Журнальный мир

Символ России

Как символ свободной России,

Собою украсит страну.

Не старят века и седины

Наш город Ростов-на-Дону!

Припев:

Цветущий оазис, ворота Кавказа,

Корабль белоснежный ковыльных степей.

Проспекты, фонтаны — всё радостно глазу,

Воздвигнуто это руками людей!

Обласканный воинской славой,

Стал Югу столицей Ростов!

Тобою гордится держава,

Защитник границ, городов!

Сплотил всех единой семьёю.

Ты многим народам — как дом.

В труде и науке с тобою,

и счастье, что здесь мы живём!

Припев.

Проводы масленицы

Гудит станица, казаки гуляют!

И батюшка, среди людей, с крестом.

То масленицу, миром провожают,

прощенья день, перед большим постом!

Звенят колокола и песни льются.

Смех, пляски, игры, радостно вокруг.

А у ворот красавицы смеются,

своей частушкой завлекают в круг.

Вот казачата сбросили папахи,

«Чеку»¹ подкидывают вверх сильней.

Поют казачки, словно божьи птахи.

Майдан шумит от голосов детей!

А на столах блины, да чашки с мёдом.

Хозяйка чистит старый самовар.

Его присутствие, есть модным «стёбом».

Сегодня «дымку» пьют, — завтра узвар!

Помчусь скорее, где аттракционы.

Идёт борьба, где скачки, тайный приз…

Там скользкий столб, он с колесом огромным,

на нём подарки, поднятые ввысь.

Здесь смельчаки пытаются взобраться,

снять пару новых, девичьих сапог…

И мне хотелось тоже попытаться,

фиаско потерпел, долезть не смог!

Когда решил, что буду целоваться,

с той, кто вкуснейшим блином угостит,

да казаки, пошли на берег драться…

Меня в толпе, кулак «дружка» настиг.

Уже под вечер, с синяком под глазом.

Иду к любимой, мази попросить,

чтоб пожалела, поругала разом.

К утру-то поцелует и простит!

Станица спит, но ночь с Луной гуляет.

Весна над Доном, и «низовка» в нём.

Народ, великий праздник ожидает.

Дай Бог здоровья всем, — мы Пасху ждём!

Сон

Мой сон, встревоженный судьбой,

бредёт в песках, пустыни жгучей…

В оазис манит за собой

мираж. Он с дождевою тучей.

И ты стоишь возле ручья,

у тающей огромной льдины…

Стекает в ковш, воды струя.

Спешу, чтоб ею остудила,

глотком большим, живой холодной,-

вернёшь мне разум. Буду пить

твой поцелуй. Светящей тогой

от жажды, бед отгородишь.

Подай воды, усталость смыть,

от скучных, повседневных будней.

Я не могу забытым жить!

Пусть поцелуй меня разбудит.

Рассуждение

Не глумитесь надо мною мысли,

не взлетайте стаей голубей.

Не спешите, и меня, услышьте,

песнь пою ещё, как соловей.

Позовите на заре в туманы,

где дурманит голову полынь.

Где мне сказки ведают курганы,

умывает росяная стынь.

Да, уж нет горячего порыва,

за околицу к ночи, спешить.

У берёзки с девицей красивой

о судьбе, о счастье говорить.

Но мечтаю у её подворья,

с казаками песни, долго петь,

о степном, донском раздолье. В поле

на горячем скакуне лететь.

Ею, не забыт. Любовью спрошен!

И тропинкой тайной не хожу.

Если даже клин любви мой скошен,

по стерне и по росе пройду.

Доживу до старости глубокой,

вместе с другом юности — Весной!

У нас дети, мы не одиноки,

так живём все, любящей семьёй.

Всё-таки, мне хочется, чтоб ныло

сердце от девичьих добрых глаз.

И без боли, без задержек билось…

Жизнь моя простая, без прикрас.

Чтобы чувство, радость, вдохновенье,

не смывало горестным дождём.

И строка волшебным появленьем,

согревала мысли, как костром!

Сквер юности

Вот и осень. Слышен ропот листьев.

Сумерки и дождь с ней заодно.

Я иду тропою, мне всем близкой,—

юностью, где жилось нелегко.

Улица с домами грустных окон,

вся в слезинках рыжего дождя.

