Лет десять назад Василий прилетел с навязчивой идеей импортировать из Омска домработницу. С проживанием в их доме. Настоящую сибирячку с румяными щеками, прихватистыми руками и в три захода толстой косой. По тому, как муж живописал требования к кандидату, Вера заподозрила, что искомая мадам на примете у Василия имеется. Расправилась с соперницей в два счета. Ни капли ревности, лишь цифры и факты. Легально нанять прислугу в Канаде нормальным людям не по карману. Про нелегальных помощниц лучше не помышлять. Ввезенные по гостевой визе служанки, преследуют жадных работодателей в судах до полного разорения последних. Опаснее неофициальной прислуги для мужчин, пожалуй, только девушки с визой невесты.

В девяносто седьмом году, мягкосердечный супруг притащил из-за океана морскую свинку. У племянницы аллергия, а животное пусть мир посмотрит. В девяносто восьмом, успел выгодно купить пачку деноминированных рублей. После следующего отпуска, благоверный пять дней собирался с духом, прежде чем сообщить о предстоящем визите брата с семьей.

— По пьяни пригласил, — оправдывался он.

— И хорошо, — не могла понять причину замешательства жена.

— Ты бы, Вера, с ними поделикатней, — вертелся Василий, словно уж на сковородке.

— В смысле? — удивилась Вера. — Матом не орать и голой с метлой не прыгать? Я и раньше этим не злоупотребляла.

— В смысле бытовом, — пояснял Василий. — Люди старомодные. Если ты меня при них отправишь посуду мыть или туалет прибирать, то после я на родину не ездок.

— Предлагаешь роль служанки? — взвилась Вера. — Униформа за счет принимающей стороны?

Муж тогда ретировался, беседы не получилось, а вскоре и брат сообщил, что приехать не может по состоянию семейного здоровья. Правда ли пошатнулось здоровье братской семьи, или Василий нашел способ визит отменить, Вера так никогда и не узнала.

Еще был случай, когда прямо с порога сорокалетний муж признался в супружеской измене. Хорошо хоть на колени не падал.

— Ну и что, уходишь? — спокойно поинтересовалась Вера.

— Нет, что ты! — Муж испуганно замотал головой.

— Налагаю епитимью в виде пяти нарядов по кухне и обязательно визита к врачу, — провозгласила Вера, и муж поплелся к плите, сбитый с толку несоразмерностью проступка и наказания.

Веру Степановну забавлял пост — отпускной синдром мужа. Плановый бунт. Беспомощный и бесполезный.

— Поддай жару, Василек, — провоцировала она. — Ты с этой своей домработницей планируешь спать? Где? В нашей опочивальне? Меня пригласите или по старинке? Не стесняйся. Могу на пару минут выйти.

Муж тушевался и мямлил что-то невразумительно

— Расскажи, как ты мне изменял, — целовала мужа она в расчете, что пикантная история станет яркой прелюдией к их регулярной близости.

Даже просила Василия при исполнении, вообразить вместо жены далекую соблазнительницу. Лучше вслух.

Василий подключать воображение отказывался. Про грех рассказывал честно, обстоятельно, но до того скучно, словно зачитывал комплекс оздоровительной гимнастики для пенсионеров. Начинал каяться еще до того, как Вера успевала по-настоящему рассердиться. Всплеска эмоций не получалось. Через пару недель после отпуска, жизнь обычно возвращалась в обычное русло.

* * *

Избыток свободы провоцирует у мужчин кризис среднего возраста. Поздно выявленный недуг переходит в хроническую форму. Но с Верой такие номера не проходят.

Спутник жизни возвращается. Усаживается напротив.

— Что там у тебя, Василек? — спросила Вера, не отрываясь от журнала.

— Дело в том, что я не Василек, — объявляет супруг.

— Ладно, будешь Василий, — соглашается жена и добавляет: — Но тогда я Вера Степановна.

— Серьезно говорю. Я не Василий. Посмотрите.

Вера захлопывает журнал, поднимает на лоб очки, смотрит на соседнее кресло, трет глаза, сдвигает оправу обратно. Мнет горстью воздух. Взвизгивает, чего раньше себе не позволяла. Мужчина напротив разводит руками, в жесте «А я что говорил?».

— Не может быть! — заявляет Вера и присматривается внимательней.

В общем похож. Та же фигура, овал лица, один к одному уши, глаза, нос, брови — очень близко к оригиналу. Но не он.

Вера впивается взглядом в гостя, а большим пальцем перебирает кнопки пульта дистанционного управления. Мужчина замечает жест. Просит:

— На надо звонить в полицию.

— А куда? — спрашивает Вера.

— Никуда, — отвечает незнакомец. — Выслушайте меня.

— Слушаю, — соглашается Вера, чтобы выиграть время, а сама высматривает телефонную трубку.

— Я разведчик, — заявляет мужчина.

— Добро пожаловать, — произносит Вера, — мистер Бонд.

— Не совсем, — отвечает незнакомец.

— Штирлиц? — спрашивает Вера. Телефона нигде не видно.

— Для вас Василий. Перестаньте нервничать. Хотите еще кофе? Я не причиню зла.

— А где мой муж? — Вера обнаруживает трубку рядом с микроволновкой. — Кофе хочу.

Лже-Василий поднимается из кресла, и Вера замечает, как ее супруг за время командировки усох в талии и раздался в плечах. Обычно результаты поездок на родину прямо противоположные. Гость в одно нажатие запускает кофейный агрегат. Похвально. Оригинальный Василий с техникой не дружил.

