Журнальный мир

Эти упрямые англичане

После того, как и Фибс на собственном опыте подтвердил — судам на Северный полюс путь закрыт, — британцы нешуточно призадумались. Впрочем, по самой своей природе «сыны туманного Альбиона» на редкость упрямы.

«Хорошо, если на кораблях до полюса не добраться, почему бы тогда не попробовать дойти до него на санях?» — спросил себя английский китобой Уильям Скоресби-младший.

Идею китобоя подхватил его соотечественник — моряк, которого звали Уильям Эдвард Парри (1790–1855).

В 1827 году офицер, гидрограф и астроном Парри, за плечами которого уже были служба на флоте, активное участие в боевых действиях против американцев и французов на американской реке Коннектикут, а также несколько полярных экспедиций (как и следовало ожидать — не совсем удачных), решил дерзнуть. О розыске северного пути в Китай речи уже не шло. Уильямом двигало чисто спортивное честолюбие: он страстно желал стать первым человеком, достигшим северной «вершины Земли».

Честолюбца профинансировало Британское Адмиралтейство. С несколькими своими единомышленниками Парри был доставлен на Шпицберген кораблем «Хекла». Одной из самых сложных оказалась проблема транспортировки саней и груза. Поначалу Парри решил, что сани потащат такие привычные к снегу и морозу животные, как олени — но на льду, состоящим из торосов и выбоин, использовать олешек оказалось невозможным. В итоге и грузы, и сани «синие носы» потянули на себе.

21 июня поход начался. Учитывая то, что летом солнце в тех районах не заходит, Парри и его люди двигались «ночью», а «днем» отдыхали. Связано это было с тем, что «днем», в часы отдыха, англичане, как вспоминал впоследствии сам руководитель похода, «могли наслаждаться теплом и получали лучшую возможность просушивать одежду».

«Ночью» «снег был более плотным и облегчал движение».

В своих опубликованных дневниках Парри писал:

«Снаряжаясь ежедневно в дорогу, мы завтракали горячим какао и бисквитами, укладывали вещи в лодки и сани так, чтобы по возможности уберечь их от влаги, и начинали переход, который обыкновенно длился от пяти до пяти с половиной часов… Во время отдыха мы регулярно выставляли вахтенных, чтобы уберечься от медведей, наблюдать за состоянием льда вокруг нас — на тот случай, если он начнет
ломаться».

Глазам путешественников предстали бескрайние ледяные поля. Парри и его соотечественников повсюду ожидали трещины и обширные разводья, которые нужно было преодолевать на лодках. Лед вокруг находился в постоянном движении, то есть дрейфовал. Достигнув 82°45' северной широты (рекорд для того времени), исследователи, невзирая на относительно теплую и благоприятную погоду, вынуждены были повернуть обратно: сказались трудные переходы и нехватка сил (вновь напомним: все снаряжение, включая лодки и сани, им приходилось тащить на себе).

Еще дальше Парри продвинулся британец Джордж Нэрс (1831–1915). Не удивительно, что он по профессии тоже был военным моряком и дослужился до высоких чинов. В 1875 году Нэрсу поручили командовать арктической экспедицией в составе двух судов: «Алерта» и «Дискавери».

Кстати, Нэрс оказался первым, кто смог провести корабли по проливу, названному в его честь, между Гренландией и островом Элсмир. На выходе из тогда еще безымянного пролива «Дискавери» встал на зимовку. На другом судне Нэрс попытался пробиться к Северному полюсу по открытой воде. Ему удалось достичь нового рекорда — дойти до 82°24’ северной широты.

Но — Арктика есть Арктика! Уткнувшись, в конце концов, в сплошной лед, Нэрс вернулся к северо-восточному берегу острова Элсмир, — там и зазимовал. Именно оттуда командир «Алерты» Маркхэм, с согласия начальника экспедиции, опять-таки используя лодки, сани и мускульную силу членов команды, совершил на Северный полюс отчаянный бросок в попытке наконец-то достичь недосягаемой «вершины». Люди Маркхэма скользя, падая, проваливаясь в полыньи, испытывая на себе арктический холод, протащили тяжелое снаряжение чуть далее 83° северной широты.

Матросов и их отважного командира остановила цинга. Новые рекордсмены вернулись на корабль едва живыми. Нэрс убедился: болезни и неподготовленность экипажа не позволят пережить вторую зимовку. Летом 1876 года его суда направились на юг.

Интересно, что достигнув Ирландии, первой же телеграммой, отправленной в Лондон, Нэрс сообщил начальству: «Северный полюс недоступен!»

Последняя горсточка чая

Парри и Нэрсу еще повезло! Далеко не все возвращались из столь опасного предприятия, как путешествие к полюсу.

Джордж Делонг (1844–1881) родился в Нью-Йорке, хотя по происхождению был французом. Еще юношей он принял активное участие в Гражданской войне на стороне северян. Затем поступил в Морскую академию, закончил ее с отличием и связал свою дальнейшую судьбу с морской службой, став профессиональным и опытным офицером.

Являясь горячим сторонником идеи о том, что в районе Северного плюса существуют свободные ото льда моря, закрытые ледяным барьером, который можно обойти, Делонг начал подготовку к штурму «вершины Земли». Его желание во что бы то ни стало добраться до заветного места подогревалось известием о пропавшей на Севере экспедиции шведского геолога и географа Нильса Норденшельда, которая на судне «Вега» отправилась туда ранее. Американский полярник самоотверженно бросился на поиски затерявшихся среди северных льдов коллег.