Сквер осенний, в нём листва промокла,

и слетают тени с фонаря.

А скамейки, вдоль аллей, — вздремнули,

сторожит их сон, из слов броня:

«Я люблю! Скажите люди, — Неле!»,

вырезала юная рука.

В этом сквере, — место поцелуев.

Нежных с замиранием души,

и фантазий! О любви толкуют,

дарящие девушкам цветы.

Искорки в глазах, причёска «чёлкой»,

милый взгляд, улыбки волшебство.

Маминых духов, весь вечер стойкий,

да «кокетство» — женщин баловство.

Сердце у меня вновь защемило,

вспоминаю: в юности моей,

дружбу нашу не всегда ценили,

а спустя полвека, ищем тех друзей!

Память

Попутчице Елене

Такой же

вагон,

то же купе….

И поезд

несётся

на юг.

А

в сумеречной

тесноте,

ты

и

я,

мой друг.

Улыбка

светлая,

блеск

глаз,

ласкающие

сердце…

В окне

закат

уснул,

погас,

Луна

открыла

ночи

дверцы.

Ты

так

прекрасна,

хороша!

Но

тень,

стеною

разделяет

нас…

И

давит

тяжестью

сознанье,

короткой

остановки

час..

Спешат

постройки,

вот

мерный

свет

от

фонарей

платформы

скучной,

и

ты

уйдёшь!

Моя

душа

разбита

на

осколки.

В купе

оставленный

билет,

стук

каблучков,

спор

с тишиной,

кто

жгуче?!

Ночь,

море

шепчутся

с волной

шипучей.

А

память?

Берег

всех

моих

страстей!

В них

возвращение

к воспоминаньям,

к часам,

минутам,

тех

недавних

дней!

Сомнение

и

боль

в душе —

как

пытка!

Декабрь

без снега

был…

Встречал

мою

беду,

в тоску

одетой.

Как будто

эхо,

слышалось

с небес:

«Ты

раб любви,

и быть

тебе

поэтом!»

Не утешала

песенка

колёс,

а оставалось

лишь

одно

желанье, —

увидеть,

что

твоя

улыбка

позовёт!

И мы

замрём

дыханьем,

в долгом

поцелуе.

А

за окном

стесненье

звёзд..

Надежда!

Наш

разговор…

Ночь…

Был

сон

под плачущую

скрипку…

И

встреча

в сумерках

купе —

нет,

не фантазия,

сон

крест

судьбы,

он

допустил

ошибку!

О бренном

Среди разноголосицы в эфире,

где наших душ — дом, бытие.

Звучали, песни струн, от нежной Лиры,

что разбудило грусть во мне.

Она, как ржавчина, впитывалась в кровь,

Точила совесть наждаком,

слащавость лести рождала в сердце ложь,

а этот грех не смыть дождём.

Мечты — туман. Им состраданье чуждо…

Холодный разум притуплён,

он скальпель, но не режет,- рвёт поглубже,

и ревностью весь заражён.

Какими километрами измерить,

путь ностальгии? Жизнь Любви!

Единственное чувство не изменит:

волшебство встреч, — где мир в тиши.

Пускай вселенная ревёт эфиром!

И Лира в космосе мочит,

Ты не любим, но хочешь быть кумиром,

гордыню должен, — преклонить!

Первый день июня

Сегодня первый летний день,

с дождём и пасмурной погодой.

Наверно, солнцу стало лень

работу выполнять в угоду

ребятам, что спешат играть,

на спорт площадку и в дендрарий.

Гроза и ливень,- эту рать,

всех по палаткам закрывает.

Но гомон, радость, детский смех

зовут отшельника «ветрило»,

чтоб тучи разогнать с небес,

а солнце ласковей светило!

Утверждение

К утру, бутоны роз, роса умыла,

а лепестки разбужены зарёй,-

просили капельку, чтоб послужила

салютом дню, сверкающей водой,

в которой оживает солнца луч!

Так с радостью природа подтвердила,

что торжествует свет, — бесправна ночь!

Волшебником не стал…

Сестре Светлане

Мысли, мысли текут, как дожди.

Есть холодные, тёплые есть.

Но мечтаю, чтоб в ясные дни,

нам с тобой под окошком присесть.