Разведчик стоит к Вере спиной. Она добавляет звук телевизору, поднимается из кресла, крадется к телефону и замечает тяжелую сковороду в мойке. Если схватить чугунную ручку и треснуть по башке интервента, то, наверное, ее оправдают. Скажет на суде, что покойника предупреждала и произвела предупредительный удар в воздух. Тянется в мойке. Лже-Василий, не оборачиваясь, кричит:

— Не рекомендую. В разведке головы крепкие.

Вера мешкает, а гость добавляет:

— Если не выйду на связь через три часа, то мужа вам больше не видеть.

Момент упущен, агент разворачивается с чашкой кофе в руках.

— Где будете пить? Как обычно, за чайным столиком? Угловой пуфик, кажется, ваш.

— Откуда вы знаете? — спрашивает Вера.

— Я же говорю, муж, — поясняет гость.

— Все вам рассказал?

— Все, — подтверждает разведчик.

— Вы его пытали? — бледнеет Вера.

— Особо мучиться не пришлось, — отвечает гость.

Вера верит.

— Он в безопасности? — спрашивает Вера.

— Зависит исключительно от вас.

— Да рассказывайте уже, — злится Вера.

Злость часто вытесняет в ней страх, а порой и здравый смысл. Разведчик говорить не спешит. Заваривает себе чай, усаживается напротив Веры, переливает красноватый настой в блюдце, совсем как делал Василий, и, подняв блюдце тремя перстами на уровень подбородка, начинает.

* * *

Оказывается, все дело в проекте «Икс». Конечно, название вымышленное, но надо ли Вере настоящее знать? Вот и он думает, что не надо. Главное, что Вериного мужа Василия, в проект пригласили.

— Он говорил, — кивнула Вера. — Перед выходом на работу отправился догуливать накопившиеся отпуска.

Визит участника секретного проекта на родину оказался подарком для спецслужб.

— Вы его завербовали? — спросила Вера.

— Ну что вы, — не согласился гость. — Попросили задержаться.

— Взяли в заложники? — уточнила Вера.

— Предлагаю называть его гарантом, — поправил Лже-Василий. — Вы не делаете глупостей, я выполняю задание, Василий Первый наслаждается отпуском еще год.

— Год? — воскликнула Вера.

— Плюс— минус, — подтвердил разведчик. — Как только я выполню задание, то запрошу увольнение из проекта, куплю билет в Европу, а оттуда уже вернется ваш Василек. Живой и невредимый. Вы продолжите жить счастливо. Если не станете попусту болтать, то и долго.

— А если буду? — уточнила Вера.

Гость с хлюпаньем втянул в себя чай. Стены прямо расперло от звучания Василия Первого.

— Не хочу вас огорчать в такое прекрасное утро, — ответил разведчик.

Вера встала с пуфика. Прошлась по комнате. Посмотрела на дверь. Можно выбежать на улицу и заорать «Помогите!» Нет. Лучше «Пожар!» С пожарными всегда приезжает полиция, и придется доказывать, что этот мужик не ее муж. Забавно. Ведь он может доказать обратное. Все зависит от гонорара юриста. К тому же в лапах врага находится Василек. Столько лет вместе. Жаль мужика. Валенок, а свой.

Вера развернулась и подошла к гостю вплотную. Тот проявил дар провидца и поставил блюдце на стол. Размахнулась и влепила размашистую пощечину. Отбила ладонь об угловатую Бондовскую скулу. Агент лишь поинтересовался:

— За что?

— Нечего чужих жен за зад мацать, — ответила хозяйка дома. — Если с Василька хоть волос упадет, вообще на месте прибью.

Определила агенту место в подвале. Формально, конечно, полуподвал. Но по существу — целый этаж, с окошком под потолком, отдельным санузлом, диваном, и даже тумбочкой. Жалюзи на окне, гантели почти новые, прачечная-подсобка и жестяной ствол системы отопления, с отростками воздуховодов. Во многих домах, цокольный этаж, используется для приема гостей. Первый этаж — обычно кухня и гостинная. Третий уровень для спален. Обычный Канадский дом.

Вера выдала агенту белье. Пожелала спокойной ночи. Не хотела, но пожелала. Врожденная интеллигентность. Заперла дверь. Снаружи. Через картонную дверь объявила комендантский час.

Закрыв гостя, Вера прислонилась к стене. Как только прекратило изливаться на нее гипнотическое обаяние разведчика, просочился страх. Кислым потом над ключицами. Вера выдохнула. Нехорошая дрожь в коленях. Как будто проехала на велотренажере километров двадцать. И пульс соответственный. Первый кураж прошел.

— Мне не страшно, — произнесла Вера.

Психолог научил ее проговаривать важные фразы вслух.

В тот день, выбежав на улицу, Вера заскользила в позе упирающейся козы, и смогла остановиться, лишь навалившись плечом на дерево. Днем солнце растапливало снег, а вечер превращал дорогу в сплошной каток. Вера перешла на проезжую часть. Здесь идти безопаснее.

* * *

Дощатые дома — это молочные зубы североамериканских городов. Пробиваются из земли, в новорожденных городах, и с корнем удаляются клещами гигантских машин, когда город дорастает до небоскребов. С развитием бетонного центра, деревянные дома оттесняются к окраинам. По одному из тысяч таких столичных кварталов, и совершала Вера свой ежевечерний моцион в день заброски разведчика.