8 июня 1879 года барк «Жанетта», имея на борту тридцать два человека, вышел из Сан-Франциско в направлении Чукотки. 28 августа корабль миновал Берингов пролив и оказался возле чукотских берегов.

Высадившись в районе Колючинской губы, американец узнал от местных жителей, что Норденшельд жив. «Вега», освободившись в июле от ледяного плена, отправилась по открытой воде к Америке.

Убедившись, что со шведскими путешественниками все в порядке, Делонг принял решение плыть к Северному полюсу. Возле острова Врангеля «Жаннета» наткнулась на ледяную преграду. Судно вынуждено было взять курс на северо-восток. Делонг рассчитывал встать на зимовку на острове Геральда, но ему не хватило буквально нескольких дней.

5 сентября 1879 года барк со всех сторон окружили льды. Вырваться из их смертельной хватки «Жаннете» не было суждено. Ударили морозы и судно вмерзло. От сжатия оно время от времени заваливалось на бок. Корпус не выдержал и дал течь. В таком состоянии корабль начал свой медленный дрейф.

Первая зимовка прошла относительно хорошо: команда откачивала воду из трюмов — поначалу вручную, а затем при помощи парового насоса — и неплохо питалась за счет мяса добываемых медведей, моржей и тюленей. Однако лед не отпускал «Жаннету». В течение почти двух лет неприспособленный к плаванию в северных широтах корабль вместе с его экипажем носило по Северному Ледовитому океану. За это время было открыто несколько островов, проведена большая научная работа, но сам Делонг пребывал в пессимизме: ведь главная цель — полюс — оказалась недосягаемой.

В конце концов, корпус корабля не выдержал. 12 июня 1881 года «Жаннета» пошла ко дну. Команда успела высадиться на ледяное поле и двинулась на юг по направлению к материку, надеясь достичь истоков сибирской реки Лена.

Для переезда через свободную часть моря имелось три корабельные лодки. Разыгравшаяся буря разнесла эти крошечные щепки в разные стороны. Экипажу одной из них под командованием инженера Мелвилла повезло — люди высадились в районе дельты Лены, и вскоре местные якуты обнаружили выбившихся из сил моряков. На русской земле американцам был оказан самый радушный прием.

Немного придя в себя, Мелвилл отправился на поиски Делонга, и вскоре обнаружил двух истощенных матросов со шлюпки своего товарища. Однако сам Делонг исчез. Некоторое время о нем было ничего не известно. Следует отдать должное Мелвиллу: он не терял надежды разыскать следы экспедиции.

В марте 1882 года благодаря его энергии был найден последний лагерь Делонга, ставший кладбищем для самого капитана и его подчиненных. Рядом с мертвым Делонгом лежал дневник — свидетельство разыгравшейся трагедии. Невозможно без печали читать его.

Вот последние записи:

«Среда, 5 октября. Повар готовит на завтрак чай из спитых чайных листьев… Этим мы должны довольствоваться до вечера. Мы можем ждать спасения лишь от чуда — более никакого исхода я не вижу.

Четверг. Все очень слабы…

Пятница. Последняя горсточка чая опущена сегодня в котел…

Воскресенье. 30 октября. 140 день экспедиции. Дальше идти нет сил…»

Делонг погиб. Однако в деле освоения полюса ничего не бывает напрасным. Одиссея «Жаннеты» в арктических льдах натолкнула норвежского полярника Фритьофа Нансена на мысль использовать дрейф для исследования огромных северных областей. Эту идею вскоре он и воплотил в жизнь.

Великий сын человечества

Норвежец Фритьоф Нансен (1861–1930) по праву является одним из самых выдающихся людей в истории человечества. Он сочетал в себе все те качества, которые так восхищают нас в первооткрывателях: силу духа, чрезвычайную выносливость и невероятную целеустремленность. Спортсмен, моряк, зоолог, гуманист, филантроп, лауреат Нобелевской премии мира, политический деятель — казалось, нет областей, в которых бы Нансен не проявил себя.

И в том, что этот человек был прирожденным полярником, тоже нет ничего удивительного! Норвегия, наряду с нашей державой, является одной из самых северных стран. Норвежские рыбаки давно породнились с поморами — долгое время у них существовал обычай брать себе в жены девиц с русского Севера. Подобно поморам норвежцы хорошо знали нрав Северного Ледовитого океана. Услугами опытных мореплавателей со скалистых берегов Северной Норвегии издавна пользовались европейцы.

Еще в молодости Нансен получил известность, как лыжник и конькобежец. Когда ему было двадцать семь лет, впервые в истории на лыжах он пересек ледниковый покров Гренландии. Он изучал биологию (даже написал впоследствии докторскую диссертацию) и стоял у истоков новой для того времени науки — океанографии — приняв активное участие в нескольких экспедициях в Северной Атлантике.

Но особо интересовала Нансена Арктика. Ей исследователь посвятил немалую часть своей жизни. Нансен заявил: существует морское течение, проходящее от Берингова пролива через Северный полюс в Гренландию. Согласно расчетам Нансена, ледовые поля проходят это расстояние за семьсот суток. Великий норвежец считал: течение возможно использовать практически. Для доказательства своей теории Нансен задумал совершить дрейф на корабле, способном выдерживать давление льда.

И вот здесь-то ученый вспомнил о кочах! Небольшое по своим размерам судно «Фрам» создавалось с учетом поморского корабле-
строительного опыта. Число моряков, желающих отправиться в поход, перевалило за шестьсот. Нансен отобрал одиннадцать выдающихся профессионалов. Двенадцатого участника — матроса Бернта Бентсена — взяли за полтора часа до отплытия. На борту корабля находились ездовые собаки, нарты, лодки-каяки и лыжи. После того, как зажатый льдами «Фрам» должен был приблизиться к Северному полюсу, Нансен рассчитывал совершить к «вершине» поход на санях.