Прикоснись ко мне нежно рукой,

чуть дыша, потихоньку шепни,

что не страшно жить в сказке, одной,

там шталмейстер стоит у двери.

Ты мечтаешь успеть ко двору,

так и хочется день сократить.

Побыстрей пересеять муку,

по тарелочкам студень разлить.

Не спеши и не плачь, вот возьмусь

всё, что нужно за час приберу.

Не волшебник ещё, — я учусь,

чтобы дети привыкли к добру.

Я, за Феей, с восторгом слежу,

когда лёгким своим волшебством,

превращаешься ты в госпожу,

и оборвыш вдруг сделан,- пажом!

Пусть найдёт тебя принц на балу!

Там хрустальную туфельку даст.

Всем на зависть, чтоб две, не одну,

а Король? Он, отец, — не предаст.

Но куранты за стрелкой следят,

им не жаль милых, шумных детей.

Гаснут свечи, в потёмках весь сад…

Стража молча, выводит зверей.

Сон, как сказку, сейчас рассказал,.

детством шился, из вымыслов весь.

В нём, оставил всё зло. И прогнал,

все сомнения в долгую жизнь!

Мы стареем, пройдя сквозь судьбу.

И в награду, Бог, радость отдал.

С нею сказку смотрю наяву,

но волшебником, так и не стал!

КРЫМ — Российский!

(ода)

Виноградным листком у моря,

полуостров, с названием Крым,

в берег врос, земли с Диким полем,

привлекая богатством своим.

Здесь историей горы богаты.

Каждый холм, бугорок кровью мыт.

А тюльпаны весной, как агаты.

И ковром из легенд, он, покрыт.

Проживали сарматы, скифы.

Амазонки сажали сады.

Мы сегодня читаем мифы:

«Сам Перун выходил из воды…»

Казакам донским был в запрете,

«воровством» занимались они.

Их манили блеском мечети,

да девичья краса, как цветы!

Всю добычу звали дуваном.

Разговорный, учили, язык.

Будь турецкий, греческий, — знали!

К ним казачий народ по — привык.

Но не просто это свершалось.

Ханы Крым, объявили святым.

В плен врагов брать не разрешалось,

редко кто оставался живым.

Торговали людьми, что инжиром…

Мать и дочь разлучали навек.

В катакомбах пилили дыры,

чтоб прикованным жил человек.

А Потёмкин, князь Таврический,

проявляя смекалку свою,

всех купцов диаспор греческих

поселил к казакам на Дону.

Хан Гирей не пошёл к султану!

«Я в Россию уйду, буду князь.

Симферополь себе оставлю,

чтоб лечила болезни, грязь».

Стали строить города-верфи.

Так империя стала сильней.

Корабли, причалы — вот вехи

воплощенья заветных идей.

Да, манил полуостров других,

но Россия построила флот.

Не хотелось ей ролей вторых,

указав: «От ворот — поворот!».

Англичанин, француз умирал,

жглись на рейде у них корабли…

Всё же русский матрос, адмирал,

приняв смерть, в эту землю легли.

Адольф Гитлер о Крыме мечтал…

И Манштейн на Малахов ступил.

Как молитву народ повторял:

«Крым в огне, — на защиту иди!».

И настал на земле майский день.

Среди взрывов и громких «ура»!

На могилы ложилась сирень,

где сожжённою была трава.

А весна, радость мира, несла.

Севастополь разрушенным был.

На развалинах, вся детвора,

усмиряла работою пыл.

Пел им ветер, про подвиг отцов!

О морях-океанах, штормах.

Чтобы каждый из них был готов,

претворить в жизнь, что было в мечтах.

Приходили во власть дураки…

Кто болезнью величья, страдал.

Так один, лёгким взмахом руки,

Украине, как вещь передал.

Развалился Советский союз.

Пьянь, с разгулом, разрухой жила.

Был «беспалый», свердловский «индус»,

хитрецу отписал с «бодуна».

Загрустил Севастополь и флот…

Ждали годы, глотая слезу.

И стремился в Россию народ,

всё искали для счастья тропу.

Референдум — решенье верно!

Возвратились в гавань, домой!

Как мечтали об этом давно,

чтоб Андреевский стяг — над кормой!