Идея Нансена использовать собак казалась поистине революционной: собаки тащили груженые нарты, а люди, таким образом, шли налегке на лыжах и сохраняли столь необходимые для покорения полюса силы.

24 июня 1893 года «Фрам» из столицы Норвегии Кристиании (ныне Осло) отправился на встречу с неизвестным. Через три месяца у Новосибирских островов он встретил ледовое поле, лег в дрейф и отдал себя на волю судьбы.

Участники экспедиции признавались, что наступившей полярной ночью главным врагом экипажа стала скука. Несмотря на всю свою прочность и приспособленность к дрейфу, «Фрам» был маленьким судном. Его окружали темнота и великое безмолвие льдов. Находясь в тесноте, в скученности, не имея возможности уединиться, даже самые подготовленные к плаванию путешественники невольно впадали в тоску. В таких условиях особенно тяжело переносится разлука с близкими: ведь никто из этих отважных людей, включая самого Нансена, не знал даты своего возвращения. Да и будет ли оно?

Депрессия не заставила себя ждать. А «Фрам» продолжал чрезвычайно медленно дрейфовать вместе со сжавшими его льдами.

Когда корабль достиг 84°4' северной широты, Нансен и еще один член экипажа, Ялмар Йохансен, решили покинуть судно и на собачьих упряжках совершить поход к полюсу, до которого оставалось шестьсот шестьдесят километров. Провизия была загружена на три собачьи упряжки, лыжи готовы. 14 марта смельчаки попрощались с товарищами.

Поначалу все шло гладко, но когда начались торосы, бег собак и лыж замедлился. Лавирование между нагромождениями льда отбирало много времени. Костюмы из волчьего меха оказались слишком жаркими — Нансен с Йохансеном потели, как в бане. Снятое на просушку полярное одеяние моментально замерзало. Норвежцы решили сменить его на вязаное шерстяное, предусмотрительно захваченное с собой — но, увы, переодевание не сильно им помогло. В итоге они постоянно мерзли и вынуждены были передвигаться в мокрой одежде.

К неприятностям остается приплюсовать постоянно дующие в лицо ветра и молодой лед, под который оба полярника то и дело проваливались, обмораживая себе пальцы на руках. Ко всему прочему, ездовые собаки вскоре выбились из сил. Животные не могли спать в условиях полярного дня и на глазах слабели. Запасы продовольствия таяли. Держалась температура в минус тридцать, а то и сорок градусов.

Положение путешественников сделалось отчаянным. Осознав, что полюса им не достичь, Нансен прекратил борьбу. Добравшись до 86°13’36’’ северной широты, норвежцы повернули на юг.

Обратная дорога превратилась в настоящую пытку. Полярники вынуждены были убивать наиболее слабых собак и скармливать их остальным. К началу июня началось таяние льдов. На целый месяц Нансен и Йохансен попали в ловушку, блокированные полями тающих торосов. Кормить оставшихся собак стало нечем — пришлось убить и их, и самим впрячься в нарты.

В конце концов на горизонте показались очертания неизвестного архипелага, которому Нансен дал имя Белая Земля. На самом деле перед измученными норвежцами высились отроги Земли Франца-Иосифа. Северное лето быстро кончалось, и Нансен принял единственно верное решение — остаться в этих краях на зимовку.

С августа 1895 по май 1896 г.г. два затерявшиеся в бескрайней Арктике человека обитали на одном из мысов пустынного и скалистого острова Джексона. Эти удивительные люди не сидели, сложа руки. Их поведение — пример, как можно выжить в тяжелых, порой невыносимых условиях. Прежде всего, они взялись за ружья. Затем за короткое время построили из крепких моржовых шкур и камней прочную землянку. Все шло в дело! Камни для жилища «выламывались» из породы при помощи рычага из полозьев нарт, гравий рыхлили лыжной палкой, заступом служила лопатка моржа, киркой — моржовый клык.

Место было выбрано не совсем удачное — по мысу гуляли сильные ветра. Всю зиму температура в землянке приближалась к нулю. Темной полярной ночью ее небольшое пространство скупо освещалось жировой лампой, сделанной из оковки полозьев. На этой же лампе норвежцы варили себе медвежье и моржовое мясо, жарили сало. Взятые с «Фрама» припасы, которые еще оставались, полярники хранили в тайнике недалеко от землянки, но от сырости остатки продуктов быстро покрылись грибком. Свою лепту в почти безнадежную ситуацию внесли и полярные песцы, нагло расхищавшие имущество — проворные зверьки стащили даже такие необходимые вещи, как линь и термометр.

И, тем не менее, зимовщики выжили. Как только установилась погода, они покинули негостеприимный мыс, названный им мысом Норвегия, держа курс на архипелаг Шпицберген. И вновь их ожидали ледяные поля, торосы и полыньи, которые преодолевались при помощи легких маневренных каяков. Нансену и его товарищу постоянно приходилось проявлять смекалку. При особо сильных, дующих в спину ветрах они
сооружали из одеял импровизированные паруса и ставили их на нарты.

Во время похода Нансен и Йохансен несколько раз оказывались на краю гибели. Однажды особо любопытный морж едва не потопил начальника экспедиции, пропоров клыками парусиновый борт каяка — к счастью, все обошлось.

17 июня 1896 года расположившимся на привал путешественникам показалось, что они слышат собачий лай. Вскочив на ноги, неутомимый Фритьоф побежал навстречу звукам — и неожиданно наткнулся на людей полярника Фредерика Джексона, который со своей экспедицией уже несколько лет зимовал на мысе Флора. Это было спасением!

Уже через месяц два отважных исследователя вернулись в Норвегию, где их встречали, как национальных героев. Вскоре к берегам родины прибыл и сам «Фрам», благополучно переживший полярный дрейф. Стоит ли говорить, что возвращение корабля превратилось в еще один грандиозный праздник!

Впоследствии благодарные норвежцы решили увековечить память о своем соотечественнике и его выдающемся походе, создав в Осло музей Нансена. В этом музее по сей день находится и легендарное судно.

Напролом к полюсу

Невзирая на титанические усилия, достичь «вершины Земли» не удалось даже самоотверженному Фритьофу Нансену. А что, если построить мощный броненосец, способный проламывать самый крепкий лед, чтобы дойти на нем до полюса напролом? Эта мысль давно не давала покоя русскому адмиралу, ученому, изобретателю Степану Осиповичу Макарову (1849–1904).

Даже на фоне таких выдающихся деятелей, как Нансен, Макаров был поистине уникальной личностью. Родившийся в южном городе Николаеве в семье морского офицера, благодаря своей невероятной энергии и исследовательскому уму, участник русско-турецкой войны 1877–1878 годов, организатор океанографических экспедиций, создатель такого грозного оружия, как минные катера, дослужившийся до вице-адмиральского чина, стал известен не только в России, но и во всем мире.

Именно Макаров первым осуществил на практике идею создания арктического ледокола. Он предложил построить судно с корпусом из самой крепкой стали. Двигателем должна была служить машина огромной по тем временам мощности — одиннадцать тысяч лошадиных сил. В записке, которая была подана в Морское министерство, Степан Осипович обосновывал не только научное, но и военное значение будущего ледокола, пояснив: с его помощью можно будет быстро перебрасывать из Балтики на Дальний Восток целые эскадры.

Проектом заинтересовался не менее великий, чем Макаров, человек — Дмитрий Иванович Менделеев. Ученый-химик сумел убедить министра финансов Витте оказать адмиралу государственную поддержку. Созвали комиссию. Помимо председателя Макарова, в нее входили Менделеев и другие видные отечественные специалисты. Решено было прибегнуть к помощи лучших мировых кораблестроительных фирм. После тщательного отбора остановились на британской фирме «Армстронг и Виттворт», верфи которой располагались в Ньюкасле. Макаров немедленно отправился в Англию, где с присущей ему настойчивостью добился у хозяев фирмы права лично контролировать все этапы строительства. Особое внимание он уделил проблеме живучести корабля, настояв на обязательной проверке всех отсеков на непотопляемость при помощи заполнения их водой.

17 октября 1898 года ледокол, получивший название «Ермак», был спущен на воду. Его водоизмещение составляло восемь тысяч тонн, длина доходила до девяносто семи метров. Корабль оснастили четырьмя паровыми машинами: три поставили в корме, а одну — на носу. Кроме кормовых винтов, имелся специальный носовой винт, который позволял давать задний ход без разворота корабля. Корпус «Ермака» был поделен на сорок четыре отсека. На судне расположилась надежная помпа для откачки воды. Все каюты ледокола имели зимние тамбуры и двойные иллюминаторы. «Ермак» имел внушительный внешний вид. Своим тяжелым «носом» он должен был наползать на лед, а затем продавливать и крушить его.

4 марта ледокол прибыл в заснеженный Кронштадт, где невиданное судно встречала восторженная толпа, и сразу же приступил к работе, освобождая акваторию порта. А 8 мая под командованием Макарова ушел в свое первое северное плавание. В районе Шпицбергена гигант, на которого возлагались большие надежды, наконец-то столкнулся с настоящим арктическим льдом. Ледокол вступил с ним в драматическое единоборство.

Вначале все шло по плану: ледяные глыбы трескались под нажимом стали. Но затем начались проблемы. Обшивка корпуса дала течь, вибрация не прекращалась. Возникла опасность поломки. Неистовый адмирал принял решение вернуться в Англию. При осмотре в Ньюкасле выяснилось — утеряна лопасть носового винта. Ремонт продлился целый месяц, после чего «Ермак» предпринял новую попытку штурма Севера. И опять проиграл! Его корпус не выдержал борьбы с таким мощным противником, как Арктика. При ударе о торос ледокол вновь получил течь и вынужден был отступить.

После конфуза на Макарова тут же обрушилась отечественная и иностранная пресса, обвиняя адмирала в некомпетентности, а его детище называя «бесполезной, ни на что не годной сосулькой». Газетная травля достигла такого уровня, что не выдержал легендарный Фритьоф Нансен. Норвежец выступил в защиту своего коллеги, горячо отстаивая идею освоения северного морского пути именно при помощи таких кораблей, как «Ермак».

Не обращая внимания на критику, Степан Осипович продолжал работать. Он решил полностью заменить всю носовую часть ледокола. Пока в Ньюкасле шло ее изготовление, «Ермак» усердно трудился на Балтике, приходя на помощь севшим на мель кораблям и оторвавшимся от берега на льдинах рыбакам. С учетом первого неудачного похода на Север, корабль был модернизирован. Ледоколу не только заменили носовую часть, сделав ее еще более крепкой, но и укрепили борта. Новая конструкция ледокольного форштевня стала типовой для многих ледоколов в последующие десятилетия.