Крым — Российский! В единой семье!

Триколор каждый держит в руках.

Не страшны им угрозы извне,

прочь ушли и сомненье, и страх!

Расплата за грехи….

Опять беда, разруха на Тибете.

Народ Непала жертвой у природы стал.

Земля, раскрыв содомовые клети,

бросает в них сердца живых: кто стар, кто мал.

Устало дышит магма под корою гор.

Вулканы не уснули, нет! Они дымят.

Растёт таинственный в долине мандрагор,

но не судьба ему цвести, а увядать.

И на плантации с зелёным чаем,

на купола горящих золотом церквей,

со страшной силой, мир весь потрясая,

тьма падает! Жестокий холод вместе с ней.

Исчезнут города и государства…

Помпеи скрыл четырёхметровый пласт.

Цикличность оживления вулканов

напоминает, что наступит адов час!

Не издевайтесь, люди, над землёю,-

Она жива! И если с недр её взято

до бесконечности, без пользы, с болью…

Она ответит всем безжалостно и зло!

Сок черешни

Елене

Есть, в станице. волшебное место.

В нём Господь любовь нам подарил.

Кто вкусил с казачкой ягод, вместе,

холостяцкий век свой прекратил.

Припев:

Ах, какую сладкую черешню,

мне в саду казачка подала.

Ныне знают все в станице здешней:

сердце моё ласкою взяла.

Потерял покой, забыть пытаюсь,

но ищу в саду девичий след.

К ягодам черешни прикасаюсь,

у неё прошу, совет, ответ.

Что же делать? Весь в догадках,

это горький сок любви? Вино?!

Я мечтаю о черешнях сладких.

В них любовь и счастье моё.

А, она, красивая такая,

нежным словом в гости позвала.

Поцелуи, соком запивая,

от подруг-ровесниц увела.

Припев.

Я живу счастливым человеком.

Мы с женою выстроили дом…

И считаем, что волшебным местом,

есть наш сад и ряд черешен в нём!

На Луганщине

(в поле под Ровеньками)

Стою на поле, где прошлась война.

Лежат не убранные гильзы от снарядов.

И замер вдруг! Видна была рука,

из-под сырой земли, насыпанной навалом.

Смотрел на это с ужасом, с тоской.

На пальце крест, татуирован, православный.

Наколот сажей, крытый синевой,

как будто подтверждал удел его летальный.

Знак осуждённого — это судьба…

Но выбор есть: тюрьма иль смерть на чужом поле?!

Подумать! Мама, ему жизнь дала,

Бога любить, полезным быть! И жить на воле.

Ты грань переступил — взял автомат.

Разрушил курени в станицах. Изгнал народ.

За преступления дорога в ад!

Убит. Растерзан! Руку бруствер бережёт.

Где твоя мать? В волненье за тебя

село и род твой! Любимая жена, семья!

Какая же «нечистая» сюда

бросает? А убивать — не только грех, — нельзя!

Донбасс весь православием живёт.

Да, говор их, не новый, а старославянский.

Но из славян ведь тот, кто вас ведёт,

к большой беде! И есть тому пример — в Славянске.

А кто ответит за разрушенья

шахт, заводов в городах луганской стороны?

Растёт тревога, и нет сомненья,

вести борьбу за будущее, своей страны!

Уходя к машине, на дорогу,

твердил вопрос: «Кто посетит могилу на стерне?»

Ещё просил я милости у Бога,

душонку хлопца чтоб не забыл призвать к Себе.

Любовью к себе позвала

Наталье из моей станицы

Меня вновь зовёт отчий край,

несусь по дороге, в машине.

Желая познать силу тайн,

с надеждой откроются ныне.

День пасмурный, стылый. Февраль!

Мелькают дорожные знаки.

И ветер читает мораль,

о том, что бесснежные грядки.

К асфальту просёлки спешат

шеренгами рощ невысоких.

Их кроны в светящийся шар

сплелись, ловят солнца потоки.

Теплом, светом землю дарят.

Поля, степи с нивою дружат.

Стремятся дожди удержать,

когда солнце ерики сушит.

А мне трудно тайну скрывать,

укрытой страданья кошмою.

Кому это всё рассказать,

чтоб жить и не спорить с собою.

С ней мучился, тропы искал,

на просеках мыслей- сомненья.

Всё жаждал любви, но не знал,

как трудно, когда нет терпенья!

Зимой разбудила весна.

Коснулась надеждою сладкой.

Любовью к себе позвала,

умыла чарующей лаской.

Спешил, я, по сказке, летел,

испытан судьбой и годами.

А осень моя — не предел,

мечтаю о лете с цветами.

В них запах кубанской степи,

девичья краса и осанка.

За это не страшно идти,

отдать свою жизнь без остатка.

О том же шептался камыш

с грустящею, тонкой калиной:

«Что долгою ночью не спишь?

Ждёшь милого сердцем невинным.

А ты прочь тревоги гони,

чтоб вместо слёз нежные розы

сменили обиды твои

на радость любви, но не грёзы!»

О, сколько познал волшебства

в морали и шелесте ветра!

Мы с ним находили всегда

лекарство природы для сердца.

День к полудню солнечным стал,

встречали меня вехи, знаки.

Я ветру стихи прочитал,

притих он. Помчался к гадалке.

Девчонка из пятого ряда

Школьницам Кущевской школы № 1

Девчонка из пятого ряда

держала цветочек в руках,

стесняясь влюблённого взгляда

мальчишки, вошедшего в класс.

Она этот взгляд избегала…

Блеск тёплый её находил,

когда на уроке писала,

глаза были в строчках чернил.

В тетради по математике

с улыбкой смотрели нули…

В спортзале на акробатике,

они её к славе вели.

И девочка, словно пушинка

летела в красивом прыжке.

В бассейне, казалась кувшинкой,

в прозрачной и чистой воде.

Но вот, что друзья приключилось:

вдруг случай внезапно возник.

Опасность в пути появилась,

проверить их дружбу на жизнь.

Зимою на Ею ходили.

Льдом русло покрыто было,

не крепким, об этом забыли…

Их ветром к полыньи несло.

В бессилье кричат: «Помогите!»,

но тянет к себе полынья.

О ней говорил им учитель,

где ветер и лёд — там беда…

И в этой беде Он нашёлся,

бесстрашно ей руку подал…

День этот без слёз обошёлся,

никто ничего не узнал!

Он стал, словно ангел-хранитель,

расправил два белых крыла.

Она же считала — спаситель,

мальчишку из третьего «А».

В летний день

Над станицей, небо голубое.

И прохлада с росами в полях.

День приходит с новою зарёю,

будит жаворонка в небесах.

Растянулась, шелестит Сосыка,

шепчется осокой, лебедой.

Ручеёк из родника в истоках

Ломит берег полою водой.

А к церквям сзывают перезвоны

с колоколен, в праздничные дни.

Наполняя настроеньем бодрым,

чтобы люди на молитву шли.

Женщины в станице все красивы!

Им под стать красавцы -казаки.

Да народ умён, трудолюбивый,

потому-то семьи так крепки.

Староминская, — мне дорогая,

каждым домом с красным уголком.

Главной улицей, она святая,

ведь по ней шли радость, горе в дом.

Я, молитвы перед сном читаю,

всё прошу всевышнего о том,

пусть на нивы летом посылает

тучи с тёплым, проливным дождём.

Вечерами птичьи песни льётся.

Разыгрались в рощах соловьи.

Слышу эти трели и молюсь я,

всем богам, чтоб не было войны!

* * *

Я увидел в окне лицо

девушки, мне незнакомой.

И сердце моё обожгла

тоска в её взгляде долгом.

Кто ты в окне, незнакомка?

Солнце — днём, ночью прошу Луну,

чтоб освещали окна,

в них её, безымянную.

Влюблённый и одержимый

имя поскорее узнать,

хочу быть её любимым,

своё сердце готов отдать!

Я потерял сон и покой.

Хожу, как неприкаянный.

Это лицо и взгляд со мной,

глаза полны отчаяния!

По Божьему велению

Небо ночью облака обидело,

потекли они слезинками дождя.

Ночь из тьмы мороз седой приветила,

ветер спящий от оврагов прогнала.

Им-то что — морозу, ветру сонному?

Поднимая вверх перину облаков,

небу обещали пляску дробную,

вытряхнуть снежинки с ледяных мешков.