Летом 1901 года из норвежского порта Тромсе «Ермак» в третий раз отправился на встречу со своим доселе непобедимым противником. Он уверенно крушил его, однако Север не собирался сдаваться. К началу июля ледовая обстановка стала настолько сложной, что, окруженный со всех сторон «белым врагом», корабль с огромным трудом пробился к чистой воде.

Плюсом было то, что из-за принятых мер обошлось без поломок и течи. Историки и специалисты уверены: для того, чтобы одержать победу, «Ермаку» просто-напросто не хватило мощности паровых машин.

«Ермак» служил Родине до 1962 года. После своего последнего похода ветеран возвратился в Мурманск в сопровождении первого в мире атомного ледокола «Ленин». Выстроившиеся на рейде боевые корабли Северного флота встречали его лучами прожекторов.

К сожалению, в 1964 году корабль разобрали на металл. Но остался еще один ледокол такого типа — «Святогор», при создании которого на верфи в Ньюкасле в 1916 году был полностью учтен опыт строительства и эксплуатации его старшего брата. После революции «Святогора» переименовали в ледокол «Красин».

До недавнего времени «Красин» исправно нес службу на Севере. А когда пришел срок уходить и ему, нашими современниками была исправлена ошибка, которую допустили в истории с «Ермаком». Усилиями энтузиастов «Красин» превращен в корабль-музей. В настоящее время этот грозный сокрушитель льда, не менее легендарный, чем «Ермак», находится в Санкт-Петербурге, и, подобно «Фраму», принимает на свой борт многочисленных посетителей.

Кук или Пири?

Трагедии и неудачи никогда не останавливали энтузиастов. Искателей приключений, готовых штурмовать «вершину Земли», по-прежнему было хоть отбавляй. К ним относились и американцы Фредерик Кук (1865–1940) и Роберт Пири (1856–1920), которые, учтя накопленный человечеством опыт, решили окончательно разобраться с не дающим покоя географам «белым пятном», и наконец-то утвердиться на земной «макушке».

Спор о том, кто из них первым прорвался к Северному полюсу, не утихает до сих пор.

По словам знаменитого норвежского полярника Руаля Амундсена (о нем речь еще впереди), доктор Кук был удивительным человеком. Вот что писал Амундсен, находившийся рядом с доктором в одной из экспедиций:

«Он был единственным из всех нас, никогда не терявшим мужества, всегда бодрым, полным надежды и всегда имел доброе слово для каждого. Болел ли кто — он сидел у постели и утешал больного; падал ли кто духом — он подбодрял его и внушал уверенность в избавлении…»

Кук выступил из Анноатока в свой исторический поход 19 февраля 1908 года, имея в распоряжении одиннадцать груженых продовольствием и всем необходимым нарт и сто три выносливые ездовые собаки. Собачьими упряжками управляли профессиональные «водители» северных пространств — эскимосы. Невзирая на страшные морозы (пятьдесят градусов ниже нуля), члены экспедиции при полном безветрии быстро двигались к цели. Люди Кука без потерь миновали водораздел между проливом Юрика и морем Баффина. Скорому продвижению способствовала удачная охота — пищи и для людей, и для собак было в избытке.

К началу марта до полюса оставалось пятьсот двадцать миль. Добравшись до мыса Свартенвог, Кук решил отправиться дальше с двумя самыми сильными эскимосами — Авелой и Этукишуком. Он рассчитал снаряжение на восемьдесят дней, захватив самое необходимое: запасы продовольствия, примус, бензин для примуса, древесный спирт для разжигания огня, спички, два нарезных ружья, каяк, два компаса, астролябию, секстант, три карманных хронометра, термосы, барометр и фотоаппарат. Снаряжение погрузили на две нарты, запряженные двадцатью шестью особо выносливыми псами.

18 марта самый главный переход начался. Начались и трудности — путь преградили разводья. Несколько раз Кук и его товарищи оказывались в ледяной воде. Морозы по-прежнему стояли под пятьдесят градусов ниже нуля.

Даже у эскимосов, ко всему привычных, происходили нервные срывы. По свидетельству Кука, Авела плакал, а Этукишук вообще собирался покинуть их и отправиться на юг. Куку удалось уговорить измученных спутников продолжить движение, хотя команда вплотную столкнулась с недостатком пищи. Пришлось начать забой столь нужных ездовых собак.

14 апреля Кук определил собственное местоположение: 88°21’ северной широты и 95°52’ западной долготы. Если верить вычислениям доктора, 19 апреля от Северного полюса (а значит, и от мировой славы) его отделяло ничтожное по меркам уже пройденных километров расстояние: всего двадцать девять миль!

Впоследствии всю свою оставшуюся жизнь Фредерик Кук уверял оппонентов и скептиков — Северный полюс покорен им и двумя его помощниками в полдень по местному времени 21 апреля 1908 года. Более того: герои прожили на «верхушке» двое суток.

Их возвращение оказалось не менее драматичным, чем возвращение Нансена. Путешественникам пришлось зимовать на пустынном мысе Спарбо, и голодать, питаясь кожаными ремнями и обувью. Как впоследствии признавался сам доктор: «…мне кажется, мы вели жизнь людей каменного века». По свидетельству очевидцев, ослабевшая команда прибыла обратно в Анноаток «в буквальном смысле слова на четвереньках».

Многие специалисты подвергли подвиг Кука сомнению, так как не было независимого подтверждения рекорда. Его почитатели считали: несмотря на то, что Кук пользовался несовершенными инструментами, они все равно давали погрешность не более десяти морских миль, что, с точки зрения географии, непринципиально. Так что можно уверенно говорить: Фредерик Кук — первый человек, которому покорилась «вершина» на Севере.

С этим утверждением был категорически не согласен один амбициозный офицер американского военно-морского флота, который во всеуслышание заявил: на вершине Земли первым оказался именно он, капитан Роберт Пири. Именно он, Пири, первым и «вбил звезды и полосы в Северный полюс».

Снаряженное Пири для покорения «вершины» экспедиционное судно «Рузвельт» отбыло из Нью-Йорка 6 июля 1908 года и 1 августа оказалось в Гренландии. На мысе Йорк на борт Пири взял около ста собак и несколько эскимосских семейств. 4 сентября «Рузвельт» достиг мыса Шеридан — конечной точки своего плавания.

Нужно отдать Пири должное: зная о мытарствах Делонга и Нансена, он подготовился к покорению полюса самым тщательным образом. Всего было задействовано шестьдесят девять человек и двести сорок шесть собак. Люди Пири совершили несколько специальных походов для закладывания складов обмундирования и продовольствия. Затем подготовленная ко всем неожиданностям, которые только могут случиться в Арктике, экспедиция расположилась на довольно комфортную зимовку.

Последующий поход Роберта Пири напоминал грандиозный и стремительный рывок десятков людей и сотен собак к главному, еще не взятому, северному «бастиону». Началось это неостановимое движение на исходе полярной ночи 15 февраля 1909 года.

Все шло по хорошо обдуманному плану. Впереди выступал авангард, освещающий путь керосиновыми фонарями. За ним, налегке, с двумя эскимосами, на двух нартах последовал сам Пири. Действовало еще несколько отрядов. Итого в пути находилось семь американцев, девятнадцать эскимосов и сто сорок собак, запряженных в двадцать восемь нарт. Предусмотрительного капитана, как и Кука, встречали нешуточные морозы под пятьдесят градусов ниже нуля (замерзал даже взятый с собой коньяк) и разводья, однако это не мешало подготовленным и хорошо экипированным отрядам уверенно продвигаться вперед.

Взошло полярное солнце. 25 марта Пири догнал авангард. Для преодоления последних участков маршрута им было подготовлено шестнадцать человек, двенадцать нарт и сто собак. Выполнивших свои задачи участников, одного за другим, Пири отправлял назад на базу.

Наконец, пришло время для самого решительного броска. В «полюсный отряд» капитан взял своего помощника Хенсона, четырех эскимосов, а также пять нарт и сорок лучших собак. По словам Пири, он достиг Северного полюса в десять часов утра 6 апреля 1909 года. Зафиксировав свое местоположение, капитан полагал: погрешность его инструментов не превышает десяти морских миль. Для увековечивания момента он сфотографировал четырех эскимосов и Хенсона с американскими флагами в руках и, пробыв на полюсе чуть более суток, отправился назад, столкнувшись с вполне ожидаемыми трудностями. Однако к морозам, торосам, полыньям и сам Пири, и его спутники были хорошо подготовлены. Уже 23 апреля отряд достиг мыса Колумбия. Вскоре участники экспедиции оказались на поджидавшим их «Рузвельте».

Роберт Пири был не только мужественным и энергичным полярником, но и предприимчивым дельцом. В отличие от Кука, он извлек коммерческую выгоду из своего арктического предприятия. По всей Америке активно продавались пальто, винтовки, зубная паста и многие другие предметы с брендом «Роберт Пири». Публичные выступления покорителя полюса стоили гигантские по тем временам деньги — не менее тысячи долларов за каждое! Все силы Пири бросил на то, чтобы доказать свое первенство.

Однако и на его победу в научных кругах смотрели с большим подозрением. Среди участников последнего «отрезка» экспедиции не оказалось независимых экспертов, которые смогли бы подтвердить достижение: необходимыми навигационными навыками обладал только сам первооткрыватель. Вызывала недоверие скептиков и скорость переходов. Согласно проведенным расчетам, которые основывались на утверждениях американца, получалось: отряд Пири в день проходил до восьмидесяти километров. Многие посчитали такую «шустрость» попросту невероятной.

Верный пес по имени Фрам

До сих пор доподлинно неизвестно, что заставило русского гидрографа, старшего лейтенанта императорского флота Георгия Яковлевича Седова (1877–1914) лихорадочно готовить еще одну экспедицию на «вершину Земли». Жажда первенства? Но ведь и Кук, и Пири уже заявили на весь мир об открытии ими полюса. Скорее всего, двигало им то, что двигает всеми учеными, путешественниками, исследователями: а именно — неуемная деятельность, желание преодолевать трудности, тяга к познанию и к перемене мест.

Георгий Седов — человек незнатного происхождения. Родился он в бедном казацком хуторе на Дону, в детстве испытал нужду и лишения. Закончив церковно-приходскую школу, батрачил у местных богачей, работал приказчиком. Но уже с детства у него была мечта: стать капитаном дальнего плавания.

Седову удалось поступить в «мореходные классы» в Ростове-на-Дону и закончить их с отличием. Вскоре он был назначен капитаном на пароход «Султан». Хозяин «Султана» приказал Седову направить пароход на камни, чтобы получить большую страховку — тот отказался. Упрямого молодого человека уволили. Не желая расставаться с любимой профессией, Седов поступил вольноопределяющимся на военно-морской флот и связал с ним судьбу. Служба на флоте позволила Седову осуществить главное дело его жизни.