Пусть летят искрящиеся, падают

на поля и на притихшие сады,

на станицы! Пусть леса обрадуют,

прозимуют в тёплых шубах до весны.

На рассвете дымкою окутанный,

снежным шарфом укрывая яблонь ряд,

сад уснул, но на верхушках согнутых

от мороза шапки, как костры, горят.

А мои соседи, дети малые,

радуются снегу, ёлке во дворе!

У калины кисти ягод алые

зазывают снегирей на бал к себе.

Это всё по Божьему велению.

Новый год принёс коляды в январе,

и сочельник стал богоявлением,

Сына — Господа — рожденье на земле!

Боль матери

Она смотрела

в ночь,

прислушивалась

к темноте…

Просила Господа

помочь,

простить

пороки

все.

Чтоб сыну

силы дал.

Боль

выдержать

и выжить.

Чтоб

меньше

он

страдал

от всех болезней

прежних.

Ей

было больно

так,

что

закричать

хотелось!

Ведь сын

родился

в год,

когда

младенцев

не крестилось…

Рос

милым

малышом,

красивым

и

удалым!

Назвали

мальчика

Петром,

в угоду

деду,

маме.

Женился —

внуки

есть,

и

положенье

занял.

Не проявлял

чиновью

спесь,

как

вол,

сам лямку

тянет.

Но

вот

беда

случилась,

Петр

далеко

от мамы.

Она,

готовая

всегда,

бежать

к нему

по шпалам!

Её

молитвы

долетят,

Господь

их все

услышит!

И

ангелы

дом

посетят,

помогут,

чтоб он

выжил!

Улочка в городке Донбасса

Улочка, есть в городке Донбасса,

у неё история своя.

Выросла на земляных запасах,

где рождалась неба синева.

Там устроились базы² большие,

чтобы жили в них одной семьёй:

девочки, мальчишки озорные,

в жизнь шагали смело и с мечтой.

А она украсилась садами,

вытянулась далеко в поля…

Постарели бабушки и мамы,

да, ушла с подворья детвора.

В годы оккупации здесь были

казнены фашистами бойцы,-

Красной армии. Их не забыли,

возвели им памятник отцы!

Вечно бы стоял и город тоже,

но пришёл с Майданом страшный год,

в нём нацисты, на убийц похожи,

разгромили памятник, завод.

Не было для «наци» Краснодона.

Ненавистный флаг им — триколор!

Но Бандера, люди с-за кордона

подсказали: «Наточить топор».

Городок сроднился весь, с Донбассом.

Частные подворья, курени…

Нынче разнесённые фугасом,

вместо них, лишь трубы от печи.

Здесь не спится матерям и детям.

Ночи ждут, как свой последний миг…

Минами, снарядом, смертью метят,

всех, кто даже жизни не постиг!

Им за что такое наказанье?

Только потому, что казаки?

Убивают их не по незнанью,

просто так — не «укровцы» они.

А я верю, выстоят луганцы!

Памятники все опять вернут.

Эти пришлые и временные «наци»

все с земли казачьей побегут!

Загадаю сон

В новогоднюю ночь загадаю сон.

В нём увидеть хочу своё детство.

Дом, стоящий в саду, и пологий склон…

Вспомню всё с замиранием сердцем.

На крыльце моя мать выбивает плед.

У овина незлая собака,

к дому кот бежит. Вслед ему с палкой дед,

видно, шкодил, хитрющий чертяка.

У ворот отец с пышной ёлкой стоит.

В лес ходил он, чтоб залу украсить!

Мы с сестрою спешим калитку открыть

и принять в наряжанье участье.

Зал наполнился духом леса, зимы.

Водрузили её в красный угол.

А игрушки?! Все из фольги,

со звездой на верхушке — уступом.

На широких ветвях есть орехи, грибы…

Прикреплённые ниткой конфеты,

мандаринки лежат, почему-то три,

а под ёлкой — цветные конверты.

Утром, в новом году, подарки берём,

среди фруктов — тетради и деньги…

Дед Мороз в чудном царстве своём

нам подарит ситро и печенье!

Я живу с этой мыслью множество лет.

Мне всегда пожелания снятся.

Мои близкие посылают привет,

чтобы сказка могла продолжаться!