Историки до сих пор гадают, почему он так упорно стремился на Север. Говорят, он ревностно следил за успехами норвежцев и американцев. Молодого лейтенанта особенно задевала слава норвежского полярника Руаля Амудсена, он знал о мечте норвежца совершить успешный поход на полюс, вот почему в 1912 году у него и родилась мысль опередить конкурента.

Утверждают также: в расчеты вольноопределяющегося входила и чисто политическая цель. Россия готовилась праздновать трехсотлетие царского дома Романовых. Российский флаг на «вершине Земли» был бы хорошим подарком для Николая II.

Как бы там ни было, горячий, нетерпеливый Седов взялся за осуществление своего замысла с непростительной поспешностью. Будучи искренним патриотом, он пишет в Главное Гидрографическое управление:

«…Амундсен желает во что бы то ни стало оставить честь открытия Северного полюса за Норвегией. Он хочет идти в 1913 году, а мы пойдем в этом году и докажем всему миру, что и русские способны на этот подвиг…»

Рассмотрев план Седова, начальство мудро отвергло идею, указав на ее полную фантастичность и нереальность выполнения. Однако Седов не опустил руки. Газета «Новое время» начала сбор добровольных пожертвований. Частный взнос в размере десяти тысяч рублей сделал сам император. Принял участие в пожертвованиях и Фритьоф Нансен. На собранные средства арендовали старую парусно-паровую шхуну «Святой великомученик Фока».

О том, в какой суматохе проходила подготовка к такому мероприятию, как поход на Северный полюс, свидетельствует факт: из восьмидесяти собак лишь тридцать пять были ездовыми — остальных дворняг просто «на авось» отловили на архангельских улицах. Из-за нехватки времени «Фока» даже не был, как следует, отремонтирован. Шхуна имела на борту радиостанцию, но не удалось разыскать радиста. Расчеты показали: «Фока» не в состоянии принять на борт все заготовленные припасы — в итоге часть их пришлось выгрузить. В числе прочих вещей остались на берегу и примусы. Из-за плохой подготовки с «Фоки» накануне плавания уволились капитан, его помощник, штурман, механик и боцман.

Седов наспех набрал новую команду, среди которой почти не было профессионалов. Судя по всему, он плохо разбирался в людях. Архангельские купцы, смекнув, с кем имеют дело, не упустили случая обмануть простодушного офицера, подсунув ему некачественные продукты. Солонина оказалась протухшей, треска гнилой. Но упрямство Седова не знало границ: несмотря ни на что, он стремился к цели.

27 августа 1912 года несчастная шхуна вышла из Архангельска. Когда принялись разбирать взятое с собой, оказалось, что кроме примусов, на берегу остались все чайники и кастрюли. Были забыты фонари и лампы. Не заготовили теплой одежды. В пути судно попало в шторм: две шлюпки и часть размещенного на палубе груза унесло в бушующее море.

15 сентября корабль, переименованный к тому времени в «Михаил Суворин», столкнулся с плотными льдами. Шхуна бросила якорь в одной из бухт на Новой Земле. Во время первой зимовки команда Седова обследовала Северный остров, описав северо-восточный берег архипелага.

Весной 1913 года капитан корабля Захаров и несколько матросов были отправлены в Крестовую губу с научными материалами и почтой: группа благополучно достигла Архангельска. В России уже поставили на экспедиции крест. Прибытие участников похода было встречено с радостью. Фритьоф Нансен высказал мнение, что следует немедленно выслать судно с провизией. Однако из-за отсутствия денег помощь так и не была оказана.

Но Седов не унывал. Все короткое полярное лето продолжались исследования архипелага. 3 сентября, освободившись от ледяного плена, «Суворин» подошел к островам Земли Франца Иосифа. В бухте одного из островов шхуна встала на вторую зимовку, которая оказалась очень тяжелой. Не хватало топлива и продовольствия, экипаж болел, каюты корабля не отапливались и покрылись льдом. Цинги избежали лишь те матросы, которые питались медвежьим, моржовым мясом, и пили горячую медвежью кровь.

2 февраля 1914 года ослабевший Седов с двумя матросами на трех упряжках, запряженных двадцатью собаками, вышли из бухты к полюсу. Уже через неделю Седов не мог идти, но о том, чтобы повернуть назад, не могло быть и речи. Он приказал привязать себя к нартам.

20 февраля, на восемнадцатый день похода, Георгий Седов скончался, пройдя всего лишь чуть более ста из двух тысяч остававшихся до полюса километров. Матросы похоронили своего начальника на острове Рудольфа, положив рядом флаг, который мечтатель собирался поднять на «вершине Земли».

Любимая собака Седова по кличке Фрам так и осталась сидеть на его могиле. Как не пытались приманить ее и увести с собой, она вырывалась и упрямо возвращалась к месту захоронения. Матросы отправились в обратный путь в надежде, что Фрам их догонит. Но этого не произошло.

Доброе сердце, железная воля

К 1914 году считались пропавшими без вести сразу три русские арктические экспедиции: Георгия Яковлевича Седова, Георгия Львовича Брусилова (1984–1914?) и Владимира Александровича Русанова (1875–1913?). И если судьба Седова после возвращения «Святого Фоки» («Суворина») прояснилась, то следы русановского судна «Геркулес» обнаружились только через двадцать два года после его исчезновения. А шхуна Брусилова «Святая Анна» навсегда затерялась в просторах Северного Ледовитого океана.

Исследование полюса было продолжено уже в годы советской власти. И, конечно же, один из главных триумфов советской науки, занимающейся проблемами Севера, неразрывно связан с Иваном Дмитриевичем Папаниным (1894–1986).

Иван Папанин появился на свет в Севастополе. Как и Седов, он происходил из бедной семьи, которая едва сводила концы с концами. В школе, опять-таки подобно Седову, он учился на «отлично», стал учеником токаря и уже к шестнадцати годам мог разобрать и собрать любой мотор.

Его призвали служить в военно-морской флот: там молодой специалист по технике встретил революцию и вступил в ряды Красной Армии. Проявив настоящую храбрость, он героически воевал на фронтах, был награжден орденом Красного Знамени. А после Гражданской войны всерьез увлекся наукой, посвятив всего себя изучению Севера. Вскоре среди полярников энергичный, отзывчивый, умный Папанин стал пользоваться непререкаемым авторитетом. Об Иване Дмитриевиче говорили: «у него доброе сердце и железная воля».

Советская власть не случайно тратила на освоение полярных областей огромные средства и привлекала выдающихся ученых — вновь встал вопрос о «северном морском пути». Но для его открытия требовалось изучить дрейф льдов, периоды их таяния, подводные течения и многое другое. К тому времени большую роль начала играть полярная авиация. Самолеты могли садиться на ледяные поля.

21 мая 1937 года в районе Северного полюса самолеты высадили на льдину группу специалистов, которые за две недели оборудовали станцию. Затем на льдине остались молодые ученые — Иван Папанин, Евгений Федоров, Эрнст Френкель и Петр Ширшов, а также добрый лохматый пес по кличке «Веселый». Начальником уникальной экспедиции назначили, конечно же, Ивана Дмитриевича.

Для участников эксперимента были созданы специальные продукты, запаянные в жестяные бидоны, собраны компактные радиостанции, придумана уникальная палатка, способная выдержать пятидесятиградусный мороз. Дрейф станции «Северный полюс–1» продолжался двести семьдесят четыре дня. Льдина проплыла более двух с половиной тысяч километров. За это время Папанин и его друзья совершили множество научных открытий. Ко всему прочему, они обнаружили пересекающий Ледовитый океан подводный хребет и убедились: Север густо заселен нерпами, моржами, тюленями, медведями.

Весь мир, затаив дыхание, следил за беспримерным плаванием. Достаточно сказать, ни одно событие между двумя мировыми войнами не привлекло такого внимания. 19 февраля 1938 года недалеко от Гренландии эпопея «папанинцев» закончилась. Они были сняты с расколовшейся напополам льдины подоспевшими ледоколами «Таймыр» и «Мурман». Так завершилось самое значительное географическое исследование XX века.

Именем Ивана Дмитриевича Папанина названы остров в Азовском море, мыс на Таймырском полуострове, подводная гора в Тихом океане и горы в Антарктиде.

Северный полюс окончательно покорен

23 апреля 1948 года в освоении одного из самых загадочных «белых пятен» Земли наконец-то была поставлена убедительная точка. Первыми людьми, действительно достигшими «вершины», стали наши соотечественники.

Высадка советских полярников именно на географическом Северном полюсе не подвергается в научном мире никакому сомнению. Она строго зафиксирована и подтверждена. Вылетев на трех самолетах с острова Котельный, экспедиция во главе с начальником Главсевморпути Александром Алексеевичем Кузнецовым (1904–1966) в шестнадцать часов сорок четыре минуты по московскому времени «приледнилась» точно «на точку» 90°00’00" северной широты. Там был установлен лагерь.

В течение двух суток шли наблюдения, а затем исследователи при помощи авиации вернулись с окончательно открытого Северного полюса обратно на континент.

Но даже после этого люди не оставили Северный полюс в покое! Они продолжали штурмовать «вершину», навещая ее на снегоходах, на собачьих упряжках, на лыжах, на надводных кораблях и подводных лодках, спускаясь на нее на парашютах.

Напомним лишь о некоторых рекордах.

Первый прыжок на Северный полюс совершили два советских парашютиста — Андрей Медведев и Виталий Волович (1949 год).

Первой подводной лодкой, достигшей полюса под водой, стал американский атомоход «Наутилус» (1958 год).

Первая советская подводная лодка, всплывшая на полюсе — атомоход «Ленинский комсомол» (1962 год).

Группа ученых из Арктического и Антарктического научно-исследовательского института впервые совершила водолазное погружение в географической точке «Северный полюс» (1967 год).

Первыми людьми, совершившими задокументированное и научно доказанное путешествие с континента на полюс на снегоходах стали участники американской экспедиции Ральфа Плейстеда (1968 год).

Первым надводным кораблем, воплотившим мечту Макарова в жизнь и проломившим на полюсе льды, стал советский атомный ледокол «Арктика» (1977 год).

Первый человек, отважившийся на поход к полюсу в одиночку — японский путешественник Наоми Уэмура (1978 год).

Первыми, кто успешно использовал лыжи в покорении полюса, были советские лыжники Дмитрий Шпаро и его товарищи (1979 год).

Первой женщиной, добравшейся до «вершины Земли» стала американка Энн Бэнкрофт — она достигла полюса в составе международной экспедиции (1986 год).

Международная команда дайверов в составе Майкла Вольфа (Австрия), Бретта Кормика (Великобритания) и Боба Васса (США) совершила первое удачное погружение на Северном полюсе с аквалангом
(1999 год).

Еще раз подчеркнем: это лишь часть достижений, связанных с одним из самых загадочных и труднодоступных мест Земли. Так что можно сказать одно: зная о непоседливом и пытливом нраве человечества, не усомнишься — даже в XXI веке Северный полюс по-прежнему является магнитом, притягивающим к себе самых сильных, смелых и ловких.